а может быть, и веселое, ибо настроение этого раздражительного и в то же
время забавного маленького существа понять довольно трудно. Не переставая
верещать, она сбросила на голову Перл орех; это был прошлогодний орех, уже
разгрызенный ее острыми зубами. Лисица, пробужденная от сна шелестом шагов
по сухим листьям, вопросительно взглянула на Перл, как будто раздумывая,
скрыться или снова заснуть на том же месте. Говорят, волк... но тут наша
история, безусловно, становится неправдоподобной, - подошел к Перл, обнюхал
ее платье и наклонил свою страшную голову, чтобы его погладили. Истина же
заключается в том, что старый лес и дикие существа, вскормленные им,
признали родственно дикую душу в человеческом детеныше.
поселка или в домике матери. Цветы, по-видимому, знали это; когда она
проходила мимо, то один, то другой из них шептал: "Укрась себя мною,
прелестное дитя, укрась себя мною!" И чтобы порадовать их, Перл собирала
фиалки, анемоны, водосбор и ярко-зеленые веточки, которые протягивали ей
старые деревья. Украсив этими цветами и зеленью свои волосы и детскую
фигурку, она превратилась в малютку-нимфу, крошечную дриаду, словом - в одно
из тех существ, которые так гармонировали с античным лесом. Услышав, что
мать зовет ее, Перл в этом необычном наряде медленно пошла обратно. Медленно
- ибо она увидела священника.
со священником за маленькой Перл. - Правда, она красивая? А посмотри, с
каким вкусом и как умело она украсила себя этими простыми цветами! Собери
она в лесу жемчуг, алмазы и рубины, они ничего не прибавили бы к ней! Это
чудесный ребенок! Но, знаешь, у нее твой лоб!
Димсдейл, - что эта милая крошка, всегда семенящая рядом с тобой, доставила
мне немало тревоги? Я боялся... О Гестер, как ужасно - бояться такой
мысли!.. Я боялся, что весь мир узнает мои черты, отчасти запечатленные на
ее лице! Но она больше похожа на тебя!
немного времени, и ты не будешь бояться, узнавая в ней свое дитя. Но
взгляни, как она необычна и хороша с лесными цветами в волосах! Словно одна
из тех фей, которых мы оставили в нашей доброй старой Англии, нарядила ее
для встречи с нами.
приближением Перл. Она воплощала в себе соединявшие их узы и была подарена
миру семь лет назад как живой иероглиф, раскрывавший ту тайну, которую они
так старались скрыть. Если бы существовал прорицатель или волшебник,
способный прочитать этот пламенный характер, он узнал бы все! Перл воплощала
единство их бытия. Какова бы ни была их прежняя вина, могли ли они, глядя на
существо, олицетворяющее их духовный и материальный союз, сомневаться в том,
что земное их существование и дальнейшая судьба были соединены и что они
будут пребывать вместе в вечности? Эти мысли и другие, подобные им, в
которых они, быть может, не признавались себе или не отдавали ясного отчета,
внушали им благоговейное волнение перед приближавшимся ребенком.
ничего особенного - ни чрезмерной любви, ни радости. Наша Перл бывает очень
порывиста и чудит, как маленький эльф. Она не терпит проявления чувств, если
не знает всех "отчего" и "почему". Но она очень привязчива! Она любит меня и
полюбит тебя!
Гестер Прин, - как мое сердце страшится разговора с ней и как оно, вместе с
тем, стремится к нему! Я уже сказал тебе, что дети неохотно дружат со мной.
Они не взбираются ко мне на колени, не лепечут мне на ухо, не отвечают на
мою улыбку, а стоят в сторонке и недоверчиво рассматривают меня. Даже совсем
маленькие, когда я беру их на руки, начинают горько плакать. Однако Перл за
свою короткую жизнь дважды была добра ко мне! Первый раз - ты знаешь, когда!
А второй раз - когда ты привела ее в дом сурового старого губернатора.
это, и маленькая Перл тоже, наверно, помнит. Не бойся ничего! Возможно,
сначала она будет дичиться и стесняться, но потом полюбит тебя!
разглядывая Гестер и священника, все еще сидевших, в ожидании ее, на
обросшем мхом стволе дерева. Как раз в том месте, где она стояла, ручей
разлился лужицей, такой зеркально-гладкой, что в ней четко отражалась
маленькая фигурка во всем блеске своей живописной красоты, в уборе из цветов
и сухой листвы; однако отражение казалось еще более тонким и одухотворенным,
чем действительный образ. И в свою очередь повторяя живую Перл, оно
придавало какую-то призрачность и неосязаемость самому ребенку. Было что-то
необычное в том, что Перл смотрит на них сквозь густой сумрак леса, сама же
озарена лучами солнечного света, словно привлеченными к ней какой-то
симпатией. А в глубине ручья стояла другая девочка - другая и одновременно
та же, - озаренная такими же золотыми лучами. У Гестер возникло неясное и
мучительное ощущение, будто Перл сделалась для нее чужой, будто дитя во
время своего одинокого блуждания по лесу вышло из той среды, в которой
пребывало вместе с матерью, и теперь тщетно искало пути обратно.
действительно взаимно отдалились, но по вине Гестер, а не Перл. С тех пор
как девочка рассталась с матерью, другой человек был допущен в круг чувств
Гестер, и это настолько изменило отношения между всеми тремя, что Перл,
возвратившись, не нашла своего привычного места и совсем не знала, как ей
быть.
между двумя мирами и ты никогда не сможешь снова встретиться с твоей Перл. А
может быть, она - маленький эльф, которому, как нам рассказывали в детстве,
запрещено переступать текущие воды? Пожалуйста, поторопи ее, потому что это
ожидание уже наполнило меня трепетом.
- Что ты медлишь? Раньше ты никогда так не мешкала! Вот мой друг, он должен
стать и твоим другом. Раньше тебя любила только твоя мама, а теперь тебя
будет любить еще один человек! Прыгай через ручеек и иди к нам. Ведь ты
умеешь прыгать, как козочка!
стояла на противоположном берегу ручья. Она устремляла свои блестящие,
загадочные глаза то на мать, то на священника, то на обоих вместе, словно
силясь уловить и уяснить себе их отношения. По какой-то необъяснимой причине
в тот миг, когда Артур Димсдейл почувствовал на себе взгляд ребенка, его
рука невольным жестом, уже вошедшим у него в привычку, легла на сердце.
Наконец Перл властно протянула вперед руку и пальчиком указала на грудь
матеря. А внизу, в зеркале ручья, увитое цветами и освещенное солнцем
отражение маленькой Перл тоже указывало пальчиком на Гестер.
Гестер.
ее детских, почти младенческих чертах это производило особенно сильное
впечатление. И так как мать продолжала манить ее и наряжать свое лицо в
непривычную праздничную улыбку, девочка досадливо и высокомерно топнула
ножкой. А в ручье сказочно красивая девочка тоже нахмурилась и, вытянув
пальчик, повторила этот высокомерный жест, еще усилив выразительность образа
живой Перл.
хотя она и привыкла к подобным капризам своей дочки-шалуньи, сейчас,
конечно, хотелось, чтобы та вела себя лучше. - Прыгай через ручей,
непослушная девочка, и беги сюда! Иначе я сама пойду за тобой!
ее просьб, внезапно разразилась припадком гнева; она неистово размахивала
руками и самым причудливым образом изгибала свою маленькую фигурку. Эти
дикие движения сопровождались пронзительными. криками, которым со всех
сторон вторило эхо, так что казалось, будто она не одинока в своем детском
неразумном гневе и множество невидимых существ сочувствуют ей и поощряют ее.
А в воде гневалось отражение Перл, увенчанной и опоясанной цветами; девочка
в ручье также топала ножками, возбужденно размахивала руками и продолжала
указывать пальчиком на грудь матери.
побледнев, несмотря на все свои усилия скрыть волнение и досаду. - Дети не
терпят никаких перемен во внешнем виде тех, к кому они привыкли и кого
ежедневно видят. У Перл перед глазами нет того, что она привыкла видеть на
мне!
сделай это немедленно! На свете нет ничего более гнетущего, чем ярость
ребенка, разве что мерзкая злоба старой ведьмы, вроде миссис Хиббинс, -
добавил он, пытаясь улыбнуться. - Как на прелестном детском личике, так и на
покрытой морщинами физиономии старухи это одинаково чудовищно. Молю тебя, во
имя любви ко мне, успокой ее!
пылающим лицом снова повернулась к Перл, но прежде чем она произнесла первое
слово, краска на ее щеках сменилась смертельной бледностью.
собой! На этот берег ручья!
в ней отражалась золотая вышивка, лежала алая буква.
еще многое придется рассказать тебе о ней! Но, по правде говоря, она права
насчет этого ужасного знака. Я должна терпеть эту пытку еще несколько дней,
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Куликов Роман
Глуховский Дмитрий
Белов Вольф
Махров Алексей