этот у Гомера из мифологии уже превращен в поэтическое творчество, и только
бурная и катастрофическая динамика гомеровских сравнений все еще напоминает
нам о былых и страшных периодах первобытной мифологии.
человеческого развития. Человек уже стал на ноги и перестал пребывать в
постоянном страхе перед непонятными явлениями природы, которые из непонятных
постепенно становились понятными. Вместо ужаса человек уже начинал
всматриваться в них гораздо более спокойно, замечать их структуру,
улавливать их форму, наблюдать их закономерности. Но и здесь природа все же
оставалась для него чем-то самостоятельным и незыблемым, чем-то
самодовлеющим, хотя, повторяем, это самодовление из мифологического перешло
в поэтическое. Вещь для него получала самостоятельное значение, освобождаясь
от своего демонизма, и самостоятельность эта выражалась в ней теперь не
демоническим, а уже чисто вещественным образом. И вот тут перед нами
возникает еще новый феномен эстетического отношения Гомера к природе - тот
феномен, который мы не можем иначе назвать, как пластикой. Ведь это
греческое слово - "пластика" - указывает на вылепленность, вылитость,
вещественную сделанность и отделку. Пластической можно назвать вещь, которая
выражает собой не то или иное настроение, не то или иное духовное творчество
человека, а именно вещественную же выделку. Гомеровские сравнения,
содержащие подробно развитую картину природы, поражают своей пластикой,
своей вещественной выделкой, своим легким и безболезненным содержанием,
далеким от всяких субъективных невзгод и нервозности, далеким от всякой
психологической утонченности и изощренности. И это тоже результат
мифологического отношения к природе, когда не человек определял собою ту или
иную мыслимую им картину природы, а сама эта картина властно врывалась в его
сознание и категорически требовала своего признания.
все они обязательно пластичны. Гомер далеко вышел даже и за эти пределы, и
такое, например, сравнение, как сравнение быстроты полета Геры (Ил. XV 80 -
83) с человеческой мыслью, охватывающей сразу огромные пространства,
конечно, не является ни природным сравнением, ни пластическим, ни даже
вообще эпическим. Такое сравнение свидетельствует уже о чрезвычайно большой
самостоятельности человеческого субъекта или человеческого мышления, когда
не оно поясняется через природу, а природа через него, и когда мышление уже
преодолело свою связанность со стихийным коллективизмом общинно-родовой
формации. Подобное развитие самостоятельности и силы мышления мы найдем
также и в Од. VII 36, где быстрота феакийских кораблей тоже сравнивается с
быстротою мысли, и еще, больше того, в VIII 555 - 563, где говорится о том,
что феаки управляют своими кораблями не при помощи руля и кормчего, а только
при помощи одной мысли, повелевающей кораблю двигаться в том или ином
направлении. Тут можно вспомнить и древнюю основу этой силы мысли, которую
имел Калхас, направлявший ахейские корабли в Трою только силой гадания,
полученной им от Аполлона (Ил. I 71 сл.).
сама призвана объяснить миф. Эта образность, то бурно-катастрофическая, то
пластически-уравновешенная, есть результат эпического стиля Гомера. Тут
сказались все те принципы гомеровского стиля, о которых мы говорили выше. В
картинах природы, данных в гомеровских сравнениях, мы находили объективность
эпоса, т.е. отсутствие болезненной субъективности, фантастики, большую
подробность и деловитость рассказа, и живописность наряду с пластикой, и
традиционность наряду со стандартом и т.д., не говоря уже о том, что и все
элементы свободного эпического стиля, включая его свободомыслие и тонкую
игру ума, - все это можно найти в гомеровских сравнениях, если только
читатель даст себе труд подробно их изучить. С одной стороны, природа здесь
объясняет человека, как оно и должно быть в эпосе, где общее всегда
превалирует над индивидуальным, а, с другой стороны, уже то одно, что здесь
перед нами не мифология, а свободная эстетическая образность, указывает на
небывалый прогресс человеческого гения, перешедшего со ступени мифологии на
ступень поэзии и тем самым уже ставшего на путь овладения неведомыми до того
тайнами природы.
общественно-историческими формациями, и это особое положение и дало ему
возможность воспользоваться мировыми достижениями обеих формаций и в то же
время не поддаться их исторической ограниченности.
эстетического сознания в условиях свободной ориентации в ней человеческого
субъекта
выходят за пределы мифологии и становятся уже вполне самостоятельным
эстетическим предметом, тем не менее все еще достаточно связаны со старой
мифологией и со строгим эпосом. Но у Гомера имеется еще и то новейшее
отношение к природе, когда он уже покидает точку зрения сравнений и всей
связанной с ними эпической условности и рисует картины природы в свете
свободно чувствующего субъекта, наделяя природу различными тонкими,
глубокими и изящными настроениями. В той природе, которую мы видим в
гомеровских сравнениях, нет никаких ярко выраженных настроений. Это либо
очень бурная динамика, либо весьма уравновешенная и спокойная пластика. Но
Гомер, кроме всего этого, уже умеет давать картину природы в свете того или
другого вполне свободного и глубоко пережитого субъективного настроения.
"Илиада" в этом отношении еще мало показательна. Но "Одиссея" представляет в
этом отношении совсем другую картину. В ней уже ясно выступает тенденция к
свободному и творческому переживанию картин природы, как бы этому ни
препятствовали эпические рамки гомеровской поэзии. Но именно здесь, а не в
сравнениях сказался свободный эпический стиль Гомера. Без учета этого
обрисовка гомеровского понимания природы была бы весьма неполной,
гомеровское творчество в области изображения природы не предстало бы перед
нами в виде живого порыва и могучего взлета художественной фантазии,
сумевшего перейти от древних мифических форм пока еще смутно грезящего и
пассивного человеческого субъекта - к творческой фантазии эмансипированного
субъекта периода восходящей цивилизации.
природе нашли для себя отражение в творчестве Гомера: период чисто
мифологический, период перехода к эстетическому пониманию природы и период
свободно-эстетического ее понимания. Последние два периода будет
целесообразно рассмотреть подробнее.
около 48. Их изучение привело к созданию большого числа исследований,
которых нельзя не иметь в виду при анализе стиля эстетики Гомера. Сравнения
Гомера часто содержат развернутые картины природы, причем картины природы
привлекаются здесь для объяснения, толкования человеческой жизни.
Рассматривая эти сравнения, мы предполагаем единство стиля и мировоззрения.
С точки зрения мировоззрения, гомеровские сравнения исходят из
непосредственного констатирования природной жизни; с точки зрения стиля, они
являются прообразами, объясняющими человеческую жизнь, и принципом ее
толкования. Отсюда становится понятным, почему прекрасное в природе давно в
таком, на первый взгляд, странном виде - в виде сравнений. Приведем
некоторые наиболее интересные примеры сравнений из "Илиады", разделяя их по
отдельным группам.
метеорологическими и, прежде всего, с ветрами, тучами, бурей, грозой и
вообще ненастьем. Прочитаем следующие тексты.