жмуриком, а я гробовщиком" и то как она произносит это, слегка качнув задом,
заставляет весь зал одуреть и театр погружается во тьму, все хохочут,
включая меня и крупного негра позади меня, который орет от восторга и
колотит по всему попавшемуся под руку, потрясающе -
чечетку, начинает постукивать, но больно уж он стар и к тому же задыхается,
ему не дотянуть до конца и музыка пытается подбодрить его (Слим на Гармошке)
но здоровяк-негр позади меня начинает выкрикивать "Э-гей, э-ге-гей" (будто
хочет сказать "Хорош, иди домой") - Танцор отчаянно пыхтя пытается сказать
что-то своим танцем и я молюсь за него чтобы у него все получилось, я
сочувствую ему, он только что из Фриско, получил новую работу и должен
как-то справиться, я хлопаю с воодушевлением когда он уходит -
одиночестве глазам -- висит перевернутая вниз головой -
сиэттльскую рыженькую КИТТИ О`ГРЕДИ" и тут входит она, Слим хватается за
Гармошку, а она высокая, с зелеными глазами, рыжими волосами, и маленькими
шажками семенит по сцене -
67
коляской - Знакомый типаж, и в один прекрасный день я увижу ее в Балтиморе
высунувшейся из краснокирпичного окна, с цветочным горшком подле, и с
волосами подкрашенными перманентом - я увижу ее, я видел ее, родинку на ее
щеке, мой отец видел шеренги Зигфильдовских[34] Красоток "А тебе в молодости
не приходилось работать в Фоли[35]"?, спрашивает У. К. Филдс[36] огромную
весящую добрых 300 фунтов официантку в "Ланчионэтт" с Тридцатых улиц - и она
говорит глядя на его нос, "Есть у тебя кое-что ужасно большое" и
отворачивается прочь, а он оглядывает ее сзади, и говорит "У тебя тоже
найдется кое-что ужасно немаленькое" - Я увижу ее, в окне среди роз, родинка
и пыль, и старые сценические дипломы, и кулисы, кулисы сцены нашего мира -
Старые Афиши, переулочки, запыленный Шуберт, и кладбищенские поэмы Корсо --
и состарившийся я - филиппинцы будут мочиться в этом переулке, и
пуэрториканский Нью-Йорк падет, ночью - Иисус придет опять 20 июля 1957 в
14.30 - А я увижу (увидел) миленькую хохотушку мисс О`Греди элегантно
семенящую по сцене чтобы развлечь заплативших за это клиентов, послушную как
котенок. И думаю "А вот и она, Слимова бабенка - Это его девушка -- и он
носит ей в костюмерную цветы, он старается ей услужить" -
не получается, она продолжает показывать свои груди (и получает в ответ
свист), и тогда Эйб со Слимом, при ярком свете, разыгрывают с ней маленькую
сценку.
непристойное поведение. И вместе с мисс о`Греди вводят его.
полы халата -
переваливается "Боже ты мой всемилостивый, не может этого быть! Нет, ну
видали вы что-нибудь подобное? Мистер, а вы уверены что это все ваше? Это не
только непристойно, это неправильно!" Ну и так далее, гоготанье, музыка,
темнота, лучи прожектора, Слим торжествующе объявляет:
выходит порочная Сарина - По всему залу ураган воодушевления - У нее
бегающие кошачьи глаза и лицо грешницы - изящные кошачьи усики -- она как
маленькая ведьма - без метлы - выходит крадущейся походкой и подергиваясь
под ритм.
68
конвульсивно вращать оттопыренным вверх к небесам задом - Она болезненно
извивается, с искаженным лицом, оскаленными зубами, растрепанными волосами,
плечи ее выгибаются и трясутся - Она стоит на полу опершись на руки и
отрабатывает свое перед публикой состоящей из сидящих в темноте мужчин,
некоторые из них студенты из колледжа - Свистки! Гармошка выдает
низкопробный давай-ложись-а-ну-пригнись блюз - И впрямь до чего ж она
порочна с этими ее глазами, бегающими и пустыми, и тем как она ходит в ложу
справа и проделывает там все эти тайные грязные штучки с большими шишками и
продюсерами, как показывает кусочки своего тела и спрашивает "Да? Нет?" - и
сжимается опять и переворачивается и вот теперь кончики ее пальцев скользят
к поясу и она медленно снимает платье многообещающими пальцами, крадущимися
и медлящими, вот она демонстрирует бедро, еще выше, кусочек лобка, кусочек
живота, она переворачивается и обнажает кусочек ягодицы, она высовывает язык
- пот сочится у нее изо всех пор - я не могу удержаться и думаю о том что
Слим выделывает с ней в костюмерной -
голова и весь темный театр этого мира вращается вокруг своей оси, это
безумие, я туманно вспоминаю познанную в горах перевернутость и ух ты, смех,
страсть, смрад, секса сласть, что они делают все эти люди сидящие на своих
сиденьях в громыхающей волшебной пустоте, хлопающие ладонями и завывающие в
такт музыке на девушку? - К чему все эти занавеси, и кулисы, и маски? и эти
световые пятна разной яркости, скачущие повсюду и отовсюду, розовые,
красные, сердечно-грустные, мальчишески-синие, девчоночьи-зеленые, черные
цвета испанской накидки и иссиня-черные? Ух, ох, я не знаю что мне делать,
Порочная Сарина уже лежит на сцене на спине и медленно протягивает свои
аппетитные чресла какому-то воображаемому Человеко-Богу на небесах, дарящему
ей вечное наслаждение - и вскоре улицы будут завалены беременными воздушными
шарами и брошенными презервативами и звезды наполнятся спермой и осколками
битых бутылок, и стены будут возведены чтобы оградить ее в некоем замке
Испанского Безумного Короля, и в стены эти будут зацементированы битые
пивные бутылки для того чтобы никто и никогда не смог попасть в обхват ног
ее кроме Султанского члена, он единственный коснется соков которыми истекает
она сейчас, а потом отправится в свою могилу в которой не будет никаких
соков, и в ее могиле вскоре не останется соков после того как исчезнут те
темные соки что так ценятся червями, потом пыль, атомы пыли, и будут ли эти
атомы атомами пыли или атомами бедер и вагин и пенисов, какая разница, все
это Корабль Небесный - Целый мир ревет здесь, в этом театре, и глядя вдаль я
вижу неисчислимое горюющее человечество хныкающее при свете свечей, и Иисуса
на Кресте, и Будду сидящего под деревом Бо, и Магомета в пещере, и змею, и
взошедшее высоко солнце, и все Аккадийско-Шумерские древности, и античные
корабли увозящие куртизанку Елену прочь к схваткам последней войны, и
разбитое стекло крошечной бесконечности до того крошечной что не остается
ничего кроме белоснежного света проникающего повсюду сквозь тьму и солнце -
дзинь, и электромагнетический гравитационный экстаз протекает насквозь без
слова или знака и даже не протекает насквозь и даже вовсе не существует -
любить тебя ночью, долго, у нас будет целая ночь, до рассвета, пока не
взойдет солнце Джульеты и не иссякнет пыл Ромео, пока я не удалю свою жажду
Самсары у раскрытых твоих как лепесток розовых губ и не оставлю в розовом
саду плоти твоей сок спасителя который высохнет и восхнычет тогда еще одно
дитя для этой пустоты, приди сладкая Сарина в мои порочные объятия, будь
грязной в моем чистом молоке, и отвратительны будут мне собственные
выделения оставляемые в твоей молочно возбужденной цисто-яйцеводной полости,
твоей клоачной мчистой стержне-дырки через которую хор-газм сочится прячась
в тревожной плоти я прижму твои подрагивающие бедра к сердцу своему и стану
целовать тебя я в губы в щеки в Лоно и стану я любить тебя везде и будет так
-
исчезает внутри и шоу на этом заканчивается - включается свет - все выходят
- А я сижу, вытряхивая себе в глотку последние остатки, с кружащейся головой
и безумный.
назад к своим скалам.
скажи?" и ему неприятно отвечать мне, отвечать бродяге вопящему зачем-то в
писсуарной - я возвращаюсь назад, вверх по лестнице, чтобы пересидев
киножурнал посмотреть представление опять, может на этот раз Сарина сбросит
с себя вообще все и мы увидим и почувствуем бесконечную любовь - Но Боже мой
что за муть они показывают! Лесопилки, пыль, дым, серые кадры плещущихся в
воде бревен, люди в оловянных шлемах бродящие в серой дождливой ночи и голос
диктора "Славные традиции Северо-Запада -" после чего цветные кадры
катающихся на водных лыжах, мне этого не выдержать и я покидаю шоу через
левый боковой выход, пьяный -
краснокирпичного залитого неоном выхода для актеров появляются Эйб, Слим и
цветной танцор-чечеточник торопящиеся и обливающиеся потом чтобы поспеть на
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Курылев Олег
Доставалов Александр
Контровский Владимир
Андреев Николай