девушке, которая не хотела жить с мужчиной.
житейском.
может быть еще много детей.
начинаешь нервничать.
Глава двадцать четвертая
Мы не стали вызывать лифт, а спустились по лестнице. Ковер на лестнице был потертый. Я уплатил за обед, когда его принесли, и официант, который принес его, сидел у дверей. Он вскочил и поклонился, и я прошел с ним в контору и уплатил за номер. Управляющий принял меня как друга и отказался получить вперед, но, расставшись со мной, он позаботился посадить у дверей официанта, чтоб я не сбежал, не заплатив. По-видимому, такие случаи у него бывали, даже с друзьями. Столько друзей заводишь во время войны.
Кэтрин и, раскрыв зонт, вышел. Из окна мы видели, как он переходил улицу под
дождем. Мы стояли в конторе и глядели в окно.
голову под дождем, официант вылез, раскрыв зонт, и пошел к отелю. Мы
встретили его в дверях и под зонтом прошли по мокрому тротуару к экипажу. В
сточной канаве бежала вода.
усаживались, и я дал ему на чай.
зонтом и направился к отелю. Мы поехали вдоль тротуара, затем повернули
налево и выехали к вокзалу с правой стороны. Два карабинера стояли у фонаря,
куда почти не попадал дождь. Их шляпы блестели под фонарем. При свете
вокзальных огней дождь был прозрачный и чистый. Из-под навеса вышел
носильщик, пряча от дождя голову в воротник.
поднятого верха.
я увидел ее лицо. Она улыбалась и махала рукой. Экипаж покатил по улице.
Кэтрин указывала пальцем в сторону навеса. Я оглянулся; там был только навес
и двое карабинеров. Я понял, что она хочет, чтобы я спрятался от дождя. Я
встал под навес и смотрел, как экипаж сворачивает за угол. Потом я прошел
через здание вокзала и вышел к поезду. [142]
сквозь толпу в проходе и, отворив дверь, втиснулся в переполненное купе, где
в уголке сидел пулеметчик. Мой рюкзак и походные сумки лежали над его
головой в сетке для багажа. Много народу стояло в коридоре, и сидевшие в
купе оглянулись на нас, когда мы вошли. В поезде не хватало мест, и все были
настроены враждебно. Пулеметчик встал, чтоб уступить мне место. Кто-то
хлопнул меня по плечу. Я оглянулся. Это был очень высокий и худой
артиллерийский капитан с красным рубцом на щеке. Он видел все через
стеклянную дверь и вошел вслед за мной.
ростом, и его лицо казалось очень худым в тени козырька, и рубец был свежий
и глянцевитый. Все кругом смотрели на меня.
место.
Пулеметчик стоял около пустого места. Через стеклянную перегородку коридора
смотрели люди. Кругом все молчали.
осуждал их. Он был прав. Но я хотел сидеть. Кругом все по-прежнему молчали.
высокий капитан сел. Он посмотрел на меня. Во взгляде у него было
беспокойство. Но место осталось за ним. - Достаньте мои вещи, - сказал я
пулеметчику. Мы вышли в коридор. Поезд был переполнен, и я знал, что на
место нечего рассчитывать. Я дал швейцару и пулеметчику по десять лир. Они
вышли из вагона и прошли по всей платформе, заглядывая в окна, но мест не
было. [143]
пожали мне руку и ушли. Они оба были расстроены. Все мы, оставшиеся без
мест, стояли в коридоре, когда поезд тронулся. Я смотрел в окно на стрелки и
фонари, мимо которых мы ехали. Дождь все еще шел, и скоро окна стали
мокрыми, и ничего нельзя было разглядеть. Позднее я лег спать на полу в
коридоре, засунув сначала свой бумажник с деньгами и документами под рубашку
и брюки, так что он пришелся между бедром и штаниной. Я спал всю ночь и
просыпался только на остановках в Брешии и Вероне, где в вагон входили еще
новые пассажиры, но тотчас же засыпал снова. Одну походную сумку я подложил
себе под голову, а другую обхватил руками, и кто не хотел наступить на меня,
вполне мог через меня перешагнуть. По всему коридору на полу спали люди.
Другие стояли, держась за оконные поручни или прислонившись к дверям. Этот
поезд всегда уходил переполненным.
[144]
Глава двадцать пятая
Была уже осень, и деревья все были голые и дороги покрыты грязью. Из Удине в Горицию я ехал на грузовике. По пути нам попадались другие грузовики, и я смотрел по сторонам. Тутовые деревья были голые, и земля в полях бурая. Мокрые мертвые листья лежали на дороге между рядами голых деревьев, и рабочие заделывали выбоины на дороге щебнем, который они брали из куч, сложенных вдоль обочины дороги, под деревьями. Показался город, но горы над ним были отрезаны туманом. Мы переехали реку, и я увидел, что вода сильно поднялась. В горах шли дожди. Мы въехали в город, минуя фабрики, а потом дома и виллы, и я увидел, что еще больше домов разрушено за это время снарядами. На узкой улице мы встретили автомобиль английского Красного Креста. Шофер был в кепи, и у него было худое и сильно загорелое лицо. Я его не знал. Я слез с. грузовика на большой площади перед мэрией; шофер подал мне мой рюкзак, я надел его, пристегнул обе сумки и пошел к нашей вилле. Это не было похоже на возвращение домой.
Окна все были закрыты, но дверь была распахнута. Я вошел и застал майора за
столом в комнате с голыми стенами, на которых [145] висели только карты и
отпечатанные на машинке бумажки.
ссохся.
стоявший у стены, и сел к столу.
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Маккефри Энн
Белов Вольф
Шилова Юлия
Майер Стефани