мают. Он там у них на собрании одного начальника прямо при всех "ки-
ношником" обозвал. Ну вот, с тех пор...
венных мастерских, там ему заказ дали - какие-то планшеты для завода
рисо вать. А он увлекся нашей картиной, заказ вовремя не сдал...
Главное, что на заводе-то ничего, согласились подождать, а директор
мастерских расшумелся. В выставком пожаловался... А при чем здесь
выставка? Это же разные вещи - заказ и картины! Просто у него там
друзья...
гадость...
него?- сочувственно спросил Журка.
откровенностью:
тут. А если помочь надо, с начальством ссориться не хотят. Разве это
настоящие друзья?
смутилась. Потом она тряхнула волосами и попросила с хмурой винова-
тостью:
всегда просит: "Ришка, посиди со мной рядышком". Я уж пойду поси-
жу...
рет "Космос" и думал про Игоря Дмитриевича. И про Иринку: какая она
сегодня хмурая и по-взрослому озабоченная.
мах, заказах и отцовских недругах Журке почудилось что-то ненату-
ральное. Будто она повторяла не свои слова. Но тут же он подумал:
"Ну и повторяла. А что такого? Слышала, как отец рассказывает, а по-
том со мной поделилась..." Иринкина тревога об отце была настоящая и
большая, Журка это чувствовал и сам теперь тревожился. Он знал точ-
но, что Игорь Дмитриевич хороший и добрый. Недаром же, когда смот-
ришь на "Путь в неведомое", даже горло начинает щекотать от вол не-
ния. Знал он и то, что еще в прошлом году Игорю Дмитриевичу сказали
все в том же непонятном выставкоме: "Написано недурно, однако сюжет
у вас какой-то странный. Любители живописи ждут от художников, что
они отразят современность, а у вас какой-то Грин или Жюль Верн..."
ился слишком сильно и не заболел. А то больше не будет хороших минут
и веселых разговоров в солнечной комнате с качелями. Лето совсем,
совсем скоро кончится...
лодный ветер. Неожиданный и резкий. Угнал в канаву сигаретную короб-
ку, хлестнул по ногам колючей пылью и мусором, запорошил глаза. Се-
рая тучка набежала на солнце.
мыслям решил, что домой не пойдет, а, раз уж есть свободное время,
забежит сейчас к Лидии Сергеевне. Потому что улица Кирова в двух
кварталах.
Дмитриевича, может быть, скоро все наладится, зашагал быстрее, сог-
релся на ходу и к дому Лидии Сергеевны подошел совсем весело.
нутый половик и "выбивалку".
Журка.- А там меня прорвала из кабины какая-то старуха... Жалко ей,
что ли? Я на лифте всего третий раз в жизни ехал.
четырех. Лохматый и серьез ный.
кая ты громадина...
гхомадина. Ты кто?
Лидия Сергеевна.- Но ты не помнишь...
много было. Целая пхохва.
ся:
толкнула Максимку к двери, и все вошли в комнату.
хайлович, муж Лидии Сергеевны. Он был очень серьезным, даже угрюмым
человеком. Вернее, таким его считали те, кто плохо знал. Но витя-
зи-то его знали хорошо. Он всех их перекатал на своих широких пле-
чах, каждому сделал покрытый серебряной краской меч, многих мальчи-
шек научил мастерить из бумажных листов самолеты хитрой конструкции
(потом ему за это попало от Лидии Сергеевны, потому что самолеты
часто взлетали из-под парт во время урока).
местном аэродромчике, а сейчас, наверно, в большом аэропорту. А мо-
жет быть, и в другом месте. Он разбирался не только в самолетных мо-
торах, а кажется, во всем на свете. Все, что хочешь, мог смастерить
и починить: и деревянный самострел с хитрым спуском, и цветной теле-
визор...
больше человек шевелит языком, тем хуже работает руками. Но не всег-
да он был молчаливый. Однажды в походе у костра он целый час расска-
зывал сказку про маленького робота по имени Трикола (три кола-зна-
чит, три единицы, номер сто одиннадцать)...
бровей, вдавил большой палец в ямку на подбородке (такая была у него
привычка) и сказал, подумав:
снимал его друга Рому Светлякова да еще трех девочек...
и правильно, так и надо. Пусть будет, будто Ромка живой...
ты.
еще стихи были! Про Новый год. Как же там? А, вот...
геевна уже декламировала:
А с тех пор почти и не пробовал.
вешь?
ладонь и сказал: