как начнет свою речь.
голосом сказал наконец м-сье Пьер, -- прежде всего и раньше
всего позвольте мне обрисовать двумя-тремя удачными штрихами
то, что мною уже выполнено.
мистификации, которая требуется традицией нашего искусства. В
самом деле. Каково было бы, если бы я, с бухты-барахты
открывшись, предложил бы Цинциннату Ц. свою дружбу? Ведь это
значило бы, господа, заведомо его оттолкнуть, испугать,
восстановить против себя -- совершить, словом, роковую ошибку.
ресницами, -- как драгоценна для успеха общего дела атмосфера
теплой товарищеской близости, которая постепенно, с помощью
терпения и ласки, создается между приговоренным и исполнителем
приговора. Трудно, или даже невозможно, без содрогания
вспомнить варварство давно минувших времен, когда эти двое,
друг друга не зная вовсе, чужие друг другу, но связанные
неумолимым законом, встречались лицом к лицу только в последний
миг перед самим таинством. Все это изменилось, точно так же,
как изменилось с течением веков древнее, дикое заключение
браков, похожее скорее на заклание, -- когда покорная
девственница швырялась родителями в шатер к незнакомцу.
шоколада и стал ее мять.)
дружеские отношения с приговоренным, я поселился в такой же
мрачной камере, как он, во образе такого же, чтобы не сказать
более, узника. Мой невинный обман не мог не удаться, и поэтому
странно было бы мне чувствовать какие-либо угрызения; но я не
хочу ни малейшей капли горечи на дне нашей дружбы. Несмотря на
присутствие очевидцев и на сознание своей конкретной правоты, я
у вас (он протянул Цинциннату руку) прошу прощения.
директор, и его воспаленные лягушачьи глаза увлажнились; он
достал сложенный платок, поднес было к бьющемуся веку, но
раздумал, и вместо того сердито и выжидательно уставился на
Цинцинната. Адвокат тоже взглянул, но мельком, при этом
беззвучно двигая губами, ставшими похожими на его почерк, то
есть не прерывая связи со строкой, отделившейся от бумаги и вот
готовой опять побежать по ней дальше.
треснул по столу, что ушибся.
спокойно м-сье Пьер. -- Это ведь только проформа. Будем
продолжать.
бровей влажный, как лобзание, взгляд на м-сье Пьера.
мне удалось близко сойтись с соседом. Мы проводили...
смешался, заерзал и покосился вниз. Директор, приподняв угол
клеенки, посмотрел туда же и затем подозрительно взглянул на
Цинцинната. Адвокат в свою очередь нырнул, после чего всех
обвел взглядом и опять записал. Цинциннат выпрямился. (Ничего
особенного -- уронил серебряный комочек.)
голосом, -- долгие вечера вместе в непрерывных беседах, играх и
всяческих развлечениях. Мы, как дети, состязались в силе; я,
слабенький, бедненький м-сье Пьер, разумеется, о, разумеется,
пасовал перед могучим ровесником. Мы толковали обо всем -- об
эротике и других возвышенных материях, и часы пролетали, как
минуты, минуты, как часы. Иногда, в тихом молчании...
несколько запоздало оценив шутку.
обнявшись, сумерничая, каждый думая свою думу, и оба сливались
как реки, лишь только мы открывали уста. Я делился с ним
сердечным опытом, учил искусству шахматной игры, веселил
своевременным анекдотом. Так протекали дни. Результат налицо.
Мы полюбили друг друга, и строение души Цинцинната так же
известно мне, как строение его шеи. Таким образом, не чужой,
страшный дядя, а ласковый друг поможет ему взойти на красные
ступени, и без боязни предастся он мне, -- навсегда, на всю
смерть. Да будет исполнена воля публики! (Он встал; встал и
директор; адвокат, поглощенный писанием, только слегка
приподнялся.) Так. Я попрошу вас теперь, Родриг Иванович,
официально объявить мое звание, представить меня.
и, рванув голосом, обратился к Цинциннату:
казнью... Благодарю за честь, -- добавил он, что-то спутав, --
и с удивленным выражением на лице опустился опять в кресло.
Пьер. -- Существуют же некоторые официальные формы, которые
надобно соблюдать. Я вовсе не педант, но в такую важную
минуту... Нечего прижимать руку к груди, сплоховали, батенька.
Нет, нет, сидите, довольно. Теперь перейдем... Роман
Виссарионович, где программка?
впрочем... -- и он полез в портфель.
итак... Представление назначено на послезавтра... на Интересной
площади. Не могли лучше выбрать... Удивительно! (Продолжает
читать, бормоча себе под нос.) Совершеннолетние допускаются...
Талоны циркового абонемента действительны... Так, так, так...
Руководитель казнью -- в красных лосинах... ну, это, положим,
дудки, переборщили, как всегда... (К Цинциннату.) Значит --
послезавтра. Вы поняли? А завтра, -- как велит прекрасный
обычай, -- мы должны вместе с вами отправиться с визитом к
отцам города, -- у вас, кажется, списочек, Родриг Иванович.
обложенного корпуса, выпучив глаза и почему-то встав. Наконец
листок отыскался.
делу, Роман Виссарионович. Кажется, все. Теперь по закону
предоставляется слово...
перебил Родриг Иванович. -- Это ведь очень устарелый закон.
Цинциннату, -- предоставляется слово вам.
было глазам от мелькания его карандаша.
положив перед собой на стол толстые часики.
исписанные листики.
господа. Вы мне дайте, Роман Виссарионович, просмотреть
протокол, прежде чем гектографировать. Нет -- погодя, у меня
сейчас глаза устали.
сожалею, что вышла из употребления сис... -- Он в дверях
нагнулся к уху м-сье Пьера.
адвокат. Директор и ему шепнул.
закончик можно обойти. Скажем, если растянуть на несколько
разиков...
Сертаков Виталий
Адамов Григорий
Лукин Евгений
Конюшевский Владислав
Ильин Андрей
Контровский Владимир