Чтение 27–й страницы книги ~Полет ворона~

доволен.

- Снято! - торжествующе проревел он. - Все свободны до завтра, до девяти
ноль-ноль... Ах да, всем спасибо!

- И тебе спасибо, фашист проклятый! - пробормотала Таня, привалившись к
стенке вагона. Ноги не держали ее. Она не могла дойти даже до табуретки, так
что табуретку Никите пришлось поднести. Сапоги снимали втроем - Никита,
бородатый помреж и пожарный. Таня, откинув голову назад, стонала от
нестерпимой боли. Босиком она кое-как доползла до вагона, где была
оборудована походная грим-уборная, стерла грим, переоделась и, чертыхаясь,
поковыляла на стоянку такси - мысль о том, что придется трястись в
переполненном метро и, скорее всего, стоять, приводила ее в ужас.

Добравшись до дому и полежав немного, Таня заставила себя встать,
доковыляла до ванной, налила в тазик теплой воды, опустила туда измученные
ноги. Потом она смазала их кремом и снова легла. Лежать бы так и лежать,
денька два... О том, чтобы встать, тем более засунуть ноги в туфли или
сапоги, не хотелось и думать.

Однако пришлось. Примчался Ник, ураганом ворвался в комнату и выпалил:

- Подъем, красавица, вставай!

- И не подумаю, - ответила Таня. - Мало вы меня сегодня терзали, сволочи!
И сапоги эти гадские - твоя идея, не сомневаюсь...

- А как же! - с гордостью сказал Никита. - Искусство требует жертв!
Больно было, зато увидишь себя на экране - закачаешься. Через тернии к
звездам!

- Нужны мне твои тернии!

- А звезды?.. Ладно, одевайся. Такси ждет.

- Куда еще? До завтра ведь отдыхать разрешили...

- Увидишь.

Таня покорно вздохнула и встала.

- Особо марафет не наводи - на месте займемся. Я на кухне подожду.

Таня одевалась и слышала, как Ник беседует с Иваном. Голос Ивана звучал
противно: хнычущий, капризный. Он за что-то выговаривал Нику, тот
насмешливо, слегка презрительно отбрехивался.

Иван с ними не попрощался.

- Куда же мы все-таки едем? - спросила Таня уже в такси.

- Ко мне, - ответил Никита. - Есть у меня одна идея. Если получится -
считай, что мы с тобой вытянули счастливый билетик.

- А до завтра подождать не мог со своей идеей?

- Не мог. Это надо делать быстро.

У Никиты Таня была впервые. Дверь им открыла удивительно красивая
женщина, на вид лет на пять-семь старше Никиты.

- Адочка, здравствуй, - сказал Никита, целуя женщину в щеку. - Это Таня,
я тебе рассказывал, будущая звезда экрана и, кстати, супруга нашего Ванечки
Ларина.

- Здравствуйте, Татьяна Ларина, - сказала приветливо женщина. - Ада
Сергеевна. Все зовут меня просто Адой.

Это, наверное, старшая сестра Никиты. Сходство есть, правда небольшое.
Хотя нет, у него вроде только младшая, которая замужем за Павлом. Да и
Никита не Сергеевич, а Всеволодович...

- Кто это? - спросила она, когда они вошли в комнату Никиты.

- Моя мама, - ответил он.

Таня была потрясена и не сразу заметила, что Никита протягивает ей
полиэтиленовый пакет.

- Переодевайся, - сказал он. - Потом я приду, наведем последние штришки,
и за работу...

- За какую работу? - спросила она, но он уже закрыл за собой дверь.

Таня присела на диван и вынула из пакета платье - длинное старинное
платье из черного бархата с газовыми вставками и лифом, отделанным
стеклярусом. Таня встала и, держа платье на вытянутых руках, принялась
любоваться им. Какая интересная, эффектная штука! Она подошла к зеркальному
шкафу, приложила платье к себе, посмотрела. Из зеркала на нее глядела
молодая дама начала века - изысканная, таинственная. Таня бережно положила
платье на диван и принялась торопливо стаскивать пуловер...

Удивительно, но платье меняло в ней все - походку, осанку, жесты. Она
остановилась у зеркала, повелительно повела рукой, потом изобразила, будто
томно обмахивается веером, попробовала придать лицу выражение легкой иронии,
снисходительного презрения, высокомерия... Не выдержала и рассмеялась.

- Графиня Приблудова! - Она подмигнула своему смеющемуся отражению. -
Фрейлина двора, особа, приближенная...

К ее отражению бесшумно прибавилось второе - улыбающееся тонкими губами
худое, аристократическое лицо Никиты.

- Гениально! - сказал он. - Теперь присядь-ка сюда.

Он отвел ее от шкафа и усадил на пуфик, стоящий возле высокого старинного
трюмо. Из ящичков трюмо он стал доставать флакончики, коробочки, кисточки.

- Это что? - спросила недоуменно Таня.

- Будем достраивать образ, - сказал Никита. - Для начала чуть-чуть
вазелину... - Его проворные пальцы побежали по ее щекам.

- Так ты и в гриме разбираешься? - спросила Таня.

- Не болтай, а то в рот попадет... Я во многом разбираюсь и многое умею,
будучи личностью многогранной и наделенной множеством талантов. Если ты до
сих пор в этом не убедилась, скоро убедишься окончательно.

- Слушай, - сказала Таня, подождав, когда он г щек перешел к глазам, - а
почему ты оказался на студив мне, помнится, Иван рассказывал, ты учился в
Москве на дипломата, потом работал за границей?..

- Интриги... - неожиданно мрачно сказал Никита и замолчал, сосредоточенно
работая. Притихла и Таня. Видимо, вопрос ее оказался бестактным.

- Готово, - через несколько долгих минут прежним веселым голосом сказал
он. - Взгляните на себя, фрейлина двора... Хотя нет, еще одна деталька...

Он отошел от нее, залез в шкаф, вытащил оттуда что-то черное, подошел и,
примерившись, надел ей на голову.

Таня посмотрела в зеркало. Эффект преображения был полным. Черная круглая
шляпка с вуалькой убрала последнее, что связывало облик Тани с
современностью, - ее короткую, модную стрижку.

- Что ж, ваше сиятельство, входите в образ...

- В какой образ?

- В тот, в каком вы сейчас являетесь моим восхищенным очам. Характер,
склонности, привычки, образ жизни, факты биографии и прочее, по-моему,
определяются такой внешностью стопроцентно... Заодно вот это поучи.

Он подал ей листочек с каким-то текстом.

- Что это?

- Романс один старинный. Очень соответствует образу.

- Зачем все это?

- Надо. Увидишь. Пока не выучишь - из комнаты ни ногой.

Он снова вышел. Таня принялась расхаживать по комнате, глядя в листочек.

ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Жила я дочкой милою

В родительском дому,

А нынче все постыло мне,

Не знаю почему.

То полымем, то холодом

В очах стоит туман.