крохотный кабачок в полуподвале, где стояло всего десять столиков и
небольшой старинный бар в углу.
богатыми наследниками, толпы их осаждали Элизабет, приглашая ее на
бесконечные пикники с купанием в море и лихими поездками на автомобилях.
Это был первый раунд "боя со спарринг-партнером".
слишком много болтали, и каждый норовил облапать ее. Она была уверена, что
они добивались не ее как умного, образованного и достойного человека, а ее
имени, имени наследницы династии Роффов. Ей и в голову не приходило, что
она могла нравиться, что стала красавицей, легче было верить прошлому, а
не реальному отражению в зеркале.
чувствовали, что она еще девственница, и, сообразно непостижимой мужской
логике, думали, что стоит им лишить ее невинности, как она тотчас по уши
влюбится в них и станет их рабыней по гроб жизни. В этом они были на
удивление настойчивы. Куда бы они не затаскивали Элизабет, всякий вечер
кончался одинаково:
той же мужской логике, наивно полагали, что она должна быть глупа. Им и в
голову не приходило, что она была умнее их. Где ж это видано, чтобы девица
была _о_д_н_о_в_р_е_м_е_н_н_о_ и красива и умна?
они были скучны ей.
обрадовалась его приезду. Он даже стал еще более красивым с того времени,
как она впервые увидела его.
возможности не отходить от обоих мужчин, подавая им напитки, выполняя их
мелкие поручения, радуясь тому, что видит Риса. Сама, оставаясь
незаметной, она с восхищением прислушивалась к их деловым разговорам: о
слиянии компаний, о новых заводах, о лекарствах, которые успешно шли на
рынке, и о тех, что не котировались на нем, о причинах такого рода неудач.
Говорили они и о своих конкурентах, планировали стратегию поведения и
контрмеры, которые необходимо предпринять, чтобы блокировать их решения. В
ушах Элизабет все это звучало прелестной музыкой.
Элизабет на ленч. Она предложила поехать в "Красный лев" и с интересом
наблюдала, как Рис с местными мужчинами играл там в дартс. Ее поражало,
как запросто он держался с ними. Он везде был на своем месте. Однажды она
услышала одну испанскую поговорку, смысла которой не могла постигнуть до
тех пор, пока не увидела играющего в дартс Риса: "этот человек вольготно
чувствует себя в своей собственной шкуре".
скатертью, на которой стояли картофельная запеканка с мясом и эль, и
разговаривали.
случае, я поняла, как мало знаю.
да?
что ничего личного в этом вопросе не было.
перед пылающим камином, снеге, падающем за окном, и она невольно
рассмеялась.
ничего не знала о нем. Скорее всего, не почти, поправила себя Элизабет, а
вообще ничего не знала о нем. Он был очаровательным незнакомцем, однажды
пожалевшим ее и из жалости пригласившим отпраздновать свой день рождения в
роскошном парижском ресторане. Она знала, что он был незаменимым в делах
фирмы и что отец во многом полагался на него. Но она ничего не знала о его
личной жизни и что вообще он был за человек. Наблюдая за ним, Элизабет
чувствовала, что большая его часть была совершенно скрыта от глаз
любопытных, что внешне проявляемые им чувства скорее призваны успешно
маскировать то, что он действительно переживал, и она задавала себе
вопрос: а кто вообще что-нибудь знал о нем?
невинности.
Элизабет. Частично это шло от полового влечения, которое волнами
накатывало на нее столь внезапно и охватывало столь сильно, что причиняло
почти физическую боль. Но было в желании и огромное любопытство, желание
знать, _ч_т_о_ это за ощущение. Естественно, она не могла переспать с
первым попавшимся мужчиной. Он должен быть особенным, таким, кого она
очень высоко ценит и кто, естественно, высоко ценит ее. В одну из суббот
отец устроил на вилле большой прием.
тобой перед всеми.
приехал на прием в сопровождении итальянской княгини, красивой статной
блондинки. В гневе и чувствуя себя обманутой, Элизабет оказалась в постели
с пьяным бородатым русским художником по фамилии Васильев.
а Васильев был настолько пьян, что Элизабет так и не поняла, где были
начало, середина и конец полового акта. В качестве нежного вступительного
аккорда Васильев быстро стянул с себя штаны и плюхнулся на кровать.
Элизабет готова была немедленно дать деру, но желание отомстить Рису за
его предательство удержало ее на месте. Она разделась и юркнула в постель.
Секунду спустя без всякого предупреждения Васильев уже овладел ею. Это
было необычное ощущение. Оно не было неприятным, но и земля явно не
застыла на своей орбите. Тело Васильева вдруг напряглось и, вздрогнув,
обмякло. Элизабет лежала рядом, ничего, кроме отвращения, не испытывая.
Трудно было поверить, что _э_т_о_ и есть то, о чем ученые пишут книги и
что воспевают поэты. Она подумала о Рисе, и ей захотелось плакать. Наспех
одевшись, она ушла к себе. Когда на другое утро художник позвонил ей по
телефону, Элизабет попросила экономку сказать, что ее нет дома. На
следующий день Элизабет уехала назад в школу.
Самолет, предназначенный для перевозки сотни пассажиров, был
переоборудован в роскошную летающую гостиницу. В хвосте находились два
просторных изящно оформленных спальных отделения с отдельными ванными
комнатами и удобный рабочий кабинет, в средней части корабля гостиная,
сплошь увешанная картинами, и прекрасно оборудованная кухня впереди, рядом
с кабиной пилотов. Элизабет про себя называла этот авиалайнер волшебным
ковром-самолетом.
освободился, они с Элизабет сыграли партию в шахматы. Партия закончилась
вничью, и, когда Рис сказал: "Я поражен", она зарделась от удовольствия.
о будущем. На память пришел вопрос, заданный Рисом: "А чем хотели бы
заняться потом?" Она и сейчас не смогла бы на него ответить. Под влиянием
старого Сэмюэля Элизабет новыми глазами стала смотреть на дело своей
семьи, и ей ужасно хотелось принять в нем посильное участие. Но какое
именно? Может быть, начать с помощи отцу? Она помнила легенды о своей
матери, которая слыла великолепной хозяйкой, и в этом качестве была
незаменимой помощницей для Сэма.
кружась с ним в вальсе, старалась не замечать этого; ее глаза оценивающе
оглядели элегантно одетых гостей, оркестр, слуг в ливреях, буфет,
Бажанов Олег
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Прозоров Александр
Березин Федор