довольно тяжелая панель.
декламировал Гена. -- Я удовлетворю ваше законное любопытство. Конечно, мы
пьем за домик, в котором, как вы знаете из газет, Василий Семеныч решил
разместить всемирно известный (в недалеком будущем) геохимический центр. Но
не только за домик! Прошу всеобщего и напряженного, ваимания! Вы помните,
что строительство было омрачено одним кошмарным случаем. Мы работали,
наслаждаясь своим творческим трудом, и вдруг услышали ужасный грохот: наш
дорогой товарищ Тимур Григорашвили распластался ниц под тяжестью рухнувшей
на него панели. Трагедия, ЧП! Доктор, поторопись, где твой рентген? Спасибо,
доктор, ты вовремя пришел и снял бремя с наших обеспокоенных душ! Вздохните
с облегчением и вы, друзья мои: благодаря тому, что вышеуказанная голова
Тимура была в шапке, все кончилось благополучно. Шапка амортизировала
опасный удар, и рентгеновское обследование показало, что панель с честью
вышла из тяжелого испытания. Да, на панели не оказалось ни одной трещины!
Так выпьем же, товарищи, за нашу промышленность, обеспечившую полярников
продукцией только отличного качества!
человек -- личный состав старой смены -- с грехом пополам размещались в
своих четырех комнатках; на сегодняшний день на той же площади нас живет уже
двадцать два, а через неделю, когда придет санно-гусеничный поезд, будет
около сорока.
-- шутил Борис Сергеев, -- Придется, Семеныч, расти вверх, приваривать
второй ярус.
безобразно. На нижних нарах спал я, диван доктор сдал новому коечнику, Алику
Миклишанскому. Повсюду разбросаны чемоданы, вещевые мешки, каэшки, унты...
-- Кощунство! А что, если мы сегодня...
завтра.
разрешил мне -- ей-богу, не вру! -- заняться медициной.
категорически запретил Валерию принимать участие в тяжелых работах: доктор
всегда должен быть наготове. Но жизнь опровергла эту правильную, но
нереальную теоретическую установку.
категорически запрещались. Прилетали самолеты -- "Ельсиновский, на выход!";
нужно притащить продукты, поставить на крышу антенну -- "Док, будь другом!";
идет монтаж домика -- "Валера, без тебя ничего не получается!". А что
прикажете -- сидеть в медпункте и ждать, пока кто-нибудь не чихнет? И
Валерий, стараясь не думать о своей обширной научной программе, превратился
на время в разнорабочего -- и какого! Бригадиры погрузочно-разгрузочных
бригад готовы были отдать свою бессмертную душу, лишь бы заполучить доктора,
мощного и безотказного, как хороший трактор.
отправим в Мирный сезонников, останемся одни -- и тогда издам по станции
приказ: "С сего дня каждый восточник отдается в распоряжение доктора В. И.
Ельсиновского в качестве подопытного кролика". Можешь простукивать нас,
резать, вскрывать, жарить на медленном огне -- никто пе пикнет. Годится?
Считай, что первый научный материал я тебе уже подкинул, из моей истории
болезни можешь в два счета монографию соорудить!
времени и обязал указанных в графике товарищей явиться на обследование. Ради
такого праздника Валерий велел нам рассовать по углам вещички и с гордостью
облачился в белый халат. Медпункт, до сих пор напоминавший ночлежку из "На
дне", сразу преобразился, словно к нам, погрязшим во грехе и беспорядке,
снизошел ангел в белых одеждах. Брезгливо отбрасывая ногой унты и прочие
случайно попавшие в рай предметы, Валерий расчистил место, установил
электрокардиограф и нежно погладил его, как гладят обиженную недостатком
внимания любимую собаку.
озабоченность. Если судить по перной кардиограмме, я был совершенно здоров,
по второй -- уже умер.
-- видимо, потому что ни разу не видел покойника, который ухмыляется и
подмигивает. Пришлось начать все сначала. Третья кардиограмма, однако,
констатировала у меня предсмертные судороги, и Валерий, вздохнув, отправился
на поклон к Тимуру -- мастеру на все руки.
-- тебе повезло, док, что ты обратился ко мне!
заставленной приборами, склонились над столами Саша Дергунов и Коля Фищев.
Как и все метеорологи на полярных станциях, Саша задыхался от недостатка
времени и на мои вопросы отвечал невпопад. Зато Коля, который обрабатывал
полученные от радиозонда сведения, при моем появлении оживился и вытащил
шахматную доску.
готовы пойти слоном на е2.
уклонились от теоретического варианта. А это значит, что они либо такие же
пижоны, как мы, либо, наоборот, хотят нас запутать.
авантюру. Дело в том, что я хорошо знаком с Михаилом Талем (о чем
гроссмейстер, возможно, и не подозревает): лет десять назад я брал у него
интервью для радиопередачи "С добрым утром!". Миша -- а тогда это юное
шахматное чудо позволяло себя так называть -- обладал отличным юмором, и я
не сомневался, что он охотно примет участие в невинном розыгрыше. Идея была
такая. Мы посылаем Талю радиограмму, в которой раскрываем все карты и
предлагаем ему играть за Восток, против художников. Те, разумеется, будут
разгромлены, поднимется шум, наша вечнозеленая партия прогремит на весь мир,
а мы, вдоволь посмеявшись, раскроем мистификацию. К сожалению, Василий
Семеныч счел идею сомнительной и зарубил ее на корню.
ухмыльнулся. -- В почте таится масса неиспользованных возможностей. Когда я
учился в ЛАУ *, мы славно разыграли одного курсанта. У него, в общем-то
неплохого парня, был один недостаток: он очень любил хвастаться своими
победами: "Я, мол, такой и сякой, для ихней сестры неотразимый!" Ладно.
Написали мы ему письмо якобы от девчонки, которую он еле знал: "Умираю от
любви, жду вечером в субботу по такому-то адресу, буду одна. Навеки твоя" и
прочее. Смотрим -- клюнул. Весь день гладился, отмывался, душился и с
упоением читал желающим письмо. Хорошо. К вечеру укатил по указанному адресу
-- черт знает куда, километров за сорок от Ленинграда в какую-то деревню. Мы
ждем, не спим -- кому охота терять такое удовольствие? Вернулся он ночью,
промокший до нитки, грязный, в разорванных штанах -- противно смотреть. До
утра спать ему не давали -- расскажи! Признался,
натравил. И что вы думаете? Перевоспитали!
которых был у него неисчерпаем, он сам не смеялся, и лишь в его голубых и
мягких, огромных, как у девушки, глазах дрожал смех. Коля являлся одним из
членов-учредителей нашего филиала "Клуба 12 стульев" и активнейшим
участником чаепитий, частенько превращавшихся в "вечера устного рассказа".
стола. -- Минус 21,5 градуса! Кажется, так тепло на Востоке еще никогда не
было.
одну экспедицию было 20,9 градуса. А вот нам с Борей до рекорда
действительно рукой подать -- сегодня зонд махнул на сорок километров. Еще
немного -- и Семенычу придется выставлять бутылку коньяку согласно
неосторожно данному обещанию!
Фисенко. -- В порядке расширения кругозора -- какой самый точный
метеорологический прибор?
мокрое -- дождь, если колышется -- ветер, если нет -- украли...
выставишь Семеныча на коньяк -- смело зови, приду.
наваривал на кровати "второй этаж". Ему помогали Игорь Сирота и Валерий
Фисенко. Вся эта троица, молодые горные инженеры, прибыли на станцию
позавчера; год они отзимовали в Мирном и теперь на месяц с небольшим стали
восточниками. Именно им предстояло "потрогать Антарктиду за вымя" --
смонтировать буровую установку в углубиться в недра ледового материка.
Старший группы -- Фисенко, известный всей экспедиции балагур и великолепный
работяга; будучи одним из создателей буровой установки, он последние три
года почти непрерывно разъезжал по разным полярным областям, усовершенствуя
Мережковский Дмитрий
Белоусов Валерий
Суворов Виктор
Круз Андрей
Майер Стефани
Роллинс Джеймс