Приморске. Но я не думала, что ты дойдешь до такого, что ты такая мразь!
показалась ему наигранной и неуместной, но, повернувшись к хозяйке
кабинета, тут же прикрыл собой Редченко - в руке Алины Матвеевны невесть
откуда появилась тяжелая металлическая линейка. Годун подскочил к ней,
отобрал линейку.
знаю немного. Я была манекеном, болванчиком еще с той поры, когда здесь
владычествовал мой отец, которому я ни в чем не смела перечить. По
образованию я - текстильщик; диссертацию писала по мягкой таре; кое-что
смыслю в нормативах на технические ткани, спецодежду. Но в металлах
разбиралась, как свинья в апельсинах. А они: отец, Вартанов и Редченко -
разбирались. Они хорошо разбирались во всем! Я расскажу все, что знаю о
Липницком и его махинациях. Только прикажите увести эту мразь, иначе я не
отвечаю за себя...
швартовались прогулочные теплоходы, а нынче чалились сейнеры рыболовецкой
артели, чтобы запастись горючим из емкостей, врытых неподалеку в береговые
дюны, садился на поржавевший кнехт спиной к молу и смотрел на море, но не
на идущие от горизонта бесконечной чредой неторопливые волны, а в сторону
едва различимой отсюда Песчаной косы. Смотрел долго, неотрывно и, казалось
бы, бездумно. И все же какие-то мысли, чувства владели им, ибо время от
времени он опускал голову и прикрывал рукой глаза, словно пытаясь удержать
перед внутренним взором, нечто всплывшее из глубин забвения. Но это
"нечто" тут же ускользало испуганной тенью в сгущающиеся сумерки.
напористый ветер, секущий лицо дождь, штормовые волны, что с грохотом
разбивались о стенку мола и, подчас перехлестывая через нее, доставали
злыми стекловидными щупальцами до старого причала... Куртка с капюшоном
плохо защищала его от рушившихся потоков, и он уже не раз уходил отсюда
промокший с головы до ног. Но уходил лишь тогда, когда наползавшая с
пологих черных склонов ночная мгла достигала линии прибоя - не раньше и не
позже.
односложно либо вовсе не отвечал - проходил мимо.
перенесли на курортную набережную, напротив памятника морякам-десантникам,
здесь, в районе Южного мола, было немноголюдно: в хорошую погоду мальчишки
с ближних улиц ловили удочками рыбу, женщины стирали замасленные робы,
половики; парни, укрывшись за вытащенными на берег лодками, перекидывались
в картишки, прикладываясь к бутылке; хромоногий старик чинил ветхий
баркас. К тому же жители Приморска, узнав его печальную историю, уже
успели посудачить о ней и так и эдак, дополнить ее немудреными фантазиями,
от которых уже не хотели отказываться. Да и уточнять подробности, детали
этой истории у человека с поврежденной головой, который, имея (шутка ли
сказать!) звание кандидата наук, слесарит на автобазе, вне работы ни с кем
не общается, сторонится даже товарищей детских лет, как-то неловко и
видимо бесполезно.
закурить, хотя знал, что мужчина в болоньевой куртке не курит. Это был
лишь предлог и, когда мужчина, смущенно улыбнувшись, развел руками -
дескать, некурящий, старик удовлетворенно кивнул, словно другого ответа не
ожидал, и тут же тронул его за рукав, заглянул в глаза:
морщинами лицо, но вскоре покачал головой.
Петром Шевчуком с фронта еще приятельствовал. Опосля и с теткой твоей
Дарьей знакомство водил. Дома у вас бывал. Алексей Карпенко я. Ты меня
дядей Лешей звал. Не вспомнил? Ну, на нет и суда нет. Да и какой тебе
интерес меня, старика, помнить? А вот внучку мою - Лизочку Карпенко,
поднатужься, будь добр, припомни. Обижается она, что не признаешь ее на
улице. Ей, бедолаге, тоже не повезло: позапрошлым летом мужа схоронила. Вы
в одном классе учились, друг без дружки шагу не делали. Неужто забыл?
головой.
школьные, и, Бог даст, вспомнишь. Нельзя это забывать - начало свое.