Пусть уж свадьба как свадьба!
немного, человек с двадцать: дворня Олексина, своюродники с той и с другой
стороны, дядя невесты (родителей-то бог прибрал) да отец с матерью
жениховы, опасливо поглядывающие на хозяина и с жалкой гордостью - на
сына. Девки после <На солнечном всходе на угреви> запели обидную, намекая
на излишнюю полноту невесты. Оленина покраснела до слез. Олекса спас,
кинув девкам в подол горсть пряников:
кто вязаные носки, рукавицы... Ульяния послала молодой на саян, и молодые
ходили из-за стола к ней в покой кланяться. Домаша с Олексой посидели за
столом, оказали честь. Домаша подарила плат и тонкого полотна белого на
рубаху. Олекса расщедрился, поднес серебряные позолоченные сережки
просиявшей Оленице и алого кумачу Миките на праздничную рубаху. Любава -
рушник и прошвы своего рукоделия. Радько, хитро прищурясь, выложил пару
сапог молодому, каких тому носить еще не приходилось: зеленых, с загнутым
носом, с прошивкой шелком по голенищу.
отрочат не заглядывалась!
и сено, - надо было успеть до похода.
и Ратибор Клуксович, и Максимка, и все нерешенные <как быть?> и <что
делать дальше?>.
магистра, немецких бискупов и божьих дворян. Торжественно поклялись не
помогать колыванцам и раковорцам. Договор скрепили грамотой, к пергаменту
были подвешены позолоченные печати великого магистра и городов: Риги,
Вельяда, Юрьева, Висби и прочих. Лазарь Моисеевич доложил об окончании
посольства. Договор обеспечивал немецким гостям свободную торговлю через
Котлинг и Ладогу, а зимою через Медвежью Голову и Плесков на все время
войны, и купцы спешили воспользоваться счастливой возможностью.
останавливались на Городце, на княжеском подворье и по боярским домам, а
дружины - по дворам горожан и за городом, на монастырских подворьях.
Прибыл Дмитрий Олександрович, юный сын покойного великого князя Олександра
Ярославича Невского, решением боярского совета, посадника и всего
Новгорода поставленный во главе войска; Констянтин, зять покойного
Олександра, ходивший с новгородцами под Юрьев. Прибыл Довмонт Плесковский,
уже прославленный ратной удачей и необычной судьбою: литовский князь,
принятый и окрещенный плесковичами, он водил плесковские рати на Литву и
немцев, славой побед, как златокованной сканью, украсив имя свое и своей
новой отчины, Плескова. Великий князь Ярослав Ярославич вместо себя послал
князей Святослава и его брата Михаила с полками. Прибывали, чуя поживу,
иные князья, помельче. Подходили пешие рати новгородских сотен. Ждали
морозов, чтобы добре укрепило пути и реки: пройти бы тяжелым возам,
порокам и конной рати.
выставить от своего двора трех человек в бронях и на конях. Обычно
отправлялись сами: он, Радько, Станята. Нынче Радько уже не мог ехать на
рать - тяжело, не те годы. Впервые шел повозником, дома не захотел
оставаться все же. Нездила нужен был в лавках, поэтому третьим взяли
Микиту.
к торговому делу.
подсказывал Радько, полюбивший старательного и немногословного парня.
вечера. Чистили брони, проверяли оружие.
проверял работу.
Олексы и простую - Станяты; шелом - отцов, в котором тот еще дрался на
Чудском вместе с князем Олександром. Онфим вертелся, прыгал от радости,
заглядывал в глаза (все эти дни рисовал на бересте человечков в шеломах на
конях, с копьями и тучи стрел над ними), ойкнул, когда Олекса примерил
кольчугу и, туго натянув (эх, узковат!) кожаный, подбитый сукном колпак,
надел начищенный, жарко засверкавший шелом.
узорчатых ножон.
защелкой рукояти.
летала, как птица, по дому, вместе с Домашей собирая припасы, теплую
лопотину, снедь, то и дело засовывала любопытный нос в горницу. Увидела
Онфима, не вытерпела, подкралась:
тоже не терпелось потрогать отцов меч. Янька все-таки отпихнула Онфима,
отщелкнула задержку, вытащив оружие, тронула пальцем наточенное лезвие и
тотчас обрезалась.
уходили на рать.
мужа, потом сына, - знала лучше мужиков, что надо взять, без чего можно
обойтиться.
Олекса снимает и складывает бронь. Поникла слегка трясущейся головой,
вдруг молвила негромко:
тогда, вернувшись с рати, и тоже из-под Раковора, не застал отца).
тебя благослови! Дай поцелую. - Перекрестила, повесила образок. - Не теряй
- дедов. Ну, Христос с тобой, защити тя Христос... - задрожали губы.
груди.
Городца. Сотские во главе сотен. Посадник и тысяцкий под стягом, князья во
главе своих дружин. Дмитрий на пляшущем коне. Весь в бронях, яко в леду,
проходил новгородский городской полк.
Олекса заслужил одобрение своего сотского.
рукавицы. В воз укладывали припасы, мороженое мясо, пироги, хлеб, бочонок
меда. Высыпались перед дорогой, а жонки, провожавшие своих мужиков в путь,
- Любава, Домаша и Оленица, уже сильно потолстевшая и подурневшая лицом
(месяца два еще - и пора родить), почти и не ложились. Любава, плотно
замотав платок, возилась на дворе. Домаша распоряжалась в тереме, то и
дело выходя на крыльцо, покрикивая на девок, Седлилку и двух пришлых
мужиков (одного из них брали вторым повозником), помогавших грузить возы.
Укладывали доспех. Копья приторочивали к седлам коней.
путь. Конная сторожа ушла за три дня вперед. С нею ускакал и Довмонт
Плесковский встречать свою рать, которая должна была встретиться с
новгородскими полками за Островом. Мужики, изрядно подкрепившиеся перед
дорогой, весело переговаривались, горячили коней. Олекса скоро переменился
Панов Вадим
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Куликов Роман