Чтение 27–й страницы книги ~День денег~

Куда пойти?

Есть Роберт, друг по работе и другим делам, он тоже сегодня свободен.
Надо позвонить ему.

Парфенов позвонил.

Ответил приятный баритон друга Роберта, всегда спокойного, знающего
цену вещам и людям.

- Здравствуй, Роба, - сказал Парфенов. - Я тут во Владивосток уезжаю.

- Очень хорошо, - сказал Роба. - И сколько надо выпить, чтобы поехать
во Владивосток?

- Я слишком трезв. И в трезвом уме говорю тебе, Роба: жаль, но я всегда
тебя презирал. Твое спокойствие. И вообще. Ты холоден, как сом. И с усами,
кстати.

- Ладно. Завтра поговорим, - ответил Роберт.

- Повторяю: я трезв! Я сегодня ночью уезжаю во Владивосток. И хочу,
чтобы ты напоследок знал: ты дерьмо! Я тебя ненавижу.

- Очень жаль, - сокрушенно вздохнул Роберт.

- Сукин сын! - заорал Парфенов и бросил трубку.

Энергия кипела в нем.

Он заглянул на кухню и сказал Ольге:

- Собери вещи, если не трудно. Поезд в полночь, часов в одиннадцать я
заеду.

И быстро вышел из квартиры, из дома, из двора - к дороге, приказным
жестом остановил машину и сел, не зная еще, куда поедет.

¶Глава тридцать четвертая§

Прощания. Писатель.

Писатель же Иван Алексеевич Свинцитский, тоже заглянув в рюмочную на
Ульяновской, увы, ослаб. А в ослабшем виде он становился загадочным и
непредсказуемым. Явившись домой, он сел в свое любимое мягкое кресло под
торшером, где так хорошо читать вечерами, и позвал судьбоносным голосом:

- Иола!

Иола сказала:

- Я здесь.

Она действительно была здесь же, за письменным столом, редактировала
текст последнего коммерческого романа Свинцитского.

Писатель удивился, но осознал. И позвал тем же многозначительным
голосом:

- Люда! Оля!

Девы-старшеклассницы, пришедшие из школы и тихо слонявшиеся по комнатам
с грезами о вечерних планах, не сразу, но вплыли в комнату.

- Дорогие мои! Я уезжаю!

И он достал из карманов билеты и деньги и рассыпал по полу. И заплакал
без голоса, одними глазами.

Девочки так удивились, что даже взяли на себя труд нагнуться и собрать
рассыпанное - и подать матери. Иола рассматривала билеты, деньги...

- Ни о чем не спрашивайте! - закричал Свинцитский. - Я решил! Сегодня
ночью. Во Владивосток! Как Гоген или Ван Гог, не помню. Ну, который все
бросил и стал гением. Художник. Я страшно необразован! Но талант во мне
есть, я чувствую! Но ничего не выходит! Но я же могу! Но почему не выходит?
И я понял: надо бросить! Все говорят: Гоген - или Ван Гог? - бросил постылые
краски и шумы города! Не верю! Наверняка он бросил что-то очень дорогое!
Бросать надо что-то очень дорогое, иначе нет смысла! Это преступление, но
мне как раз нужно преступление! Я слишком порядочен, поэтому из меня ничего
не получается. Я должен бросить жену и детей, заразиться сифилисом от
портовой шлюхи, стать алкоголиком, и тогда я напишу роман... Это будет
роман!.. И даже если я его не напишу, я успею стать гением! Гений и
злодейство две вещи несовместные? Чепуха! Только злодей и может быть гением!

Тут Свинцитский окончательно обессилел от горя и от своей отчаянной
мудрости и повесил голову.

И слюнка потекла из уголка его рта, и дочери, ранее не преминувшие бы
перехихикнуться, как-то странно посмотрели на мать.

- Билеты-то настоящие, - сказала Люда.

- И деньги, - сказала Оля.

- Разберемся, - сказала Иола, оставаясь совершенно спокойной матерью и
женой. - Помогите-ка мне.

Втроем они подняли огрузневшего Свинцитского, повели - и уложили.

- Через час разбудить! - были последние его слова.

- Конечно, - сказала мать серьезно - и строго глянула на дочерей, чтобы
те не вздумали смеяться.

Но те и не собирались.

¶Глава тридцать пятая§

Парфенов в поисках разврата и порока. Брюнеточка. Отставник. Кислые
апартаменты. Юля и Галя. Обморок.

Парфенову хотелось оставить о себе память экстраординарным поступком в
паршивом этом городе (который окончательно стал для него таковым с
сегодняшнего дня). В рамках закона, конечно.

Сперва он велел водителю ехать к зданию губернского правительства.

Пребывая в нетерпеливом раздражении, думал: ну и что он там сделает?

Нахамит губернатору или кому иному из верхних?

Глупо, мелко, пошло.

Соберет народ и произнесет обличительную речь, предъявляя известные ему
компрометирующие тех же верхних факты?

Глупо, мелко, пошло.

Пока размышлял, приехали.

- Дальше! - сказал он.

- Куда?

- Куда дорога ведет!

Водитель, человек с лицом, исполненным житейского опыта, хмыкнул.

Дорога через несколько минут привела машину на улицу Большую Казачью
(бывш. 20 лет ВЛКСМ), известную, в частности, тем, что на ней молоденькие
дешевые девочки стоят. Правда, стоять они начинают ближе к вечеру, но есть
некоторые из старшеклассниц или первокурсниц вузов и техникумов, которые, не
желая заниматься этим как регулярным бизнесом, выходят на условные точки,
когда нет еще жестоких конкуренток, которые ведь и поувечить могут, были
случаи. Они даже не на условных точках этих стоят, а прохаживаются
поблизости и с таким видом, будто - просто идут, задумавшись. В одну сторону
подумают несколько шагов, повернут - в другую подумают. Поди докажи, что я
клиента ловлю!

Поэтому водитель, почуявший, что надобно Парфенову, и повез его сюда.
Вскоре он притормозил и сказал:

- Вот эта ничего себе.

Парфенов понял, что его поняли, - и посмотрел.

Тоненькая брюнеточка с распущенными волосами. Действительно хороша. Но
нельзя же вот так хватать первую попавшуюся.

- Проедемся еще.

Они проехались. Видели опять же брюнеток, блондинок, шатенок, полных,
худых, средних, высоких, маленьких, с глазами и губами всех оттенков и форм.
Но все как-то казалось не то. Глянет Парфенов - нет, брюнеточка была лучше.
И решил вернуться к брюнеточке.

Сделали круг, приехали на то место, где брюнеточка стояла.

А она уже не стоит, она уже в машину садится!

Парфенов выскочил, подбежал, успел подхватить брюнеточку под локоток.

Она обернулась, недоумевая, а двое сидевших в машине настоящих мужчин
удивились:

- В чем дело, дорогой?

- Мы договаривались, я раньше, мы с ней... Прошу... - И Парфенов почти
силой вынул девушку из машины и поставил рядом с собой.

- Я заплачу! - шепнул он ей. - Хорошо заплачу!

- Да мне все равно! - сказала она.

Но настоящим мужчинам было не все равно.

Они вышли, и старший из них начал разговор:

- Если вы раньше, зачем она к нам сидеть полезла, так? Все правильно
должно быть, так? Вы не пришли раньше, она к нам согласилась, значит, вам
придется ждать, так?

- Не так!

- Почему? - удивился старший.

- Потому! - нагло ответил Парфенов.

Девушка засмеялась. Ей нравился этот странный дядька. Да и с одним
как-то все-таки... Все-таки она не такая еще привычная. Всего раз десятый...

- Тогда мы будем с вами спорить! - сказал старший, и настоящие мужчины
двинулись вперед.

Но на Парфенова напал кураж.

Он сунул руку во внутренний карман и сказал:

- Ну, идите ко мне, идите!

Настоящие мужчины переглянулись.

- Ладно, - сказал старший. - Мы еще с вами увидимся.

- Надеюсь! - гордо сказал Парфенов и повел брюнеточку к своей машине.

- Куда поедем? - спросил водитель.