с дороги моими рога.
когда мы забирались в "додж", размещаясь на широких сиденьях.
повозками, которые везли в столицу крестьян по случаю великого события;
пухлое облако пыли стелилось по обочинам, окрашивая траву и деревья в белый
цвет, и в воздухе словно повисли крохотные снежинки. Город был наводнен
публикой, как в день святого Спиридиона, если не больше, и толпы нарядно
одетых горожан проплывали через главную площадь, словно влекомые ветром
охапки цветов. Все улочки были забиты людьми вперемешку с осликами; масса
эта двигалась со скоростью горного ледника, наполняя воздух звуком
взволнованной речи и смеха, острым запахом чеснока и мощнейшим амбре
нафталина, свидетельствуюшим, что из хранилищ бережно извлечены наряды,
предназначенные для особых случаев. С разных сторон доносились начальные
звуки духовых оркестров, крики ослов, громкие голоса уличных торговцев,
возбужденные выкрики детей. Город гудел и пульсировал, точно огромный
многоцветный благоухающий улей.
проложить себе путь в беспечной толпе, Спиро взял курс на гавань. Здесь
налицо были все признаки рвения и исполнительности. Стоял наготове
оркестр-сверкающие инструменты, безупречная униформа; только роскошные
синяки под глазами двух музыкантов малость портили респектабельную картину.
Рядом был выстроен батальон местных воинов, на редкость чистых и опрятных с
виду. Пузатые представители духовенства с тщательно расчесанными бородами
всех оттенков седины, яркими цветами ряс напоминающие стаю попугаев,
оживленно переговаривались, тряся бородами и изящно жестикулируя пухлыми
руками с безукоризненным маникюром. На пристани, где предстояло сойти на
берег королю, томился в ожидании капрал. Судя по тому, как нервно он
ощупывал кобуру и кусал ногти, бремя ответственности весьма тяготило его.
Король! Король приближается! " Капрал поправил головной убор и приосанился.
она стала выписывать зигзаги, а сам Марко, стоя на корме, отправлял за борт
пачки греческих флажков.
крохотных флажков; зрелище было впечатляющее. К сожалению, как выяснилось в
ближайшие полтора часа. Марко ошибся в своих расчетах. Сигнальщик на
северном мысу, коему поручили пустить ракету, был вполне надежным человеком,
да только он не очень хорошо разбирался в типах судов, и следом за Марко на
горизонте появилось не королевское судно, а небольшой грязноватый танкер,
следующий в Афины. Ошибка в принципе не такая уж страшная, однако Марко в
приливе чувств, охвативших в тот день многих корфян, забыл проверить клей,
коим флажки были прикреплены к деревянным палочкам, чтобы не тонули. И в
ожидании короля мы могли созерцать, как от морской воды клей растворяется и
тысячи греческих флажков бесславно погружаются на дно залива.
Марго.
кусочки дерева.
ли, эти палочки соединены в форме маленьких крестов. А это в Греции
почитается весьма дурным предзнаменованием.
это дело рук Марко.
добровольное изгнание.
величественно пахать несколько гектаров деревянных крестиков, точно плывя
через некое военно-морское кладбище.
служителей культа двинулась вперед, точно вдруг стронулась с места цветочная
клумба. Как только сановники подошли к сходням, оркестр замолк, и под хор
восхищенных "О-о-о! " появился монарх. Остановился, приветствуя встречающих,
затем неспеша двинулся вниз по сходням. Настала великая минута маленького
капрала. Весь в поту, он успел протиснуться поближе к сходням, и взгляд его
был прикован к королевским ногам. Капрал помнил четкую инструкцию: подать
сигнал, когда королю останется сделать до берега три шага. В этом случае
крепость успеет произвести пушечный салют одновременно с вступлением монарха
на греческую землю.
взялся за кобуру, в решающий миг выхватил револьвер и выстрелил пять раз
метрах в двух от королевского уха. И сразу стало очевидно, что крепость не
догадалась предупредить встречающих об этом Сигнале, вследствие чего
стрельба, мягко выражаясь, застигла их врасплох; то же можно сказать о
короле да и и всех нас.
минуты она всегда теряла голову и путалась в словах.
на крепость.
Они дружно набросились на злополучного капрала. На бледного протестующего
беднягу обрушились толчки, тумаки и пинки; вырвав из рук револьвер, его
энергично ударили рукояткой по голове. Худо пришлось бы ему, если бы в эту
минуту крепостные пушки не извергли внушительное облако дыма, оправдав
действия капрала. На смену негодованию пришли улыбки и смех, ибо у корфян
хорошо развито чувство юмора. Один только монарх слегка опечалился. А тут
еще, когда он сел в предназначенную ему открытую машину, возникла загвоздка:
дверь почему-то упорно не хотела закрываться. Шофер сильно хлопнул ею,
командир воинского подразделения хлопнул ею, руководитель оркестра хлопнул,
стоявший поблизости священник хлопнул еще сильнее, но замок отказывался
работать. Не желая признать свое поражение, шофер отошел на несколько шагов,
разбежался и ударил дверь ногой. Вся машина содрогнулась, однако дверь
продолжала упрямиться. Кто-то подал веревочку, но дверь не к чему было
привязать. Дольше ждать было нельзя, и машина тронулась в путь; секретарь
губернатора держал дверь рукой, наклонясь назад через спинку переднего
сиденья.
чтобы государь мог выразить почтение мощам. Окруженный лесом из сановных
бород, он исчез в темной утробе храма, где тысячи свечей напрашивались на
сравнение с буйным цветением примул. День выдался жаркий, и королевский
водитель малость утомился от поединка с дверью, а потому, оставив машину
перед церковью, юркнул за угол, чтобы промочить глотку. И кто станет
порицать его за это? Кто в таких случаях не испытывал подобного желания? Вот
только он неверно рассчитал, как долго продлится свидание монарха со святым,
и когда государь, сопровождаемый сливками греческой церкви, внезапно вышел
из храма и сел в машину, водитель блистал отсутствием. Как обычно, когда на
Корфу возникал какой-нибудь кризис, все винили друг друга. Четверть часа в
воздухе мелькали кулаки и сыпались упреки; на поиски водителя во все стороны
были разосланы гонцы. Заминка объяснялась тем, что никто не знал, какое кафе
он почтил своим присутствием, но в конце концов его выследили и, поливая
бранью, с позором оторвали от второго стаканчика анисовки.
наблюдать парад воинов и музыкантов, после чего должны были выступить
бойскауты. Безжалостно истязая клаксон на узких улочках, Спиро доставил нас
на площадь задолго до прибытия туда государя.
мама.
шины королевского автомобиля по пути от гавани до церкви, но это, пожалуй,
было бы чересчур.
глазах. - Не забывайте, это Корфу. Вполне возможно, что у них припасено для
нас кое-что еще.
организация! Мне стыдно за них.
Теодор.
очень бодро, причем ухитрились почти безошибочно идти в ногу. Корфянский
гарнизон в ту пору был достаточно захолустным, и рекрутов не перегружали
занятиями; тем не менее они достойно выдержали испытание. За ними
проследовал сводный духовой оркестр, объединяющий музыкантов из всех
деревень; разноцветная униформа радовала глаз, ярко начищенные инструменты
слепили его. Возможно, исполнение было не совсем стройным, и кто-то
чуть-чуть фальшивил, но недостатки с лихвой восполнялись мощью и громкостью
звука.
и аплодисменты, когда полковник Велвит, этакий предельно изможденный и
нервный библейский пророк в бойскаутской форме, вывел на пыльную площадь
своих коротышек. Они поприветствовали монарха, затем, повинуясь отданной
писклявым, задыхающимся голосом команде полковника, забегали в разные
стороны и, перестроившись, изобразили греческий флаг. Бурю приветственных
возгласов и аплодисментов, которыми их наградили, наверно, было слышно в
самых отдаленных уголках албанского нагорья на материке. Исполнив несколько
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Прозоров Александр
Контровский Владимир
Херберт Фрэнк