носом зашевелился кустарник, и он увидел множество полуобнаженных фигур,
поистине красных в отблесках зарева.
бравый строевой шаг, с некоторым удивлением поглядывая на шевелящиеся
кусты. Лафит бросил Розу в объятия одного из матросов, а мико втолкнул в
лодку. Старик повалился, как обрубок дерева; глаза убийц смотрели сквозь
частокол штыков. При этом никто не проронил ни звука.
воинственный рев сотен индейцев. Он на мгновение замер, а потом повторился
вновь, слившись с пронзительным криком скво и девушек. Этот жуткий хор
начал песню смерти, - как бесноватые носились они вокруг пепелищ.
выжидая, когда обезумевшая толпа окажется на расстоянии девяти шагов и
подставит себя под дула мушкетов. Пираты услышали его хриплое: "Огонь!"
Индейцы смешались и отпрянули, но уже через несколько секунд снова
отчаянно бросились на врага. Пираты хладнокровно перекинули мушкеты из
одной руки в другую и выхватили пистолеты. Второй залп привел индейцев в
полное смятение. Обрыв был усеян телами убитых и раненых. С воем отчаяния
оставшиеся в живых скрылись за кромкой берега.
Лафит обернулся и увидел в реке четверых своих гребцов, оставленных им для
охраны лодок. Сначала их головы чуть виднелись над водой, а затем исчезли,
чтобы больше уже не появиться. В тот же миг яхта и маленькая лодочка,
приводимые в движение какой-то невидимой силой, вырвались на середину
реки.
пистолетных выстрелов, но в ответ услышал смех, донесенный ветром.
решимостью приготовились к отражению новой атаки. Ждать пришлось недолго.
Первый залп, второй, еще более прицельный, уложили на землю добрую треть.
А тут еще раздался леденящий душу воинственный клич, и вновь разъяренные
индейцы ринулись на матросов. Затем последовала новая порция огня с лодок,
в тот же миг Эль Золь со своими лучшими воинами как дьявол налетел на
пиратов. Сражение было коротким. Не в силах противостоять краснокожим,
атакующим и спереди и сзади, пираты, парализованные страхом, побросали
оружие и сломя голову бросились в воду, чтобы спастись от томагавков
беспощадных врагов.
свою жизнь, как можно дороже. Повернувшись спиной к обрыву, он взял саблю
в правую, а пистолет - в левую руку и какое-то время отбивался от окони,
которые с бесстрашием безумцев кинулись на него. Одному Лафит снес голову,
второму продырявил грудь. Но не успел он еще раз занести саблю, как
почувствовал на шее петлю и повалился на землю.
индейцев.
собой сожженная деревня.
круг из сорока убитых индейцев; все они были усажены на землю и прислонены
спинами к стволам деревьев. На каждом были украшения и одежда воина. Перед
Великим Духом следовало явиться во всем блеске своего облачения, только
тогда можно рассчитывать на его милость. Возле каждого пауни стоял боевой
конь, далекий путь в вечнозеленые луга полагалось совершать с оружием,
поэтому воинам и тут не пришлось расставаться с карабинами или копьями.
Перед каждым из окони было воткнуто в землю несколько стрел, на которых с
помощью небольшой сети крепились ружья, томагавки и боевые ножи. Поодаль,
у хижины мико, покоилось тело его мертвой дочери. Канонда была обряжена в
свою свадебную одежду, а перед ней горкой возвышались все прочие ее
платья. Уши и запястья украшены золотыми серьгами и браслетами. Две пули,
предназначенные ее возлюбленному, прошли через ее сердце. Но даже на
мертвом лице ее можно было заметить кроткую улыбку.
предназначенный для тел и отрубленных голов полусотни пиратов. С голов
были содраны скальпы. Чуть поближе к склону лежали на траве капитан
пиратов и еще двенадцать пленников, связанные по рукам и ногам ремнями из
бизоньей кожи. Эти молча ждали своего приговора.
хлопкового дерева. Перед каждой могилой воткнут в землю пропитанный кровью
шест, к нему прикреплены военные трофеи убитого. С самого края находилась
могила Канонды. Она также была выстлана корой и обтянута шелковой тканью.
В изголовье лежала подушка. Возле каждой могилы были посажены побеги
мангров и пальм. Обряд захоронения длился всю ночь и все утро, он
совершался с необычайным усердием и прерывался лишь горестными стенаниями.
Напротив убитых полукругом уселись трех племен, скрестив ноги, закрыв лица
одеждами и опустив головы на грудь. Головы были непокрыты, косицы на
затылках пауни сбились на сторону.
спокойным, но его мертвенно-застывший взгляд, нахмуренный лоб и
мученическая складка у рта говорили о том, что в сердце его поселился
ледяной холод.
стояла невыразимая боль. Он то и дело вставал, бросал долгие взгляды на
мертвую невесту, точно пытался воспламенить в ней жизнь.
Роза потеряла единственную на свете поистине родную душу. Ничего не
замечая вокруг, смотрела она на свою бездыханную сестру. Далее сидели
плачущие девушки и скво.
стоны, исторгнутые старой скво. С возрастающей мощью они подхвачены
гортанными голосами индианок.
флейты, голоса, звучащие в унисон, стали сливаться в песнь смерти. Простой
и величавый распев нарастал, потом с той же постепенностью снижался и,
затихая, замер совсем. Наступила полная тишина. Все будто окаменели. Но
спустя время послышался ропот. Он становился все громче. Скво выбирались
из круга и окружали пленных, как бы роились вокруг них. Послышались
голоса, зовущие к мести, и опять они были подхвачены хором и утонули в
диком яростном вое.
Великого Духа, чтобы он успокоил ожесточенные души их убитых братьев.
словно очнувшись от глубокого сна. Наконец сказал:
Он начал славить отвагу павших, их ловкость на охоте и мудрость в вигваме
совета. Он говорил о горе вдов и сирот, о предательстве пирата и закончил
речь тем, что простер руку в сторону убитых, которые могут предстать перед
Великим Духом и без своих врагов. Второй воин говорил живо и пылко, еще
более возбудив снедавшую индейцев жажду мести.
каманчей, который лежал на одеяле, едва придя в себя после двух сквозных
ранений.
дереве.
Старик поднялся, но это стоило ему невероятных усилий. Казалось, что ему
тяжко вымолвить даже несколько слов. Но он сказал, что хотел. И его
немногие слова обжигали, в них клокотала жажда мести. Пираты должны быть
приговорены к смерти.
отнюдь не связывается в сознании североамериканских индейцев с варварской
жестокостью. Этот обычай был освящен веками и возвышен до ранга самых
почитаемых племенных традиций. Иное дело - каманчи. Их обычаи выгодно
отличают их от обитателей великих лесов. Давно и прочно осев на
плоскогорье Санта-Фе, вкушая все прелести мягкого великолепного климата и
соприкасаясь с испанцами, они мало-помалу смягчились нравом и далеко ушли
от необузданных родичей.
Поэтому стоило только Эль Золю подняться, как воцарилась мертвая тишина.
глухим голосом начал он. - Разве не хотят они услышать слова каманчи,
который, сражаясь за них, получил две смертельные раны, чтобы его братья в
родных вигвамах поведали родичам, как чтут их мудрость новые братья?
Акунин Борис
Каргалов Вадим
Корнев Павел
Белов Вольф
Контровский Владимир
Посняков Андрей