Чтение 27–й страницы книги ~Да не опустится тьма~

поделена, Так это или не так, досточтимый квестор?

Впервые Пэдуэй был рад, что телеграфная линия еще не дотянулась до
северных провинций. Он презрительно рассмеялся.

- Несколько недель назад нашему славному генералу Виттигису моча
ударила в голову - удрал в Равенну, чтобы его не могли убить греки, и
обьявил себя королем. С греками мы разобрались, а теперь идем выяснять
отношения с Виттигисом. Ваши ребята нам пригодятся.

Слушая собственные, весьма обидные для Виттигиса слова, Пэдуэй
невольно задумался о том, как сильно изменился его характер за, в
общем-то, короткое время пребывания в этой атмосфере лжи и коварства.

Оба генерала восприняли сообщение со степенным безразличием, из чего
Мартин сделал вывод, что они не блещут умом.

Войска подступили к Равенне в полдень, вынырнув из густого тумана.
Пэдуэй и Теодохад скромно затесались в задние ряды, пока Асинар и Гриппа
объявляли о своем прибытии. Армия уже почти целиком вступила в город,
когда кто-то вдруг заметил маленького седобородого старичка. Тут же
раздались крики, поднялась суматоха. Наконец к голове колонны подскакал
гот в роскошном красном плаще.

- Что, черт побери, здесь происходит? - закричал он. - Вы захватили
Теодохада или наоборот?

Асинар и Гриппа остановили коней и попытались осмыслить заданный
вопрос.

- Э-э... ну...

Пэдуэй пришпорил лошадь и выехал вперед.

- Позволено ли мне осведомиться, кто ты, мой дорогой господин?

- Если хочешь знать, я - Унила, сын Вильярта, генерал повелителя
нашего Виттигиса, короля готов и итальянцев, А ты кто такой?

Пэдуэй улыбнулся и медоточиво произнес;

- Приятно познакомиться, генерал Унила. Я - Мартин Падуанский,
квестор повелителя нашего Теодохада, короля готов и итальянцев. Теперь...

- Глупец, что ты болтаешь, никакого короля Теодохада нет! Он смещен.
У нас новый король! Или не слышал?

- О, я слышал многое. Но, великолепнейший Унила, воздержись от грубых
замечаний, пока не узнаешь, что мы ввели в Равенну шестьдесят тысяч
солдат, тогда как в вашем распоряжении всего двенадцать тысяч. Ты ведь не
хотел бы лишних неприятностей?

- Молчи, дерзкий... Э-э... Шестьдесят тысяч?

- Может, семьдесят. Я не считал.

- Ну, это другое дело.

- Я рад, что наши точки зрения совпадают. Ведомо ли тебе, где
находится генерал Виттигис?

- У него свадьба. Полагаю, сейчас он в церкви.

- Ты хочешь сказать, что он до сих пор еще не женился на Матасунте?

- Нет, у него была задержка с разводом.

Пэдуэй и не надеялся поспеть вовремя, чтобы помешать Виттигису войти
в клан Амаль путем насильственного брака с дочерью покойной королевы
Амаласунты, Такую возможность нельзя было упускать!

Унила указал на купол с двумя башенками по бокам. Пэдуэй крикнул
своей охране и пустил лошадь в галоп. Пять сотен конных кирасиров
помчались следом, расшвыривая встречных прохожих, с грохотом пронеслись по
мосту над одним из равеннских каналов, вонь от которого полностью
оправдывала их репутацию, и подскакали к дверям церкви, откуда приглушенно
доносилась органная музыка. У дверей стояло несколько стражников, Едва они
подняли копья, как кирасиры быстрым согласованным движением взяли их в
полукольцо, и в следующее мгновение стражники увидели сотню натянутых
византийских луков.

- Если вы, парни, не бросите свои булавки и не поднимете вверх
руки... Вот, так гораздо лучше. - Пэдуэй слез с лошади и обратился к
начальнику охраны, македонцу по имени Ахилл: - Выдели мне людей. Церковь
окружить, никого не впускать и не выпускать.

Он вошел в храм с сотней кирасиров, топавших за ним по пятам. Музыка
оборвалась. Посреди большой восьмиугольной площадки стояли полный
багроволицый арианский епископ и еще три человека. Один - мощного
сложения, в богатом убранстве, с короной на черных седеющих волосах -
король Виттигис. Рядом с ним - высокая крепкая девушка, как говорится,
кровь с молоком - принцесса Матасунта. А третим человеком был обычный
солдат, правда более-менее умытый и почищенный, который стоял позади
невесты и заворачивал ей руку за спину. На торжестве бракосочетания
присутствовала готская знать со своими дамами,

Пэдуэй решительно прошагал по проходу; в наступившей мертвой тишине
звук его шагов гулко отдавался под сводами храма. Публика застыла, лишь
кто-то пораженно пробормотал:

- Греки! Греки в Равенне!

Заговорил епископ:

- Молодой человек! Что означает это бесцеремонное вторжение?

- Сейчас поймешь, мой господин епископ. Но прежде скажи; с каких пор
арианская вера позволяет выдавать девушку замуж против ее воли?

- Что? Как это "против воли"? Какое тебе дело до этого брака? Кто ты
такой, что смеешь нарушить...

Пэдуэй рассмеялся самым гнусным смехом, на который был способен.

- Пожалуйста, мой господин, задавай вопросы по одному. Я - Мартин
Пэдуэй, квестор короля Теодохада. Равенна в наших руках, и благоразумным
людям советую вести себя соответственно. Что касается бракосочетания - вот
уж не знал, что в порядке вещей ставить позади невесты солдата, который,
добиваясь нужного ответа, будет выворачивать ей руку... Ты ведь не хочешь
выходить замуж за этого человека, верно, госпожа?

Растерявшийся солдат ослабил хватку, Матасунта выдернула руку и
ударила его кулаком в нос так, что бедняга едва не упал, а потом тут же
набросилась на Виттигиса.

- Чудовище! - закричала она. - Я выцарапаю тебе глаза...

Епископ робко попытался вмешаться:

- Опомнись, дочь моя! Прошу! Перед лицом Господа...

Виттигис все это время не мигая смотрел на Пэдуэя, медленно усваивая
новости. Атака Матасунты вывела его из ступора.

- Ты хочешь сказать мне, что презренный старый писака Теодохад взял
город? Мой город?

- Увы, господин, такова ситуация. Боюсь, тебе надо оставить надежду
породниться с Амалингами и править готами. Но мы...

Лицо Виттигиса налилось кровью, и он, размахивая кулаками и брызгая
слюной, яростно взревел:

- Свинья! Думаешь, я добром отдам тебе невесту и корону? Клянусь
Иисусом, сперва ты будешь жариться в аду!

С этими словами он выхватил меч и тяжело побежал на Пэдуэя, путаясь в
полах длинной, расшитой золотом мантии.

Пэдуэй не был застигнут врасплох. Он успел парировать своим мечом
удар, но в следующую секунду оказался стиснут могучими ручищами и прижат к
бочкообразной груди. К тому же длинная борода гота угодила ему в рот. Жуя
и выплевывая соленые волосы, Мартин прохрипел:

- Хватайте его... тьфу... хватайте его, парни!..

Однако легче было сказать, чем сделать. Виттигис бился как раненый
лев, и лишь пять здоровенных кирасиров в конце концов сумели его скрутить.
Готская знать повскакивала с мест, некоторые даже опустили руки на мечи,
но, находясь в явном меньшинстве, никто не изьявил горячего желания
умереть за своего короля.

- Свяжите его, пусть остывает, - надменно произнес Пэдуэй,
отдышавшись. - Господин епископ, не обременит ли тебя просьба найти мне
письменные принадлежности?

Епископ ошалело посмотрел на нового квестора и вызвал пономаря,
который отвел Пэдуэя в комнату отдыха. Там Мартин сел и написал:

Мартинус Падуанский - Томасусу-сирийцу.

Дорогой Томасус! Направляю тебе вместе с этим письмом

некоего Виттигиса, бывшего короля готов и итальянцев.

Стража имеет приказ доставить его втайне, так что извини,

если пришлось нарушить твой сон.

Насколько я помню, сейчас сооружается телеграфная башня

на Фламиниевой дороге, возле Гелвиллума.

Распорядись, пожалуйста, чтобы под землей устроили

камеру, наподобие квартиры, и помести туда Виттигиса,

обеспечив надлежащую охрану. Создай ему все удобства - он

человек темпераментный и может наложить на себя руки.

Необходимо соблюдать строжайшую секретность. Охрана

вправе отпустить пленника лишь по моему приказу,

полученному лично или по телеграфу, или без приказа - в

случае моего ареста или гибели.

С уважением, Мартинус Падуанский.

Теодохад всплеснул руками и умиленно посмотрел на Пэдуэя.

- Чудесно, чудесно, мой дорогой Мартинус! Королевский Совет смирился
с неизбежным. Одна беда - проклятый узурпатор переделал корону под свою
огромную голову, и теперь она мне велика, надо переделывать снова.
Наконец-то я могу посвятить время серьезным научным изысканиям. Так-так,
что-то еще... Ах да! Как ты поступил с Виттигисом? Пэдуэй улыбнулся.

- Он уже не в твоей власти, мой господин король.

- Ты хочешь сказать, что убил его? Ну, это плохо. Очень опрометчиво с
твоей стороны, Мартинус. Я ведь, кажется, говорил, что дал себе слово
провести с ним долгую ночь в камере пыток...

- Нет, он жив.