Чтение 27–й страницы книги ~Тени~

что два человека могут случайно погибнуть только потому, что человек с
пистолетом не хочет чтобы ему мешали или сам не хочет мешать кому-то еще.

- Нет, знаю. Знаю, потому что сам поступил бы так же - так поступил
бы любой профессионал, имея двух заложников, миссия которых исполнена. Я
бы так же поступил если бы оказался на вражеской территории один и имел бы
задание выполнить важную работу, наподабие той, что у Кроче. Ни к чему их
связывать и затыкать кляпом рот, чтобы потом они высвободились и доставили
тебе много неприятностей. Так только в кино случается, доктор. А в
реальной жизни всякий знает, что только имеющий пулю во лбу не навлечет на
тебя неприятности. Кроме того, как я уже сказал, Кроче хочет рассердить
меня. И рассердить очень сильно.

- Рассердить, - выдохнула она, - рассердить!

Я махнул рукой в сторону почтовых ящиков, - вот. Фамилия Даден тебе
известка. Номер квартиры - 205. - Я посмотрел на нее чуть дольше чем
следовало. - В случае если меня постигнет неудача, книга по шахматам,
которую ты одолжила мне, лежит в моем чемодане.

Затем я вышел и сел в машину, надеясь, что не сказал ничего похожего
на древних греков, которые обещали своим женщинам вернуться со щитом или
на щите. У меня не было ни малейшего желания совершать самоубийство, если
я могу его избежать, а если нет возможности его избежать, то это и не
самоубийство. Все могло оказаться до ужаса смешным. Такой старый
профессионал как Кроче, всегда немного фокусник, со своеобразными
манерами; а привести обратно заложников живыми не так легко как
пристрелить их, говорите ли вы о слонах или о вражеских агентах. В таких
обстоятельствах, я бы предпочел привезти его обратно мертвым, но это была
бы слишком раскошная работа, которую я должен был бы предусмотреть.

На мосту не было автомобильного движения. Если люди весь год жили в
маленькой общности на берегу острова, как сказала Оливия, им вероятно не
было особой необходимости ехать на большую землю в это время ночи. Я
пересек мост и свернул направо, как было предписано, и вскоре не осталось
ничего - только песок по обеим сторонам, да неодинаковые низкие дюны с
проступавшей случайно темной водой, между ними. Дорога отливала черным на
белом песке.

Я заметил маленький домик у ворот в свете фар и направился прямо к
нему. Выигрышного тут ничего не было даже для очень умного человека. А он
расчитывал, что я буду особенно умным. Он расчитывал, что я уйду прочь с
дороги и не будучи заметным стану красться, как индеец, до зубов
вооруженный смертоносным оружием. Поскольку он на это расчитывал, я поехал
в открытую, и остановился рядом с другой машиной уже припаркованной тут
же, сбоку от домика.

Пришлось немного помедлить, чтобы вспомнить как включается свет в
кабине "Рено": просто надо повернуть пластмассовый колпачок лампы. Я вынул
из кармана плоскую коробочку с лекарствами, которую нам всем всегда
выдавали. В ней содержался специальный шприц и три типа иньекций - два
постоянного и один временного действия. В ней так же находилась маленькая
пилюля с ядом предназначенная для личного пользования агента, которую
нужно применять в экстремальном случае, но он может носить ее повсюду.
Свою я не носил на работе, так-как не знал ничего интересного ни о ком.

Я набрал в шприц четырехчасовую дозу воздействия иньекции "С" и
положил его обратно в карман. Я выключил свет в кабине "Рено", вышел и
огляделся. Другой автомобиль, казалось, был светлоголубой расцветки. Это
был огромный "Крайслер" с откидным верхом. Он мог принадлежать Муни,
согласно полученного описания. Где Кроче спрятал свой автомобиль, я не
знал, об этом можно было только догадываться. Я даже не знал каков он был,
этот автомобиль. Он нигде не позволил мне его увидеть. Я напомнил себе,
что не следует переоценивать этого парня. Он мог иногда действовать плохо
и необдуманно, но в основном его техника была отлично отработанной.

Я подумал, не убрать ли мне распределительные головки с обеих машин
или не загнать ли машины в песок, но это могло вызвать его
непосредственную реакцию и у него должна была находиться где-то еще одна
машина в рабочем состоянии. Вместо этого я оставил ключ в "Рено", желая
показать насколько мало я беспокоюсь за то, каким доступным окажется для
него транспортное средство.

Я вернулся к дороге, перешагнул через длинную, осевшую и запертую на
замок цепь, и направился к западному концу острова, простирающегося на
милю или больше, как Оливия мне его и описала. Моя обувь производила
громкий стук, когда я шел по мостовой. Остров здесь оказался гораздо шире,
но не длиннее, являя собой ленту песка, по обеим сторонам которого росли
деревья и кусты. Мексиканский залив виднелся темным пятном слева от меня.
Справа - темнела вода, в милю шириной, которую я пересек и которая не
могла быть заметна из-за рощицы деревьев, исключая те места, где деревья
были вырублены, для того чтобы расширить полузаросшую дорогу к тому, что
казалось было старым, разрушенным пирсом. Я

Я увидел странно симметричный длинный и низкий тенистый холм, справа
от главной дороги и понял, что он был создан руками человека - такая
огромная бетонная структура покрытая землей и поросшая травой и
кстарником. Примерно ста ярдов в длину, с двумя черными провалами,
открытими в сторону моря. На нем виднелась маленькая чиская вывеска
государственного парка.

Я подошел ближе и чиркнул спичкой, совсем как запоздавший турист,
стараясь узнать где Кроче прячется и как сильно сжимают его пальцы
спусковой крючок. Если бы он хотел меня пристрелить, то уже бы давно
пристрелил. Ну а если это не так, если он и в самом деле хочет со мной
поговорить, как я и думал, он теперь озадачен моим непонятным и довольно
откровенным поведением. А я, честно говоря, был озадачен его поведением.

Явно, ему вначале хотелось говорить со мной. Ни одной пули. Надпись
указывала, что я смотрел на место размещения батареи двух двенадцати
дюймовых пушек, названных "барбеттой" в 1916 году, непонятно, что это
тогда могло означать и потом переведенных в казематы, в 1942 году.

Кроче не подавал знаков своего присутствия, но я понимал, что он
наблюдает как я выплюнул спичку и ждал, пока мои глаза не привыкнут снова
к потемкам. Он должно быть обдумывал потерянную возможность пристрелить
меня. Возможно он думал нестрелять совсем и от рзговора отказаться.

Отовсюду доносились ночные мелкие шорохи. И я вдруг подумал о змеях.
Местность казалась вполне подходящей для них, а они всегда меня так
пугали. Я пошел обратно к дороге и остановился. В следующем провале,
предназначенном для пушки или чего-то там еще, я заметил слабый огонек,
которого раньше там не было.

Я не допускал мысли, что он прямо ожидает меня там как мотылька
летящего на пламя. Он вероятно расчитывал, что я вначале разведаю всю
пустынную фортификацию, в поисках какой-нибудь маленькой потойной дверцы,
с помощью которой я смог бы прокрасться и схватить его неожиданно, ведь
только он один знал все выходы и входы лучше чем я. У него было время
изучить их. Как бы я ни вошел, он ждал меня, но тогда зачем попусту
тратить время?

Я тот час же пошел на свет и чуть не сломал ногу запнувшись за
кирпичный круг выложенный на земле напротив имеющегося сдесь же механизма
большой береговой пушки, которая когда-то защищала этот берег Флориды,
вначале от Кайзера, потом от Адольфа Гитлера. Я не мог скрыть удивления от
того что, какую они могли найти цель, чтобы стрелять отсюда - может
перископ или два в Заливе, или может то, что выглядело как перископ для
перевозбужденных солдат.

Портал в бетоне, позади кирпичного круга, имел размеры
железнодорожного туннеля. Под порталом свет был очень слабый, это был
отраженный свет из бокового корридора. Я вошел туда. Туннель шел прямо под
всем пространством искусственного холма. Я смог разглядеть неясные
очертания маленького бокового входа с деревьями позади него. Он был
перегорожен металлической решоткой.

Я прошел в боковой корридор - бетонный проход, который вероятно тоже
пролегал во всю длину фортификационного укрепления, но я не мог ничего
разглядеть позади освещенного выхода, справа от меня лишь несколько ярдов
пространства.

Тогда я остановился, не доносилось ни одного звука, кроме моего
собственного дыхания. Я повернулся и решил пойти на свет, мои шаги
пробудили эхо, которое разнеслось по всем корридорам холма. Я пошел к
выходу. Боковая комната, должно быть служила раньше для размещения личного
состава или являлась складом оружия, теперь была пустая, лишенная окон
комната - почти пустая - надо заметить.

Керосиновый фонарь, висевший на кольце, на задней стене комнаты
отбрасывал желтый свет на пустой пол. Две неподвижные фигуры лежали на
полу у стены. Я предвидел это.

Это было то, что я предсказывал Оливии, которая не хотела мне верить,
я застыл неподвижно, разглядывая два лежащих тела. Муни был в брюках и
твидовой спортивной курточке. Его маленькая шляпа лежала рядом с ним. На
Тони был широкий тяжелый черный свитер, черные гетры и маленькие черные
туфли, больше похожие на балетные тапочки. Она должно быть спала, отвернув
лицо к стене, исключая то, что никакой нормальный человек не будет спать
полностью одетый и на пыльном, бетонном полу заброшенного бетонного
сооружения.

Когда я подумал это, одна фигура на полу зашевелилась. Муни с большим
трудом сел, и я смог заметить, что его руки и ноги были связаны, а кляп во
рту не позволял ему говорить. Он однако попытался. Он уставился на меня
выпучив глаза и производя какие-то хриплые, булькающие звуки, полагаю, он
просил, чтобы я его освободил. Я даже не подошел к нему.

Я двинулся вперед, пытаясь, однако, отбросить всякую надежду и
склонился над Тони. Я положил ей на плечо руку, она не пошевелилась
почувствовав прикосновение, перекатилась на спину, как будто пытаясь
рассмотреть кто это. Потом я увидел ее широко раскрытые глаза на бледном в
синяках лице и маленькое отверстие от пули, между ее черных бровей.

- Добрый вечер, Эрик, - донесся сзади голос Кроче.