обойди-де руду-то с другой стороны. Он и обошел и видит - ящерок тут
несчисленно. И вс¬, слышь-ко, разные. Одни, например, зеленые, другие
голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми
крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие, как трава
поблеклая, а которые опять узорами изукрашены.
большой да тяжелый, а они у меня маленьки.
да и говорит, и все смехом:
одно место, - как пол узорчатый под ногами стал. Глядит Степан - батюшки, да
ведь это руда медная! Всяких сортов и хорошо отшлифована. И слюдка тут же, и
обманка, и бл¬стки всякие, кои на малахит походят.
хохочет-заливается.
говорит. Сильно он осердился, закричал даже:
который никого не боится. Завтра, как в гору спускаться, будет тут ваш
заводской приказчик*, ты ему скажи, да смотри не забудь слов-то:
Красногорского рудника убирался. Ежели еще будешь эту мою железную шапку
ломать, так я тебе всю медь в Гумешках туда спущу, что никак ее не добыть".
и скажи приказчику, как я велела, а теперь иди да тому, который с тобой,
ничего, смотри, не говори. Изробленный он человек, что его тревожить да в
это дело впутывать. И так вон лазоревке сказала, чтоб она ему маленько
пособила.
тоже, как ящерка, побежала по камню-то. Вместо рук-ног - лапы у ее зеленые
стали, хвост высунулся, по хребтине до половины черная полоска, а голова
человечья. Забежала на вершину, оглянулась и говорит:
козлу, с Красногорки убираться. Сделаешь по-моему, замуж за тебя выйду!
другой-то похрапывает. Разбудил его. Сходили на свои покосы, посмотрели
траву, к вечеру домой воротились, а у Степана на уме: как ему быть? Сказать
приказчику такие слова - дело не малое, а он еще, - и верно, - душной был -
гниль какая-то в нутре у него, сказывают, была. Не сказать - тоже боязно.
Она ведь Хозяйка. Какую хошь руду может в обманку перекинуть. Выполняй тогда
уроки-то. А хуже того, стыдно перед девкой хвастуном себя оказать.
приказчик заводской подошел. Все, конечно, шапки сняли, молчат, а Степан
подходит и говорит:
она тебе, душному козлу, с Красногорки убираться. Ежели ты ей эту железную
шапку спор-тишь, так она всю медь на Гумешках туда спустит, что никому не
добыть.
говоришь? Да я тебя в горе сгною!
приковать! А чтобы не издох, давать ему собачьей овсянки и уроки спрашивать
без поблажки. Чуть что - драть нещадно.
собака не последняя, - отвел ему забой - хуже некуда. И мокро тут, и руды
доброй нет, давно бы бросить надо. Тут и приковали Степана на длинную цепь,
чтобы, значит, работать можно было. Известно, какое время было, - крепость*.
Всяко галились* над человеком. Надзиратель еще и говорит:
столько-то, - и назначил вовсе несообразно.
парень все-таки проворный был. Глядит, - ладно ведь. Так малахит и сыплется,
ровно кто его руками подбрасывает. И вода куда-то ушла из забоя. Сухо стало.
испужался душного козла. Хорошо ему сказал. Пойдем, видно, мое приданое
смотреть. Я тоже от своего слова не отпорна.
набежали, со Степана цепь сняли, а Хозяйка им распорядок дала:
- Потом Степану говорит: - Ну, женишок, пойдем смотреть мое приданое.
Как комнаты большие под землей стали, а стены у них разные. То все зеленые,
то желтые с золотыми крапинками. На которых опять цветы медные. Синие тоже
есть, лазоревые. Однем словом, изукрашено, что и сказать нельзя. И платье на
ней - на Хозяйке-то - меняется. То оно блестит, будто стекло, то вдруг
полиняет, а то алмазной осыпью засверкает, либо скрасна медным станет, потом
опять шелком зеленым отливает. Идут-идут, остановилась она.
пойдут. Что их смотреть? А это вот под самой Красногоркой мы. Тут у меня
после Гумешек самое дорогое место.
вс¬ из корольковой меди. Стены малахитовые с алмазом, а потолок
темно-красный под чернетью, а на ¬м цветки медны.