перестала быть единым, сплоченным сообществом людей, связанных единством
образа мыслей. Едва туда просочились слухи о нашем отъезде, как многие из
коренных жителей Серимы изъявили желание отправиться с нами, лишь бы
вырваться из-под власти коварного шамана. Они вольны были так поступить, и
никто не имел права запретить им перекочевать, ибо это не противоречило
обычаям араваков. Однако это их желание, как и следовало ожидать, крайне
обозлило Карапану и встревожило верховного вождя Конесо. С тем чтобы
предотвратить развал племени, чего, собственно, оба и опасались более
всего с первой минуты нашего появления, шаман в коварном своем мозгу
вынашивал чудовищный план нападения на нас и поголовного истребления если
и не всего рода, то, во всяком случае, главных его членов, не исключая
Манаури и Ласаны. К счастью, наши доброжелатели своевременно нас
предостерегли, и мы держались настороже, внимательно следя за каждым
движением в Сериме, и, не выпуская из рук оружия, готовились к скорейшему
отъезду.
события, в корне изменившие все наши как добрые, так и недобрые намерения.
селение верховного вождя от наших хижин, вдруг выскочили два индейца и
бросились по направлению к нам, чем-то крайне возбужденные. Поначалу мы
решили, что это какой-то подвох. Но нет. Завидя нас, еще издалека бегущие
стали громко выкрикивать какие-то малопонятные слова.
недобрым предчувствием. - Испанцы?!
хижины, ни одного шалаша, из которых не выскакивали бы в смятении люди,
обеспокоенные необычным происшествием.
оказались подле нас. Вид их был жалок: судя по всему, не только быстрый
бег, но и толкавший их ужас совсем лишили их сил.
по сторонам испуганные взгляды.
Испанцы!
одного из нас втайне екнуло сердце.
Манаури.
заметил... Только немногим удалось убежать в лес.
страшно смотреть!
один говорил, их столько, сколько пальцев на обеих руках, другой
утверждал, будто их в десять раз больше.
испанцы хотя и не затеяли боя, но вели себя дерзко и грубо, как властные и
злобные хозяева, а не как гости. Судя по их поведению, от них можно ждать
лишь бед и несчастий...
присутствующим взять оружие и немедля собраться возле моей хижины. К
счастью, почти весь род наш был на месте, ибо и прежде жил уже в
постоянной боевой готовности.
рода. Сейчас меня более всего занимал вопрос, откуда и с какой целью
явились сюда испанцы. Поскольку Серима лежала в глубине леса, в нескольких
милях от впадения Итамаки в Ориноко, то есть в стороне от больших водных
путей, можно было предположить, что испанцы явились сюда не случайно, а с
какой-то определенной и заранее обдуманной целью.
как я ее ни вертел, ничего путного придумать не мог. Рассматривая карту,
тесным кругом обступили меня и наши индейцы. В числе их оказалось
несколько воинов из других родов. Один из них, высокий, мускулистый и,
судя по виду, опытный и немолодой уже воин, ткнул пальцем куда-то в карту,
где тонкой нитью проходило среднее течение Ориноко, и произнес только одно
слово: Ангостура.
его.
здесь у нас давно, с тех пор прошло две сухих поры. Мы тогда приплыли сюда
от горы Грифов, и они нас нашли. Грозили еще вернуться.
другой индеец.
много всяких вещей, но не в подарок, не думай - не в подарок, нет! Они
сказали, что, когда вернутся, мы должны им заплатить за эти вещи... Может
быть, это они и вернулись теперь?
старые, рваные. Достались нам и ботинки, но с дырками, сушеное мясо их
коров, но совсем тухлое и с червями. Мы скормили его собакам. Дали нам и
несколько странных ножей - у тебя есть такой нож, Белый Ягуар! Ты по утрам
возле хижины скребешь им свою бороду...
волосы!
открытие, потом расхохотался.
этими ножами можно было срезать волосы на бороде?
не обстругаешь, они ломались в руках...
рабство...
солдатами и с заряженными ружьями.
репартиментос. Заключалось это в том, что коррегидоры, то есть префекты
округов, принуждали племена, особенно жившие в отдаленных районах,
приобретать у них вещи непригодные, но всегда по дико высоким ценам.
Индейцам приходилось покупать эти вещи, хотели они или не хотели, ведь они
не платили за них сразу, а лишь значительно позже, через год или два, и,
само собой разумеется, платили натурой, плодами земли, леса, изделиями
ремесел. Если же выплатить долга они не могли или чем-либо не угождали
посланцам коррегидора, в наказание у них угоняли часть молодежи для работы
на гасиендах или в шахтах. По закону угоняли будто бы на какое-то время,
на год или два, но в действительности никто из них никогда не возвращался
в родные селения. Вдали от родных и близких они умирали от истощения и
тоски; плантаторы не отпускали их до конца жизни.
коррегидора для взимания долга", - подумал я.
следить за действиями испанцев и уведомить нас в случае их приближения. На
реке стояла наша шхуна - заманчивая добыча для алчных испанцев. Из Серимы
она не была видна за поворотом реки и рощей. Следовало принять меры, чтобы
пришельцы не обнаружили ни парусника, ни наших друзей-негров.
последовать за собой в хижину. Когда мы остались одни, я изложил свой
план: Мигуэль с четырьмя земляками срочно отведет корабль вдоль берега
вверх по течению Итамаки. Сделать это будет нетрудно, поскольку течение,
гонимое морским приливом, как раз повернуло вспять и устремилось от
Ориноко вверх по реке. На расстоянии какой-нибудь мили от нас прежнее
русло реки узким длинным заливом врезалось в лес. Там, в чаще, шхуна будет
надежно укрыта от глаз врага. Все негры, вооруженные ружьями, пистолетами
и палицами, вместе с негритянкой Долорес останутся на борту и будут
охранять судно, не показываясь на берегу.
несколько дальше: примерно в трех милях отсюда находился второй залив под
названием Потаро. Там будет надежнее - дальше от людей.