Чтение 27–й страницы книги ~Невиновных нет~

поезд дальнего следования, еще не осела взвихренная им пыль, выбитая
колесами из гравия между шпал...

- В чем дело? - хмуро спросил Фита, когда встретились.

- Во-первых, сегодня арестован Ушкуев. Этого дурака взяли с поличным
в момент получения мелкой, ничтожной взятки от какого-то общества слепых.
Там, наверное, сто зрячих на одного слепого. Идиот, мало ему было... Он
трус, начнут трясти, посыплется, как из развязанного мешка... Второе
похуже. Вы в Париже с Желтовским _т_о_г_д_а_ встречались?

- Да. Мельком, в Бурже.

- Говорили о чем-нибудь?

Фита насупил брови, вспоминал. И как в кратком свете ночной молнии
возникло: Бурже, толпа, вдруг подошедший Желтовский, их разговор: "Вы-то
каким чудом здесь? - спросил Желтовский. - Вы же теперь ушли в другую
сферу". - "В командировке, - ответил Фита. - Но по старой памяти решил
заглянуть сюда..." - "Кто эти трое, тот рыжий и двое справа, беседуют с
каким-то бородачом?" - "Понятия не имею..."

- Перебросились двумя-тремя фразами, я ему попенял, что до сих пор не
сделал фотографий с моей дачи, - соврал Фита, с ужасом сопоставляя этот
разговор с Желтовским со всем, что произошло, и что еще могло последовать.
- В общем пустяковый разговор.

- Вот вам продолжение вашей встречи с Желтовским в Бурже, - протянул
Якимов ему два листка. - Тут ксерокопия со статейки в парижской газете и
перевод ее на русский.

- О чем статейка? - в волнении засопел Фита, уже догадываясь, о чем
речь.

- Обо всем, обо всем, правда, без упоминаний фамилий. Но обещают
назвать. Прислано сегодня анонимно Батрову в "Улыбку".

- Я все это знаю, - тихо сказал Фита, понимая, что скрывать уже
бессмысленно.

- Откуда?

- Получил с утренней почтой на службу такое же послание... Зачем он
это делает, не пойму.

- Выбить вас и всех прочих из колеи, заставить нервничать, делать
глупости, чем и выдать себя, т.е. подтвердить.

- Что же предпринять? - растерянно спросил Фита.

- Делать вид, что ничего не произошло, никаких резких движений,
никаких контактов с Желтовским. Последующее постараюсь предвосхитить...
Идите, я дождусь электричку. Доброй ночи. - Когда Фита ушел, рыжеволосый
сделал еще два звонка из автомата. Затем подошла электричка на Москву.

Утром жена Фиты, как обычно, понесла ему наверх поднос с бутербродами
и кофе и обнаружила его мертвым...

- Ай да Ушкуев, сукин сын, подвел нас - сел в тюрягу! - воскликнул
Перфильев.

- Дуракам там и место, - ответил Лебяхин.

- Он же расколется, как гнилой орех, начнет давать показания, нас
потянет.

- Ерунда. Мы платили ему официально, как государственному чиновнику.
У нас в бухгалтерии есть все кассовые ордера, счета, куда мы переводили
деньги. А взятки, кои он получал от нас, у него хватило, надеюсь, ума
нигде не фиксировать. Первому же следователю скажем: "Чушь, клевета".
Пусть докажет, что не так, хотя и будет понимать, что мы давали Ушкуеву.

- Как он "подзалетел"? - спросил Перфильев.

- Он затеял какую-то сделку с жуликами. А конкуренты этих жуликов -
тоже жулики, - настучали. И он, и его партнеры по сделке были взяты в
момент дачи и получения взятки. Просто, как высморкаться.

- Нам придется теперь посуетиться, чтобы поискать новые объекты,
время поджимает, - сказал Перфильев.

- Найдем, - усмехнулся Лебяхин. - Ушкуевых еще много осталось...

- Прибыл факс из Новороссийска: машины "Катерпиллера" благополучно
приплыли из Марселя. Мне, наверное, придется поехать в Новороссийск.

- Вот, что значит иметь дело с солидной фирмой, а не с прохиндеями...

Допив утренний кофе и дожевав бутерброд с салями, Желтовский с
нетерпением закурил, сделал две глубокие затяжки и начал натягивать
куртку, когда раздался звонок. Он снял трубку:

- Слушаю.

- Месье Желтовский? - женский голос.

- Он самый.

- Я представитель "ФСТ" ["Франс-систем-телевизион"]. Только что
прилетела из Парижа. Вам привет от Поля Берара и пакет от него, - женщина
говорила по-русски, но с заметным грассирующим французским акцентом.

- Спасибо. Как я могу получить пакет?

- Я в "Метрополе". Оставлю у дежурной, потому что меня вы не
поймаете, буду носиться по Москве. Я всего на два дня. Но на всякий случай
запишите мой номер, - она продиктовала. - Меня зовут Сесиль Буланже.

- Может, поужинаем вместе, мадемуазель Буланже?

- Боже мой, - засмеялась она, - как приятно снова слышать, что ты
"мадемуазель", но увы, существуют необратимые изменения... Благодарю вас,
но у меня все расписано до самого отлета.

- "Черт с тобой, - подумал Желтовский, вешая трубку. - Может ты уже
действительно такая "мадам", что все заросло мхом..." Заперев дачу, он
пошел к машине...

Пакет был объемистый - ярко-желтый конверт, заклеенный в торце
большим клапаном. Желтовский уселся в кресло тут же в холле и нетерпеливо
вскрыл конверт, достал несколько страничек из блокнота, исписанных мелким
почерком Берара:

- "...Итак, господина из "Жюстен-кредито банк" зовут Паскаль Жувэ.
Обхаживал я его долго, как старую деву, решившую, что она вообще
неприступна. И все же я его "проколол". Во-первых, пообещал анонимность
его информации; во-вторых, дал ему хороший аванс, на четверть новенького
"ситроена" хватит, в-третьих, что все-таки надо поставить в "во-первых",
прижал его фактами из его славного прошлого, которое он скрывает, но
которое я раскопал (об этом ниже). И он лег под меня. Да, у них был
русский вкладчик с очень большим счетом. Судя по осторожности, с какой тот
обращался со счетом, можно полагать, что деньги тайные. Поступили они
сразу, одной суммой, она не пополнялась, расходовались деньги крайне
редко. А зовут владельца счета Алибаев Закир Фаридович. Азиат? В этом
разберешься сам. Раскачивай это дело дальше. Потом подытожим, соединим
твое и мое и - бабахнем..." Дальше шло описание тех "подвигов" Паскаля
Жувэ, от которых в молодости чувствуешь себя героем, но которые к старости
проклинаешь...

Затолкав листки в конверт, он сунул его в сумку и вышел. Сидя в
машине, он не торопился вставлять ключ в замок зажигания. Возникшая в
голове мысль, высеченная, как кресалом искра, одной строкой из письма
Берара, разгоралась, словно давно засохший трут с обуглившимся краем.
Став, наконец, пламенем, она осветила дальние углы памяти. И сопоставляя
все, Желтовский мысленно улыбнулся своей догадке. Если она окажется верна,
значит они с Полем Бераром напали на золотую жилу... "Стоп! Стоп! Это же
легко проверяется!" - осенило его. И заведя машину, он резво, все еще
весело додумывая свою догадку, поехал в Останкино. Нужно было в
монтажную...

Целый день он был в каком-то нервически-веселом настроении, подгоняя
медленно тянувшееся время, мечтая скорей рвануть на дачу...

Вечером, прикончив остатки еды из холодильника, откупорив банку пива,
он стал рыться в черных пакетах с фотографиями. Наконец нашел, что искал.
Сел писать письмо Берару. Вложил его в конверт, присовокупив фотографию.
Уже было около девяти, когда он позвонил в гостиницу мадам Буланже, моля
Бога, чтоб она оказалась на месте.

- Ваш звонок перехватил меня у двери, - сказала она. - Тороплюсь, за
мной должны заехать, повезут на какой-то ночной банкет. Я слушаю вас.

- Мне нужно передать срочное письмо Берару. Не будете ли так любезны?

- Будьте у меня завтра в девять тридцать утра. В девять сорок пять
меня уже не застанете, - согласилась она...

Они встретились в холле. Ей было около сорока, высокая сухая шатенка
с некрасивым, слишком узким, лицом, которое украшали большие веселые
глаза.

- Это очень важно, мадам, - сказал Желтовский, отдавая конверт.

- Обещаю, что послезавтра письмо будет у Берара, если он не упорхнет
куда-нибудь за пределы страны...

2. МОСКВА. СЕГОДНЯ. "НЕ УВЕРЯЙ, ЧТО

ЭТОТ КСЕНДЗ НЕ МОГ БЫТЬ ТВОИМ ОТЦОМ"

Они сидели в большом кабинете - один за столом, другой в кресле.
Финская мебель, обтянутая темно-коричневым велюром, не соответствовала
выцветшим голубым шторам на больших окнах. Не соответствовала по законам
гармонии цветов. И именно мебель не соответствовала, ибо казенность штор
здесь была главней, поскольку исходила из казенной принадлежности
кабинета.

Партикулярная одежда собеседников не выделяла бы их в уличной толпе.
Они были почти одного возраста.

- Придется тебе этим заняться, Антон Трофимович, - сказал сидевший за
столом. - Дело мутное и муторошное, но что поделать, такие персоны
стреляются не каждый день.

- Вы уверены, что это самоубийство?