что ты утонул. Это надо же: залез все-таки! Упрямый шельмец! - это слово
часто говаривала ему тетка. - Неужели еще и прыгать будешь?
помогу тебе! - Он начал быстро взбираться на дерево.
когда он увидел взбирающегося к нему Андрюшу: стыд, злость на себя.
Неужели он такой трус, что не сможет прыгнуть вниз?
вниз, а не как Андрей, вниз головой. Единственное, что нужно сделать, -
это отпустить руки от дерева. Если он этого не сделает, то все будут
думать, что он действительно законченный трус! Нет, этого нельзя
допустить! Будь, что будет!
очень долго, целую вечность! Какое же это упоение! Свободный полет. Душа
запряталась куда-то глубоко-глубоко, к горлу подкатило что-то необъяснимо
щекочущее. Ура! Он летит! Смотрите, он летит, как птица! Лети... в этот
момент сначала ноги, а потом и его задница больно стукнулись о воду, и он
мгновенно погрузился с головой, но тут же, заработав руками и ногами,
выплыл и громко прокричал, выплевывая воду:
видел, я не трус!?
ему Андрюша с дерева, радуясь от души за друга.
предчувствие охватило его, защемило сердце. Он оглянулся вокруг, словно в
поисках помощи и заметил согбенную под тяжестью лет сухонькую старушку.
Одной рукой она опиралась на суковатую палку, а другой несла полную
авоську с продуктами из сельмага.
сетку и пошел рядом.
тащусь на ногах-то, - она не жаловалась, а просто ворчала вслух по
привычке, потом пристально взглянула на Савелия. - Чтой-то не признаю
тебя, милой?!
сродственник ли Вороновых? У ихнего дома, вижу, стоял.
словно не слыша ее вопроса.
старушка. - Погиб он. На войне проклятой и погиб. С год иль два тому
будет. Вскоре и Зинка, его тетка, померла, царство ей небесное. - Она
степенно перекрестилась и вновь взглянула на Савелия. - Я признала тебя,
сынок. Вы дружковали с Андрюшкой-то. Имя твое только вот запамятовала.
не держи в себе-то - заплачь и вскорости полегчает. Истину говорю! Да,
давненько ты, милой, не был здеся, давненько, - она укоризненно покачала
головой.
старушка ткнула палкой в сторону своей древненькой, сильно покосившейся
хибарки с двумя окнами. - Одна я и осталась: кто помер, кто уехал далече.
Совсем забыли свою старую мать. - Ее глаза привычно заслезились. - Ладно,
пойду, пожалуй, прилягу... замаялась совсем. Ох, ноженьки мои, ноженьки. -
Старушка подхватила у Савелия свою авоську и, шаркая старенькими, почти
развалившимися ботинками, поплелась к своему последнему прибежищу.
его в прошлое, когда они с Андреем бегали беззаботные и счастливые,
несмотря на то, что не всегда ели досыта, не всегда имели одежду и обувку.
Потом работа на заводе. Потом, потом Афганистан. Афганистан, где каждый
человек рядом с тобой оценивался по самой высокой шкале. И часто ценою
этой являлась сама жизнь.
уставившись в одну точку перед собой. Со стороны могло показаться, что он
внимательно слушал и смотрел на экран телевизора, где бушевали
человеческие страсти, но его отсутствующий взгляд говорил о другом.
мокрая от дождя. Фильм уже кончился, и экран серебрился в темноте. Лана,
решив, что он заснул, сняла плащ и тихонько повесила на гвоздь. Затем
осторожно подошла к нему, чтобы испугать, но неожиданно заметила его
открытые глаза и неподвижный взгляд, направленный в никуда:
проговорил это таким бесцветным тоном, что она с недоумением посмотрела в
его глаза и хотела спросить что-то важное, но, увидев его взгляд, спросила
совсем не то, что хотела:
ее. - Так... сейчас чтонибудь придумаем. - Она начала быстро распаковывать
принесенные продукты, накрывать стол. Потом неожиданно остановилась,
достала из бара бутылку виски. - Надо же как-нибудь расслабиться. - Налила
полный бокал и подошла к нему. - Выпей, Савушка!
ему в руку бокал.
губам.
поморщившись, словно пил воду. Лана поставила бокал на стол и присела
рядом.
продолжал смотреть перед собой.
опустил глаза вниз и чуть заметно кивнул.
опустил голову.
столько лет на родине.
и снова налил полный бокал. - Ты не была в Афгане и не знаешь, что это
такое! - он начал повышать голос. - Ты никогда не видела трупы с
вырезанными органами, отрезанными ушами, выколотыми глазами! Ты... - В
этот момент Лана ласково погладила его руку, и Савелий оборвал себя на
полуслове и быстро опрокинул виски в рот.
действительно, не знаю то, о чем ты говоришь, но раскисать не нужно! - эти
слова она проговорила тихо, но твердо.
тревожно вскрикнула:
вновь повернулся к девушке, постепенно возвращаясь из своих воспоминаний.
Глубоко вздохнув, он вытянул руки вперед, проделал медитационный пасс и
вновь повернулся к Лане, на этот раз с виноватой улыбкой:
что я даже напугалась. - Лана быстро налила кофе и пододвинула к нему. -
Ты обязательно должен выпить горячего кофе.
покушать.
нахмурилась с тревогой.
тихо спросила. - Далеко?
слезы, но она тут же взяла себя в руки. - А, может быть, это и не так
плохо: я же тоже уезжаю на два месяца в Финляндию, потом - в Ливан.
суток, а мы еще здесь! - Лана стала быстро собираться в дорогу, бросая на
ходу указания Савелию. - Спальные мешки наверху, в шкафу. Палатка - в
гараже. Не забудь бар опустошить.
ее отражение серебром рассыпалось в спокойной воде небольшой речушки.
Стояла удивительная тишина, и вокруг не было ни души.
мешки, укрепил фонарь, а Лана накрыла импровизированный стол: