Чтение 27–й страницы книги ~На восток от Эдема~

- Нравится.

- И ты хочешь жить здесь всю жизнь?

- Да.

- Господи, до чего просто, мне бы так. Как ты считаешь, что это со
мной?

- Дурью маешься, тебе баба нужна. Сходи сегодня в салун, мигом
вылечишься.

- Может, и правда. Но от шлюх я большого удовольствия не получаю. -
Бабы, они все одинаковые. А глава закроешь, так и вовсе разницы не
чувствуешь. - У нас в полку многие заводили себе Постоянных женщин, из
индианок. У меня одно время тоже была. Карл повернулся и поглядел на него с
интересом.

- Если бы отец узнал, что ты с индианкой путался, он бы в гробу
перевернулся. Ну, и как тебе с ней было?

- Очень неплохо. Она мне стирала, штопала, даже готовила иногда.

- Я не про то. Как тебе с ней было... ну, сам знаешь?

- Хорошо. Очень хорошо. Она была такая... нежная, что ли, мягкая. Ну,
вроде как ласковая... и нежная.

- Это тебе повезло, а то ведь могла бы и прирезать, пока ты спал.

- Она? Нет. Она ласковая была.

- А чего это у тебя глаза такие стали? Сдается мне, у тебя с той
индианкой серьезно было.

- Да, наверно.

- И куда же она потом подевалась?

- От оспы умерла.

- А другую ты себе не завел?

Во взгляде Адама была боль.

- Мы их сложили друг на друга, как дрова... Их там больше двухсот
человек было, руки-ноги во все стороны торчали. А сверху набросали хворосту
и полили керосином.

- Я слышал, они оспу не переносят.

- Она для них - смерть,- сказал Адам.- У тебя сейчас бекон сгорит.

Карл быстро повернулся к плите.

- Просто будет поджаристый,- сказал он.- Я люблю, когда поджаристый. Он
выгреб бекон на тарелку, разбил яйца и вылил их в горячий жир: подпрыгнув,
они растеклись по сковородке, потом застыли в коричневых кружевных обводах и
зашкворчали.

- У нас тут была одна учительница,- сказал Карл. Хорошенькая, ножки
крохотные. Все платья в Нью-Йорке себе покупала. Рыженькая... а ножки - ты
таких крохотных в жизни не видал! А еще она в хоре церковном пела. Все сразу
стали в церковь ходить. Прямо валом туда валили. Правда, давно это было.

- Ты не тогда ли писал, что жениться собрался?

Карл усмехнулся.

- Вроде тогда. У нас в округе все парни тогда с ума посходили, всем,
вишь, сразу жениться приспичило.

- И куда же делась эта учительница?

- Да знаешь, как бывает. Здешние женщины из-за нее просто покой
потеряли. Объединились между собой. И быстренько ее отсюда выперли. Я
слышал, она даже белье шелковое носила. Очень была такая вся благородная.
Школьный совет турнул ее еще до конца учебного года. А ножки-то вот
такусенькие. Она любила их показывать - высунет из-под юбки, по щиколотку,
будто случайно... Да, она частенько их показывала.

- Ты с ней хоть познакомился?- спросил Адам.

- Нет, я только в церковь ходил. Еле протискивался. Такой красивой
девушке в маленький городок нельзя. Только людей смущает. И разговоры всякие
идут.

- А помнишь ту девушку, дочку Сэмюэлсов? Вот ведь была красавица! С ней
что?

- Та же история. Разговоры пошли нехорошие. Она уехала. Я слышал, в
Филадельфии живет. Портнихой стала. Говорят, у нее одно платье сшить десять
долларов

- Все-таки надо бы нам отсюда уехать,- сказал Адам.

- Опять про Калифорнию думаешь?

- Угу.

Карл вдруг взорвался:

- Давай уходи отсюда! - закричал он.- Не нужен ты мне здесь! Я твою
долю у тебя откуплю, или продам, или не знаю чего! Убирайся, сукин ты
сын!..- Он осекся.- Насчет сукина сына, это я, пожалуй, хватил. Но вообще ты
меня уже довел, черт тебя побери!

- Я уйду,- сказал Адам.

3

Через три месяца Карл получил цветную открытку с видом гавани
Рио-де-Жанейро, а на обороте Адам нацарапал: "У вас там зима, а здесь лето.
Почему бы тебе сюда не приехать?"

Еще через полгода он получил другую открытку, из Буэнос-Айреса.
"Дорогой Карл! Ну и огромный же это город! Тут говорят и по-французски, и
по-испански. Высылаю тебе книгу".

Но никакой книги не пришло. Карл ждал всю следующую зиму и половину
весны. Вместо книги на ферму прибыл Адам. Он загорел и был одет
по-иностранному.

- Ну, как ты? - спросил Карл.

- Отлично. Ты книгу получил?

- Нет.

- Куда же она, интересно, запропастилась? Там картинки были хорошие.

- На ферме-то думаешь оставаться?

- Пожалуй, да. Я расскажу тебе, в каких был краях.

- И слушать не стану,- сказал Карл.

- Господи, до чего ж ты злющий,- вздохнул Адам. - Просто я наперед
знаю, как все будет. Год-другой ты поживешь здесь, потом на тебя опять
лихоманка найдет, а из-за тебя и я покой потеряю. Сперва будем друг на Друга
злиться, потом начнем сдерживаться, будем эдак вежливо разговаривать, только
это еще хуже. А потом оба опять на стенку полезем, и ты снова уедешь, потом
опять вернешься - и все по новой.

- Но ты хочешь, чтобы я остался? - спросил Адам, - Конечно, хочу. Когда
ты уезжаешь, я по тебе скучаю. Но ведь опять все будет, как раньше.

Так оно и случилось. Сперва они какое-то время предавались
воспоминаниям детства, потом рассказывали Друг другу о том, что с ними было,
пока они не виделись, и, наконец, стали все чаще неловко замолкать, целыми
днями работали, непроронив ни слова, а потом начали то и дело выплескивать
свое раздражение. Время текло, не стесненное событиями, и потому казалось,
что оно тянется бесконечно долго. Как-то вечером Адам сказал

- Знаешь, мне скоро будет тридцать семь. Полжизни прожито.

- Ну вот, понеслось,- проворчал Карл.- Сейчас скажешь, что попусту
тратишь лучшие годы. Послушай, Адам, может, не будем в этот раз ругаться? -
Не понимаю.

- Если пойдет, как повелось, мы сперва будем три четыре недели
ссориться, а потом ты уедешь. Если тебе не сидится на месте, давай лучше
уезжай прямо сейчас, и обойдемся без скандалов.

Адам засмеялся, и обстановка в комнате разрядилась.

- У меня, оказывается, совсем не глупый брат, сказал он.- Ты дело
говоришь. Когда засвербит так, что невмоготу, я сразу уеду, чтобы мы не
успели разругаться вдрызг. Точно, мне эта мысль нравится... А ты все
богатеешь, Карл, верно?

- Богатею не богатею, а дела идут неплохо.

- Может, это не ты купил в городе четыре дома и салун?

- Может, и не я.

- Я же знаю, что ты. Карл, ты из этой фермы сделал конфетку, второй
такой нет ни у кого. Почему бы нам не построить себе новый дом - с ванной,
водопроводом и с уборной? Мы же давно не бедняки. Да что там не бедняки!
Говорят, ты чуть ли не самый богатый фермер в округе!

- Новый дом нам ни к чему,- резко сказал Карл. Катись ты со своими
фантазиями!

- Разве плохо иметь уборную в доме и не бегать во двор?

- Меня твои фантазии не интересуют. Адам развеселился.

- А может, я сам построю себе красивый домик прямо возле рощи. Что
скажешь? Уж тогда-то мы не будем друг другу нервы портить.

- Мне на моей земле второй дом не нужен.

- Но земля-то наполовину моя.

- Я твою половину откуплю.

- А кто сказал, что я ее продам? У Карла сверкнули глаза.

- Только построй себе дом - я его сожгу!

- А ведь и правда сожжешь. Адам внезапно посерьезнел.- Да, ты можешь.
Что ты на меня так смотришь?

- Я давно, знаешь ли, думаю,- медленно сказал Карл.- И давно хочу с
тобой поговорить. Ты, как я понимаю, уже и не помнишь. - О чем?

- Небось забыл, как телеграмму послал и попросил сто долларов?

- Еще как помню. Ты мне тогда, можно сказать, жизнь спас. А что такое?

- Ты эти деньги так мне и не вернул.

- Мне кажется, вернул.

- Нет.

Адам поглядел на старый стол, за которым когда-то сидел Сайрус и
постукивал палкой по деревянной ноге. Поглядел на висевшую над столом старую
керосиновую лампу, из круглого раструба которой сеялся зыбкий желтый свет.

- Завтра утром я тебе их верну,- медленно скаpал он.

- Долго же ты раскачивался.

- Да, Карл, верно. Я должен был бы сам вспомнить.- Он помолчал, но
потом решил, что все скажет. Ты ведь не знаешь, зачем мне были нужны эти
деньги.