комнату. - Так ли мне передано?
рим серьезно, дружески, братски. Садись же, Фома.
гами ходил по комнате, очевидно, затрудняясь, с чего начать речь.
ленький; я тоже не маленький - словом, мы оба в летах... Гм! Видишь, Фо-
ма, мы не сходимся в некоторых пунктах... да, именно в некоторых пунк-
тах, и потому, Фома, не лучше ли, брат, расстаться? Я уверен, что ты
благороден, что ты мне желаешь добра, и потому... Но что долго толко-
вать! Фома, я твой друг во веки веков и клянусь в том всеми святыми! Вот
пятнадцать тысяч рублей серебром: это все, брат, что есть за душой, пос-
ледние крохи наскреб, своих обобрал. Смело бери! Я должен, я обязан тебя
обеспечить! Тут все почти ломбардными и очень немного наличными. Смело
бери! Ты же мне ничего не должен, потому что я никогда не буду в силах
заплатить тебе за все, что ты для меня сделал. Да, да, именно, я это
чувствую, хотя теперь, в главнейшем-то пункте, мы расходимся. Завтра или
послезавтра... или когда тебе угодно... разъедемся. Поезжай-ка в наш го-
родишко, Фома, всего десять верст; там есть домик за церковью, в первом
переулке, с зелеными ставнями, премиленький домик вдовы-попадьи; как
будто для тебя его и построили. Она продаст. Я тебе куплю его сверх этих
денег. Поселись-ка там, подле нас. Занимайся литературой, науками: при-
обретешь славу... Чиновники там, все до одного, благородные, радушные,
бескорыстные; протопоп ученый. К нам будешь приезжать гостить по празд-
никам - и мы заживем, как в раю! Желаешь иль нет?
от меня о деньгах".
будто ошеломленный, и неподвижно смотрел на дядю, которому, видимо, ста-
новилось неловко от этого молчания и от этого взгляда.
сом, - где же они, где эти деньги? Давайте их, давайте сюда скорее!
Тут и кредитными и ломбардными - сам увидишь... вот!
старик, могут тебе пригодиться. - Но нет! - вскричал он вдруг, с прибав-
кою какого-то необыкновенного визга и вскакивая с кресла, - нет! дай мне
их сперва, эти деньги, Гаврила! дай мне их! дай мне их! дай мне эти мил-
лионы, чтоб я притоптал их моими ногами, дай, чтоб я разорвал их, опле-
вал их, разбросал их, осквернил их, обесчестил их!.. Мне, мне предлагают
деньги! подкупают меня, чтоб я вышел из этого дома! Я ли это слышал? я
ли дожил до этого последнего бесчестия? Вот, вот, они, ваши миллионы!
Смотрите: вот, вот, вот и вот! Вот как поступает Фома Опискин, если вы
до сих пор этого не знали, полковник!
разорвал и не оплевал ни одного билета, как похвалялся сделать; он
только немного помял их, но и то довольно осторожно. Гаврила бросился
собирать деньги с полу и потом, по уходе Фомы, бережно передал своему
барину.
стоял теперь перед ним неподвижно, бессмысленно, с разинутым ртом. Фома
между тем поместился опять в кресло и пыхтел, как будто от невыразимого
волнения.
ты благороднейший из людей!
инством.
торге, - но тому, как я мог быть до такой степени груб, слеп и подл,
чтобы предложить тебе деньги при таких условиях? Но, Фома, ты в одном
ошибся: я вовсе не подкупал тебя, не платил тебе, чтоб ты вышел из дома,
а просто-запросто я хотел, чтоб и у тебя были деньги, чтоб ты не нуждал-
ся, когда от меня выйдешь. Клянусь в этом тебе! На коленях, на коленях
готов просить у тебя прощения, Фома, и если хочешь, стану сейчас перед
тобой на колени... если только хочешь...
был вне себя... Но назови же, скажи, чем могу, чем в состоянии я загла-
дить эту обиду? Научи, изреки...
прах с моих сапогов на пороге этого дома.
усаживать.
рить про прах и про сапоги, Фома! Ты не уйдешь, или я пойду за тобой на
край света, и все буду идти за тобой до тех пор, покамест ты не простишь
меня... Клянусь, Фома, я так сделаю!
вину-то свою передо мною? Понимаете ли, что вы стали виноваты передо
мной даже тем, что давали мне здесь кусок хлеба? Понимаете ли вы, что
теперь одной минутой вы отравили ядом все те прошедшие куски, которые я
употребил в вашем доме? Вы попрекнули меня сейчас этими кусками, каждым
глотком этого хлеба, уже съеденного мною; вы мне доказали теперь, что я
жил как раб в вашем доме, как лакей, как обтирка ваших лакированных са-
погов! А между тем я, в чистоте моего сердца, думал до сих пор, что оби-
таю в вашем доме как друг и как брат! Не сами ль, не сами ль вы змеиными
речами вашими тысячу раз уверяли меня в этой дружбе, в этом братстве?
Зачем же вы таинственно сплетали мне эти сети, в которые я попал, как
дурак? Зачем же во мраке копали вы мне эту волчью яму, в которую теперь
вы сами втолкнули меня? Зачем не поразили вы меня разом, еще прежде, од-
ним ударом этой дубины? Зачем в самом начале не свернули вы мне головы,
как какому-нибудь петуху, за то... ну, хоть, например, только за то, что
он не несет яиц? Да, именно так! Я стою за это сравнение, полковник, хо-
тя оно и взято из провинциального быта и напоминает собою тривиальный
тон современной литературы; потому стою за него, что в нем видна вся
бессмыслица обвинений ваших; ибо я столько же виноват перед вами, как и
этот предполагаемый петух, не угодивший своему легкомысленному владельцу
неснесеньем яиц! Помилуйте, полковник! разве платят другу иль брату
деньгами - и за что же? главное, за что же? "На, дескать, возлюбленный
брат мой, я обязан тебе: ты даже спасал мне жизнь: на тебе несколько иу-
диных сребреников, но только убирайся от меня с глаз долой!" Как наивно!
как грубо вы поступили со мною! Вы думали, что я жажду вашего золота,
тогда как я питал одни райские чувства составить ваше благополучие. О,
как разбили вы мое сердце! Благороднейшими чувствами моими вы играли,
как какой-нибудь мальчишка в какую-нибудь свайку! Давно-давно, полков-
ник, я уже предвидел все это, - вот почему я уже давным-давно задыхаюсь
от вашего хлеба, давлюсь этим хлебом! вот почему меня давили ваши пери-
ны, давили, а не лелеяли! вот почему ваш сахар, ваши конфекты были для
меня кайеннским перцем, а не конфектами! Нет, полковник! живите один,
благоденствуйте один и оставьте Фому идти своею скорбною дорогою, с меш-
ком на спине. Так и будет, полковник!
шенно уничтоженный дядя.
Завтра же ухожу от вас. Рассыпьте ваши миллионы, устелите весь путь мой,
всю большую дорогу вплоть до Москвы кредитными билетами - и я гордо,
презрительно пройду по вашим билетам; эта самая нога, полковник, растоп-
чет, загрязнит, раздавит эти билеты, и Фома Опискин будет сыт одним бла-
городством своей души! Я сказал и доказал! Прощайте, полковник.
Про-щай-те, полковник!..
Контровский Владимир
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Куликов Роман
Орловский Гай Юлий