кувалдой, всем своим весом обрушиваясь на клин, и чувствовать, как бревно
подается, если не с первого, то уж со второго раза точно. Запах опилок,
сосны, морской ветерок поверх голов безмятежных гор, жаворонки заливаются,
бабочки в траве, красота. Потом мы зашли в дом, поели сосисок с рисом и
супа, запивая красным вином, закусили свежими кристиниными бисквитами и
сели, скрестив разутые ноги, проглядывая книги обширной шоновской
библиотеки.
просветление снизошло на ученика.
мастеру и ответил на его коан, а мастер как даст ему палкой, так что тот
отлетел с веранды футов на десять и шлепнулся в грязную лужу. Ученик встал и
рассмеялся. Позже он сам стал мастером. Он получил просветление не от слов,
а от здорового удара палкой.
подумал я, но ничего не сказал: как-то не хотелось больше произносить
"слова" перед Джефи.
стал первым патриархом? Будда собрался излагать сутру, тысяча двести
пятьдесят бхикку ждали, скрестив ноги и расправив свои одеяния, а Будда
просто-напросто поднял цветок. Все были смущены. Будда не произнес ни слова.
Один лишь Касьяпа улыбнулся. Так Будда избрал Касьяпу. Это известно как
"цветочная церемония".
нирвана?"
как они с Серебряным Лисом положили начало миру - стали топтаться на пустом
месте, пока у них под ногами не выросло немножко земли? Кстати, глянь-ка,
это знаменитые "Быки". - Это была серия китайских картинок, типа комиксов:
вначале юноша отправляется в горы, с посошком и котомкой, как американский
нэт-уилсовский бродяга образца 1905 года; на следующих изображениях он
встречает быка, пытается приручить его, оседлать, наконец приручает и ездит
на нем верхом, но потом бросает быка и просто сидит, медитируя под луной,
потом спускается с горы просветления, и вдруг на следующей картинке не
нарисовано абсолютно ничего, а дальше - цветущие ветви, и на последней
картинке юноша, уже не юноша, а толстый старый смеющийся волшебник с большим
мешком за спиной, просветленный, входит в город, чтобы напиться там с
мясниками, а новый юноша отправляется в горы с посохом и котомкой.
надо найти и приручить быка собственного сознания, потом отказаться от него,
наконец постигнуть ничто, как показано на этой пустой картинке, и, постигнув
ничто, постичь все - весеннее цветение деревьев, а затем спуститься в город,
чтобы напиться с мясниками, подобно Ли Бо. - Мудрые были картинки, они
напомнили мне мой собственный опыт: сперва я приручал собственное сознание в
лесу, потом осознал, что все пребывает в пустоте и бодрствовании, и не нужно
ничего делать, а теперь напиваюсь с мясником-Джефи. Мы послушали пластинки,
перекурили и пошли опять рубить дрова.
переоделись к большой субботней вечеринке. За день Джефи раз десять бегал
вверх-вниз: то звонить по телефону, то взять у Кристины хлеба, то за чистыми
простынями на ночь (ожидая девушку, он всегда стелил на свой тощий матрасик
чистое белье, это был такой ритуал). Я же просто сидел на травке, ничего не
делал, сочинял хокку да смотрел, как кружит над холмом старина стервятник.
"Где-нибудь в округе, наверное, падаль," - думал я.
воскликнул Джефи.
поскакал с холма, а через минуту, насвистывая, уже пилил бревно далеко
внизу. Он не мог затормозить ни на минуту. Медитировал он регулярно, по
часам: первым делом, просыпаясь с утра, потом дневная медитация, всего
минуты три, и последний раз перед сном, вот и все. Я же знай слонялся да
грезил. Мы были два странных, совершенно разных монаха на одной тропе.
Правда, я взял лопатку и сровнял землю под розовым кустом - раньше спать
было не совсем удобно из-за склона, теперь же я сделал ровно и той ночью,
после большой пьянки, спал отлично.
темноглазую брюнетку с испанской прической - настоящая сногсшибательная
красотка, вдобавок альпинистка. Она недавно развелась с мужем и жила в
Милбрэй. Приехал кристинин брат Уайти Джонс со своей невестой Пэтси. И Шон,
конечно, вернулся с работы и наводил в доме порядок перед приемом гостей.
Еще на выходные приехал длинный светловолосый Бад Дифендорф, он работал
сторожем-уборщиком в Буддистской ассоциации, чтобы платить ренту, и
бесплатно посещал там занятия - большой добрый Будда с трубкой в зубах и
разными занятными идеями. Бад мне нравился, неглупый парень, мне нравилось,
что вначале он учился на физика в Чикагском университете, потом перешел на
философию, а теперь пришел к убийце философии - Будде. Он сказал: "Однажды
мне приснилось, что я сижу под деревом, наигрываю на лютне и пою: "У меня
нет имени". Я был безымянным бхикку". Приятно было после утомительного
автостопа встретить столько буддистов разом.
что все в конце концов окажутся на небесах. - Он мягко согласился, грустно
кивнув бородатым черепом. "Э-хе-хе," - приговаривал он, когда нам пришлось
грести в залив, чтобы вычерпать воду из его лодки, которая стояла там на
якоре, и ее постоянно затапливало штормами. Не лодка, а старая развалюшка
футов двенадцати в длину, о кабине и говорить нечего, жалкая скорлупка,
болтающаяся на ржавом якоре. Уайти Джонс, брат Кристины, славный
двадцатилетний малый, никогда ничего не говорил и безропотно сносил
подначки. Например, под конец вечеринки все разгулялись, три пары разделись
донага и, взявшись за руки, отплясывали в гостиной замысловатую невинную
полечку, пока дети посапывали в своих кроватках. Нас с Бадом это ничуть не
смутило, мы как сидели, так и продолжали сидеть себе в уголке, попыхивая
трубками и беседуя о буддизме, - наилучший выход, ибо своих девушек у нас не
было. А тут прямо перед нами скачут три аппетитные нимфы. И вот Джефи с
Шоном потащили Пэтси в спальню и стали понарошку приставать к ней, чтобы
подразнить Уайти, а тот, голый, покраснел с головы до пят; смех и возня по
всему дому. Скрестив ноги сидели мы с Бадом прямо перед танцующими голыми
девушками и смеялись - кажется, это уже было.
монахами в каком-нибудь тибетском монастыре, и девушки танцевали для нас
перед церемонией "ябьюм".
а Шон, Джефи и Уайти - молодыми, их еще снедало пламя порока, им еще многое
предстояло познать. - Время от времени мы поглядывали на всю эту плоть и
украдкой облизывались. Но вообще на подобных голых пирушках я, как правило,
закрывал глаза и слушал музыку, я всерьез, искренне, стиснув зубы, силой
пытался изгнать из себя похоть. Надо сказать, что несмотря на пляски нагишом
и все такое, это была обычная безобидная домашняя вечеринка, и к ночи все
начали зевать. Уайти ушел с Пэтси, Джефи увел Полли на холм, к чистым
простыням, а я расстелил спальный мешок под розовым кустом и заснул. Бад,
приехавший со своим мешком, спал в нем на циновках на полу у Шона.
пока я протирал глаза. В этот день, в воскресенье, к Монаханам понаехала
куча народу, и половина не преминула подняться на холм - полюбоваться на
уютный домик и на двух знаменитых безумных бхикку - Джефи и Рэя. Приехали в
том числе Принцесса, Альва и Уоррен Кофлин. Шон накрыл в саду, на широкой
доске, королевский обед на всех - вино, гамбургеры, пикули, - развел
огромный костер, вынес две своих гитары, и я понял: вот как надо жить в
солнечной Калифорнии, причем все это было связано с любезной моему сердцу
Дхармой, а также с альпинизмом, все они были с рюкзаками и спальниками, и
кое-кто собирался на следующий же день отправиться в поход по красивейшим
тропам Марин-Каунти. Праздник состоял как бы из трех частей: в гостиной
слушали музыку и листали книжки, во дворе закусывали и играли на гитаре, а в
хижине на холме заваривали чай и сидели по-турецки, беседуя о всяческой
поэзии и Дхарме, или прогуливались по лугу, наблюдая, как ребята пускают
воздушных змеев или как катаются верхом пожилые леди. Каждые выходные
возобновлялся этот ненавязчивый праздник, цветочное веселье ангелов с
куколками в пустоте, - как пустота на той китайской картинке, и цветущая
ветвь.
с медитацией. Никак не могу взлететь до нирваны - слишком короткий хвост, -
и, выпустив клуб дыма, погрузился в раздумье. Всю ночь размышлял он об этом,
а наутро сказал:
вправо-влево, не зная, что такое право и лево, просто шевелю плавником - то
же самое, что хвост воздушного змея, так что я рыба Будды, а мой плавник -
моя мудрость.
Русанов Владислав
Ларссон Стиг
Ибсен Генрик
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Шилова Юлия