Чтение 27–й страницы книги ~Слепой стреляет без промаха~

Глеб сделал один глоток, второй. Потом поднялся, отодвинул книжный
стеллаж, открыл дверь в свою тайную комнату с компьютером, вскрыл тайник
с оружием, спрятал туда "кольт" с глушителем и "ТТ", вытащил из сумки
наручники, нож и тоже спрятал. Затем закрыл крышку, защелкнул замки,
навел порядок и вернулся в мастерскую.

***

Ирина Быстрицкая лежала на кровати и читала книгу. Перевернув
страницу, она тяжело вздохнула. Ирина заставляла себя не думать о Федоре
Молчанове, но все мысли постоянно возвращались к мужчине, который был ей
очень дорог. С Федором она была согласна связать свою жизнь.

"Почему он не звонит? - уже в который раз думала она. - Ведь он же
обещал, что позвонит мне утром. А если он что-то обещал, то обязательно
выполнял...

Прежде. А может быть, с ним что-нибудь случилось? Странный он
человек.

Удивительный. И сколько я ни пытаюсь узнать, кто же он, понять его,
мне это не удается. Он как бы ускользает от моего взгляда. Не поддается
разгадке, уходит.

Но то, что он необычный человек, это понятно. Дважды приходил ко мне
с оружием.

На его теле есть раны..."

Вспомнив о ранах, женщина сладко и в то же время болезненно
вздрогнула, ее рука легла на грудь.

- Почему ты не звонишь? Почему ты сейчас где-то далеко? А может быть,
где-нибудь совсем рядом? И кто ты? Кто? Я хочу знать, - шептала она.

Ирина натянула простыню до подбородка, поежилась, сжалась, свернулась
клубочком и стала похожа на маленькую девочку. Стала похожа на свою
дочь.

Та тоже, когда засыпала, всегда сворачивалась клубочком, подсовывала
ладошку под щеку и только после того, как Ирина рассказывала ей сказку,
засыпала.

С дочки ее мысли вновь перебросились на Федора. Ей хотелось, чтобы
сильные мужские руки ласкали ее тело, прикасались к груди, к бедрам, к
мочкам ушей, чтобы волосы путались в пальцах, перебирающих пряди. Чтобы
влажные сильные губы мужчины прикасались к ее губам.

Ирина от этих мыслей выпрямилась, словно разжалась пружина. Она
быстро поднялась и, шлепая босыми ногами по паркету, пошла в кухню,
открыла холодильник, достала запотевшую бутыль минеральной воды, налила
в бокал и жадно выпила, затем взяла сигарету и, сидя одна в темной
кухне, закурила.

Она смотрела на тлеющий огонек, и по ее щекам бежали слезы. Она
боялась потерять Федора, боялась, что он не позвонит, не приедет больше.
И она останется одна, одна навсегда. "Но почему, почему он забывает обо
мне?"

Зазвонил телефон. Ирина вздрогнула, цилиндрик пепла упал на пол. Она
потянулась к аппарату.

- Слушаю вас, - негромко сказала.

- Здравствуй, Ирина, - странно, словно очень издалека, прозвучал
знакомый, волнующий голос.

Ирина сильнее прижала трубку к уху.

- Это ты? - выдохнула она в микрофон.

- Да, это я. Извини, утром позвонить не смог, набежали дела, которые
необходимо было срочно решить.

- Боже, как я волновалась.

- Ты уже спала? Я тебя разбудил? - спросил Федор.

- Нет, я не спала.

- А что ты делала, если не секрет?

- Думала о тебе, - призналась женщина.

- Это здорово, когда кто-то обо мне думает, - сказал Федор.

- Где ты? Откуда звонишь?

- Я в Москве, звоню из автомата.

- Приезжай, я жду тебя. Я очень жду тебя.

- Правда, ждешь?

- Да. Я не могу уснуть, - прошептала женщина.

- Тогда приеду. Пошли гудки.

Слезы катились из глаз Ирины. Она держала трубку, из которой неслись
далекие гудки. Ей казалось, что это гудки парохода, который отходит от
причала и уплывает в безбрежный океан...

Она накинула на плечи шелковый халат, посмотрела на себя в зеркало.

- Ну и чудовище, - сказала сама себе женщина и тут же счастливо
улыбнулась.

Ее глаза сияли, грудь напряглась, соски отвердели, словно к ним
прикоснулись сильные мужские пальцы.

- Скорее приезжай, скорее!

Она умылась и принялась молоть кофе. Запах свежесмолотого кофе
наполнил гостиную. Этот запах был уютным, домашним и в то же время
возбуждающим, терпким.

"Ну скорее же, приезжай!"

Ирина глянула на часы. Стрелка сползла к половине второго. За окнами
проносились запоздалые редкие машины. Она включила магнитофон. Зазвучала
негромкая мягкая музыка. Ирина неторопливо, как бы в такт, начала
накрывать на стол. Появилась бутылка вина и фрукты... Потом Ирина
взялась за бутерброды. Она аккуратно резала хлеб, намазывала маслом,
сверху укладывала ломтики рыбы и веточки зелени.

А Глеб на своих "жигулях" цвета мокрого асфальта мчался по ночной
Москве, летел навстречу мигающим желтым светофорам. На его губах играла
улыбка.

Сегодня, наверное, с ним случилось что-то невероятное - виной ли тому
было ранение, тревожные мысли о Соловьеве или внезапно появившееся
страстное желание тепла и счастья, - но он, всегда такой осторожный, не
взял с собой оружия и сейчас не видел, что за ним мчится черный "опель",
в котором сидят двое. В кармане его куртки лежал синий конверт с
деньгами и документы на имя Молчанова Федора Анатольевича.

- Ну он и гонит, - сказал крепко сбитый водитель.

- Смотри, не отставай.

- Да, несется, как на свадьбу. Интересно, с кем он разговаривал по
телефону.

- А может, с нашим шефом?

- Может быть, - сказал крепко сбитый парень, - но шеф велел следить
за ним. А ты знаешь, кто это? Парень пожал плечами.

- Я знаю, что это Молчанов. И знаю, что мы должны сделать все, чтобы
он нас не заметил. Поэтому следуй за ним, но аккуратно.

За ВДНХ "жигули" Глеба Сиверова свернули в Берингов проезд, затем - к
дому Ирины. И только въезжая во двор, Глеб вспомнил о предосторожности.
Он обернулся и взглянул на улицу.

Одинокий черный "опель" промчался по ней.

"Наверное, показалось", - подумал Глеб.

Но он еще долго не подъезжал к дому, не въезжал во двор.

А черный "опель" свернул в переулок и остановился.

- Как ты думаешь, он нас засек? - спросил водитель своего напарника.

- Черт его знает! Может быть, и нет.

- А может, и засек.

- Если засек - это плохо.

- И без тебя знаю, что плохо. Слушай, ты сиди в машине, а я выйду и
вернусь пешком.

Глеб повернул ключ в замке зажигания, когда по улице, пьяно
пошатываясь, прошел крепко сбитый парень. Но и сейчас Глеб ничего не
заподозрил.

А парень запомнил дом, к которому проехала "восьмерка" цвета мокрого
асфальта, по светящимся окнам догадался, что скорее всего Федор Молчанов
направился в квартиру на третьем этаже. Еще минут через пять он вернулся
во двор, увидел машину, за которой они с напарником следили.

А напарник, лейтенант ФСБ, сидел за рулем и дремал.

- Ты что, уснул?

Тот вздрогнул и потряс головой.

- Ну тебя к дьяволу. Напугал. Где он?

Крепкосбитый забрался в машину, взял трубку радиотелефона, набрал
номер и, услышав в трубке голос полковника Соловьева, доложил:

- Объект, за которым мы следим, зашел в дом, квартира на третьем
этаже.

Соловьев довольно ухмыльнулся:

- Продолжайте следить, - и отключил телефон. - Ай да Глеб, ай да
сукин сын! А говорил, что нет женщины. Но по ночам к мужчинам не ездят.

Соловьев был доволен сегодняшним днем, доволен тем, как идут дела.
Деньги, привезенные им от Бортеневского, уже лежали в сейфе, там же
лежал и пистолет.

Ирина Быстрицкая окончила сервировать стол и, нажав на клавишу,
включила микроволновую печь. В это время прозвенел звонок. Она бросилась
к двери.

На мгновение замерла в прихожей и взглянула на свое отражение. На
лице сияла счастливая улыбка. Она даже не спросила, кто там, а сразу
открыла дверь.

Глеб смущенно улыбнулся и, переступив порог, обнял Ирину. Их губы
встретились.

- Ты почему никогда не спрашиваешь, кто за дверью? Почему никогда не
смотришь в глазок?

- Но я же знаю, что это ты, - радостно прошептала Ирина, обнимая
Глеба за шею.