Чтение 27–й страницы книги ~Муму~

- Вы еще скажите, что отец снимет ремень и отхлещет меня по заднице.

- Насчет отца не уверен, - абсолютно серьезно сказал Григорий, - а вот
мать - она всегда мать.

- Не знаю, - покачала головой Рита, - нет у меня ни отца, ни матери.
Детдомовская я. Всего в жизни, - ей хотелось сказать ?своими руками
добилась?, но поняла, что это прозвучит глупо и двусмысленно, и добавила, -
сама достигла.

- Вижу, чего ты в жизни достигла, - Илья подался вперед, чтобы лучше
видеть дорогу, забиравшую влево.

И Рита почувствовала, что сморозила какую-то глупость. Терпение мужчин не
безгранично, она, сама того не подозревая, затронула душетрепещущую для них
тему.

"То ли мать им так дорога, то ли без отца выросли, - подумала она. - Но
лучше с ними в любом случае не заедаться."

- Раз ты никуда не ехала, - сказал Григорий, обменявшись взглядом с
Ильей, - то, может, тут прямо и выйдешь?

- Где? - возмутилась Рита. - Тут же чистое поле, ни единого огонька не
видно!

- Ты ехала в никуда, никуда и приехала, - Илья сбросил скорость.

- Мужики, конечно, спасибо вам, что от кавказцев вызволили, но как-то не
принято девушку ночью посреди дороги высаживать.

- Мы спросили, ты ответила, никто за язык не тянул. И если ты думаешь,
что нам такие, как ты, нужны, то ошибаешься.

- Я вам ничего еще не предлагала. Но если не хотите, то ходите голодные.

- Пошла ты.

Рите стало обидно. Давно ее так нагло не посылали. Обычно она первая
успевала просчитать ситуацию и первая посылала мужчину, пока тот еще не
успел наговорить гадостей.

Вновь состоялся короткий безмолвный разговор между братьями. Общались они
при помощи взглядов. Илья словно спрашивал:

- Ну, что будем делать?

- Что ж сделаешь, - отвечал ему Григорий, - едем домой. Если что,
переночует у нас и утром снова выйдет на трассу. Не бросать же беднягу на
дороге?

Братьям Вырезубовым особо не было нужды тащить сегодня домой девушку.
Псов чем кормить имелось, большой холодильник был полон.

- Значит, так, - твердо произнес Илья, - с нами никаких глупостей, мы
мужики серьезные.

- Все мужики серьезные, - не без злости, сквозь зубы ответила Рита.

Это Илье понравилось, он уважал тех, кто готов был постоять за свою
честь, пусть даже и чести той было с накрашенный ноготь на мизинце.

- Сегодня так уж получилось, что мы за тебя в ответе и высаживать тебя не
станем. Переночуешь у нас, а утром убирайся куда хочешь.

- Только учти, - вставил Григорий, - мать у нас строгих нравов. На тебе
бутылку с водой и салфетку, смой косметику да волосья свои прибери. А то
ходишь, как лахудра!

- Лахудра - это кто? - зло осведомилась Рита, поглядывая в зеркальце.

- Лахудра - это ты, нечесаная и простоволосая. ?Баптисты, что ли? -
подумала проститутка. - Не трахаются, не пьют, про мать свою говорят так,
будто она дева Мария. Странные ребята мне на дороге попались. Но это к
лучшему. Забулдыги и бабники вряд ли бы бросились меня вызволять."

Девушка старательно смывала косметику, затем достала деревянный гребень и
аккуратно зачесала волосы за уши. Теперь она выглядела вполне скромно, если,
конечно, не принимать во внимание короткую юбку и полупрозрачную блузку. Но
тут уж ничего не поделаешь, запасной одежды она с собой не прихватила.

- Как я смотрюсь? Понравлюсь вашей маме?

- Ей мало кто нравится. Но если уж кто не понравился, то держись!

Девушка засмеялась.

- Она, наверное, уже спать легла. А утром я рано поднимусь - ив дорогу.
Она меня не увидит.

- Не дождавшись нас, она спать не ложится, - в голосе Ильи было столько
убежденности, что у Риты даже мурашки побежали по спине.

Ей сразу же представилась мать немногословных братьев, суровая, как
дождливый октябрьский вечер, с седыми, как серые гранитные скалы, волосами и
со взглядом, твердым, как оплавленное стекло.

Машина повернула на узкую дорогу.

- Тут близко? - спросила Рита, и у нее немного похолодела спина,
задрожали худые ноги. Чтобы хоть как-, то унять дрожь, Рита сунула ладони
между колен.

- При матери так не делай, - строго и назидательно сказал Илья.

- Я волнуюсь, - произнесла девушка.

- А чего волноваться? Веди себя пристойно, и ничего с тобой не случится.
Накормим, напоим, можешь даже душ принять...

- Спасибо вам, - произнесла девушка. Но колени дрожали так сильно, что
пришлось сжать ноги с боков. Дрожь не унималась.

- Да что ты? - взглянув на насмерть перепуганную девушку, сказал Илья. -
Кавказцев не боялась, а тут - на тебе, разволновалась, как школьница перед
медосмотром! - мужчины рассмеялись. Но хохот был не пошлым, а веселым.

И это девушку успокоило.

- Я почти и есть школьница.

- Сколько классов закончила?

- В аттестате написано - одиннадцать.

- Тройки были?

- Двоек - нет, а тройки были.

- Четверки? - спросил Григорий.

- Тоже попадались.

- Наверное, по физкультуре?

- Ага, по физкультуре.

- Наверное, с физкультурником трахалась? - Илья пошло хихикнул.

А Рита не призналась, что трахалась не только с физкультурником, но и со
всеми желающими, начиная с восьмиклассников и кончая завучем.

Микроавтобус совершил еще один поворот, и свет фар выхватил высокий
забор. Возле него, на лавочке, Рита увидела женщину, похожую на восковую
фигуру. Лицо, руки, ноги оставались неподвижными, лишь ветер немного шевелил
фартук и несколько седых волосков, которые выбились из аккуратно заплетенной
косы.

- Мама, - растроганно и нежно проговорил Илья.

- Да, это наша мама, - вторил ему Григорий, словно соревновался с братом,
кто же из них больше любит маму, кто больше нежности вложит в эти четыре
буквы.

Появление машины совершило чудо: старшая Вырезубова ожила, она моргнула и
спешно поднялась. Приложила руки к голове, убирая со лба несколько седых
волосков.

- Где вас носило? - строго спросила она. - Я уже десять минут вас жду!
Вся извелась!

- Мама, извините, так уж получилось...

- Да вы не одни? - женщина возвысила голос, строго глядя на Риту,
которая, как могла, обтягивала короткую юбчонку, но та все равно оставалась
слишком короткой для того, чтобы оставить равнодушной седовласую женщину.

- Мама, мы вам сейчас все расскажем.

- Это из-за нее вы опоздали?

"Ой, невзлюбит! - подумала Рита. - Уже невзлюбила. Ведьма настоящая!
Теперь понятно, почему они о ней даже в ее отсутствие слова плохого не
скажут, как о деве Марии говорят."

- Ее кавказцы изнасиловать хотели, мы их, конечно, проучили.

- Кавказцы? - переспросила женщина, и на ее губах появилась презрительная
улыбка. - Вы, мои сыночки, им хорошо врезали?

- Ой, мама, хорошо! Мы и стекло им в машине разбили, она может
подтвердить.

- Это правда? - голос женщины дрогнул, в нем появилась неожиданная
мягкость.

- Они меня спасли. Если бы не ваши сыновья, мне бы - крышка.

- Мы же не могли бросить ее на дороге?

- Не люблю кавказцев, проституток и наркоманов. Девушке показалось, что
она слышит скрежет зубов, хотя тонкие губы Вырезубовой оставались абсолютно
неподвижные.

- Ну что ж, раз ты оказалась у нас, то будешь гостьей. Мальчики, пускай
она помоется. Только не в доме, а в душе возле оранжереи.

- Идем покажу, - Илья подвел Риту Кижеватову к дощатой кабинке, над
которой возвышалась двухсотлитровая, выкрашенная черной краской бочка. -
Разберешься.

- Но здесь темно.

- Сейчас включу, - раздался щелчок, и на деревянном столбе вспыхнул яркий
прожектор. Он был направлен точно на оранжерею. За стеклом тут же засияли
тысячи алых, розовых, пунцовых, бордовых и даже, как показалось девушке,
черных роз.

- Ух, красота-то какая! - воскликнула она. Вырезубова старшая услышала
этот восторженный возглас, и ее губы тронула улыбка, которую с большой
натяжкой можно было назвать ласковой. Но на большее женщина не была
способна.

- У вас тут как в раю. Никогда раньше такой красоты не видела.

Сравнение с раем почему-то позабавило всех Вырезубовых. Они
переглядывались, подмигивали друг другу, разве что языки не высовывали и не
показывали пальцами на Риту. Та немного испугалась и посчитала за лучшее
закрыться в дощатой кабинке. Тут было вполне просторно, имелся отдельный
шкафчик с вешалкой для одежды. Нашлось и мыло. Мылась она недолго, все в
жизни привыкла делать быстро, но основательно.

Свежая, с мокрыми волосами, пахнущая мылом, она вышла из кабинки. Яркий
прожектор тут же погас, электричество в этом доме привыкли экономить.

- Иди сюда, - услышала она голос Ильи, он стоял на крыльце.