близкое знакомство с Сибирью. Однако слушали его невнимательно, да вряд ли и
сам докладчик прислушивался к тому, что говорил. Затем Хейсман, Отто и Нил
Дивайн, перебивая друг друга, начали обсуждать план съемок, естественно если
позволит погода, на следующий день. Кончилось тем, что Конрад заметил:
нецелесообразно начинать работу, пока люди не оправились от морской болезни.
Этого мнения придерживались все, за исключением, пожалуй, меня одного.
обращаясь к Хейсману.
минут, если не больше, сидим здесь, а в это время где-то в темноте плутает
человек. Может, он болен, ранен или обморожен. Возможно также, что он упал и
сломал себе ногу.
всегда производил впечатление человека, который сумеет позаботиться о себе.
медведь. По своей натуре и воспитанию Отто был не из тех, кто печется о
ближнем.
пожаловавшегося на недомогание, и Джудит Хейнс, которая заявила, что это
глупая затея и что мистер Смит вернется, когда сочтет нужным. Я был того же
мнения, но по иной причине. Всем нам раздали фонари, и мы решили, что будем
держаться вместе, а если потеряем друг друга из виду, вернемся не позже чем
через полчаса.
бухтой Сор-Хамна. Во всяком случае, в ту сторону направились остальные. Я же
пошел к блоку, где стучал дизель, - самый удобный и теплый уголок, где можно
спокойно отсидеться человеку, не желающему, чтобы его нашли. Выключив
фонарь, я неслышно открыл дверь и проник внутрь. Не успел я сделать и шага,
как невольно выругался, споткнувшись обо что-то мягкое и едва не
растянувшись во весь рост. Я тут же снова включил фонарь.
привстал, что-то промычав, поднял руку, защищая глаза от яркого света, и
снова опустился на пол, прикрыв веки. Левая щека у него была в крови.
Покачиваясь из стороны в сторону, он застонал, казалось теряя сознание.
снега, - упрекнул я его. Штурман перестал качаться и стонать.
заметил я. - А пока изволь объяснить, почему ты вел себя как последний
дурак.
потолок. При тусклом свете я увидел, как с деланно непроницаемым лицом Смит
поднимается на ноги.
"Голдер Гринз и Бейрут", скрывающийся под псевдонимом Джозеф Рэнк Смит, вот
кого я имею в виду.
Неплохо бы и вам представиться.
Четыре года и четыре месяца назад, когда мы заставили тебя докинуть
насиженное местечко старпома этого допотопного танкера, мы предполагали, что
ты сделаешь у нас карьеру. Причем блестящую. Еще четыре месяца назад мы
придерживались того же мнения. Но теперь я далеко не уверен в этом.
улыбнулся штурман.
тоном. - Перейдем к делу.
кто-то еще, кроме меня.
выполнять приказания. И только. Помнишь последнюю строчку в инструкции?
Цитата из Мильтона. Она была подчеркнута. Это я ее подчеркнул.
были простыми и четкими. Находиться на борту "Морнинг роуз" до тех пор, пока
с тобой не свяжутся. Не предпринимать, повторяю, не предпринимать никаких
самостоятельных шагов, не пытаться ничего выяснять, неизменно вести себя как
подобает заурядному офицеру торгового флота. Этого ты не сделал. Мне было
нужно, чтобы ты оставался на судне, Смит. А ты зачем-то спрятался в этом
Богом забытом сарае на острове Медвежий. Какого черта ты не выполнил мои
указания?
новую тактику. Четыре человека умерли таинственной смертью, еще четыре едва
не последовали за ними... Что же, черт побери, было мне делать? Сидеть сложа
руки? Не проявлять инициативы, не думать своей головой хотя бы раз в жизни?
одна рука осталась. Второй был траулер, и по твоей вине я его лишен. Я
рассчитывал, что можно будет распоряжаться им в любое время дня и ночи. А
теперь такой возможности нет. Кто сумеет удержать судно неподалеку от берега
ночью или привести его в бухту в пургу? Тебе, черт побери, хорошо известно,
что этого не сможет никто. Капитану Имри и по спокойной реке среди бела дня
траулер не провести.
полицейской рации, но радиус действия у нее приличный.
приемопередатчик выведен из строя.
будет вступить в контакт с кораблями НАТО и позвать их на помощь? Умник, все
это время стоявший на крыле мостика, ловил каждое твое слово. Да-да, на
снегу были мои следы. Ими-то он и воспользовался и быстренько сбегал за
молотком.
извинения.
ты здесь, то мне теперь можно меньше опасаться удара в спину.
делясь подозрениями, чтобы не морочить ему голову зря. - Чтобы работать
согласованно, договоримся, что инициатором действий, которые я, вернее мы,
сочтем необходимыми, буду я. Естественно, ты можешь действовать по
обстоятельствам и самостоятельно, если окажешься в опасности. Заранее
разрешаю тебе разделаться с любым.
приятнее было бы знать, зачем мы - ты, как я понял, крупный чиновник
британского казначейства, и я, мелкая сошка в той же конторе, - забрались на
этот гнусный остров.
ином виде. Не наши собственные деньги, не деньги, принадлежащие британскому
правительству, а так называемые грязные деньги. В таких делах мы
сотрудничаем в тесном контакте с национальными банками других государств.
Это незаконные трофеи второй мировой войны. Деньги, добытые кровью, вернее
ничтожная их часть. Еще весной 1945 года Германия обладала несметными
богатствами, но к лету того же года сейфы ее опустели. И победители, и
побежденные нагрели руки, таща все, что попадается на глаза, - золото,
драгоценные камни, картины старых мастеров, ценные бумаги (облигации
немецких банков, выпущенные сорок лет назад, в цене до сих пор), - и
растащили их кто куда. Вряд ли нужно говорить, что никто из участников этой
акции не уведомил надлежащие учреждения об источниках их доходов. - Взглянув
на наручные часы, я сказал: - Наши друзья, обеспокоенные твоим
исчезновением, прочесывают в эту минуту остров Медвежий, вернее
незначительную его часть. На поиски отведено полчаса. Минут через пятнадцать
мне придется притащить тебя в бессознательном состоянии.
много ли их было всего?
Предполагается, что союзникам, то есть Великобритании, американцам и
русским, которых мы привыкли обвинять во всех смертных грехах, удалось
завладеть примерно двумя третями этих богатств. Выходит, в распоряжении
нацистов и их сторонников остается около трети, что, по скромным подсчетам,
повторяю, по самым скромным подсчетам, составляет около трехсот пятидесяти
миллионов. Естественно, фунтов стерлингов.