Чтение 27–й страницы книги ~Предназначение~

смогут залучить морских крыс или даже просто моряков, видевших события в
Аусе, они поторопятся провозгласить обвинение, едва дав последним сойти на
берег. Нужно было как можно скорее раствориться в речном тумане.

Его позвали. Мир был ленивейшим местом. "Сапфир" должен был насладиться
отдыхом. Его война могла и подождать. Он чуть было не растерял хладнокровие,
а вот Хонакура твердо сказал, что хочет послушать балладу, и все тут. Лошади
с фургонами разъезжались, пешеходы разбредались по домам, ветер хлопал
парусами, но такие мелочи не могли помешать Ннанджи петь. Поэтому Уолли
ничего не оставалось, как усесться, облокотившись на фальшборт, подальше от
ветра, и, обняв Джию, приготовиться слушать.

Ннанджи вскочил на кормовой соломенный навес.

- Все собрались? Готовы? Как Ннанджи, Четвертый, И Шонсу, Седьмой,
Победили Десять Бесчестных Воинов!

Он бросил взгляд в сторону Уолли.

- Что? Ты заболел звездной болезнью? - протестующе закричал Уолли, это
переводилось как "гордыней".

Ннанджи в ответ ухмыльнулся:

- Так ты сказал Ионингу, брат!

Так и есть - Уолли пошутил, что имя Ннанджи должно стоять первым. Он не
нуждался тогда в сомнительной чести быть героем варварского мира. Тогда ему
не требовалось признания.

С таким названием, подумал он, это вряд ли станет бестселлером. Но
ошибся - это и правда была хорошая баллада. Нет, нельзя сказать, чтобы
блестящая, но гораздо лучше тех недолговечных песнопений, которые он
расценивал как спортивные новости воинов. Он подумал, встретит ли
когда-нибудь Гомера, который опишет его труды для Богини. Если такой есть
сейчас в Касре, то ему будет работа. Правда, ему придется использовать все
обороты, описывающие героизм героев, звон мечей и тому подобное. Кроме того,
бард, наверное, потребует свободы действий в описании фабулы для придания ей
большей драматичности. По мере продолжения сказания Уолли начинал
чувствовать себя очень неуютно.

Ннанджи, Второй, искал продвижения в храмовой гвардии - это правда - и
вызвал двух Четвертых - тоже правда, - убил одного - так - и обвинил потом
гвардию в продажности - невозможная ложь: кто бы ему после этого присвоил
новое звание? Потом "кровавоголовый" Ннанджи, Четвертый (упомянули о
незажившей новой лицевой метке), взял своего брата...

Уолли растерянно посмотрел на ухмыльнувшегося ему Катанджи. Этот-то как
сюда попал? Он, конечно, присутствовал при этом, но в такой незначительной
роли. А теперь Уолли с изумлением обнаружил, что менестрель смешал в кучу
все известные ему события, происходившие раньше или позже, и подал
"кровавоголового" героя Ова слушателям таким, каким бы они хотели его знать.
Про Шонсу пока еще даже и не упоминалось.

Действие переместилось на пристань, где злобный Тарру уже привел к
страшной присяге свои свирепые легионы. Ннанджи и Катанджи вышли на сцену. И
Давид просто бросил вызов Голиафу, используя ямбический размер.

Кинув поединок на произвол судьбы, менестрель переключился на подводную
пещеру, где Богиня, озабоченная судьбой великого Ннанджи, кует его победу и
поражение Тарру и посылает Полубога, приказав ему спасать Ее героя.

Уолли в изумлении повернулся к Хонакуре и обнаружил его побагровевшим
от сдерживаемого смеха.

Полубог взял Шонсу - где? В конторе по переселению душ? - дал ему
седьмой меч - идет описание основных положений саги о Чиоксине, - а потом
перенес его посредством чуда на поле битвы.

Повторение кровавых сцен. И с небольшой помощью Шонсу великолепный
Ннанджи выиграл битву. Два бравых героя заключили братский союз и,
погрузившись на корабль, отплыли на поиски новых приключений. Конец баллады,
аплодисменты.

С седьмым мечом все было понятно - люди Имперканни пришли в храм и там
услышали всю эту историю. Но про четвертую клятву знал до сих пор только
экипаж "Сапфира", пока Уолли не сказал об этом в ложе. Очень многие из
присутствующих там и не слышали раньше о таковой. Определенно, в Касре
присутствовал Гомер!

Таким образом, седьмой меч был публично объявлен! Уолли чувствовал себя
как Агамемнон, слушавший "Илиаду", - хорошее представление, но не про того
человека. Он надеялся, что ему удалось скрыть свою досаду, аплодируя вместе
с другими. Молодежь хотела еще раз послушать все с начала, но Ннанджи
отказался. Возможно, лицо Уолли было не таким непроницаемым, как ему бы
хотелось.

- Не совсем то, что я полагал услышать, - сказал Уолли, обнажая
белоснежные зубы в улыбке, - но превосходная поэзия! Кто автор?

- Не знаю, - пожал плечами Ннанджи. - Неплохо, правда? - Он выглядел
немного разочарованным. - Надеюсь, слушатели не всему здесь поверят.

Экипаж поднялся, готовый теперь приступить к войне.

- Куда теперь, великий предводитель? - спросил Томияно.

- Скрыться! - ответил Уолли. - Мистический Шонсу исчезает так же
таинственно, как и появился. Ннанджи смотрел на него в ужасе и смятении.

- Потом мы вернемся и подойдем к храму.

- И что мы там будем делать, брат?

- Фехтовать, - ответил Уолли.

- О! - Ннанджи выглядел удивленным, но фехтование никогда не вызывало у
него сомнений.

- Я встречу вас там. Мне нужно еще раз все проверить. Шлюпки, - добавил
он, - ведут себя еще хуже, чем мулы, я нахожу, что паланкин дает возможность
держать себя в хорошей физической форме.

Уолли проводил жреца к сходням, пока экипаж "Сапфира" готовился к
отходу. Где-то там, на краю торговой площади, должны быть наблюдатели,
дожидающиеся действий Шонсу.

Он вернулся к Ннанджи, который держал в своих объятиях Тану. Он уже
несколько часов не был в постели и поэтому чувствовал себя дискомфортно.

- Очень маскирующий килт, - сказал Уолли.

- Это все, что у них было, - возразил смущенно Ннанджи. -
Предполагается, что Пятые должны быть низенькие и толстые.

- Джия уже сшила тебе другой - очень красивый, с вышитым грифоном.

Довольный Ннанджи объявил, что сейчас же побежит переодеваться.

Тана заявила, что, может быть, новый килт придется подогнать, и она
пойдет вместе с ним.

- Спасибо тебе, Тана, - сказал Уолли, - за предупреждение о Боарийи.

- Какое предупреждение? - вмешался Ннанджи.

- Не обращай внимания, - быстро ответила Тана, - пойдем побыстрее
снимем этот противный килт.

От такого предложения он не смог отказаться. И они удалились.

Сходни подняли - самое время заняться детальной проработкой планов.
Уолли вернулся к Джие, туда, где она обычно находилась, - возле палубной
каюты. Он собирался поговорить с ней о шелке и шитье.

- Тебе понравилась баллада, дорогой? - спросила она, и он заметил
что-то странное в этих темных, обычно непроницаемых глазах.

- Это великая поэзия, хотя и не совсем точная. А в чем дело?

- Будут и другие! - ответила она. - Ннанджи рассказал менестрелям об
Ове.

Уолли обещал это Тиваникси и уже забыл обо всем. Но не важно - Ннанджи
сделал это наверняка лучше.

- Сколько же там было менестрелей?

- Дюжины, любимый, - сказала она, нахмурившись.

Так много? Тысяча воинов, плюс молодежь (две-три сотни, не меньше).
Менестрели, понятно, слетелись на сбор. Герольды? Оружейники? Жены? Дети?
Музыканты? Ночные рабыни? Сколько же тысяч всего вместил Каср? Не
удивительно, что старейшины не чувствуют себя счастливыми.

- Еще Тана рассказала им историю, как вы с Ннанджи победили пиратов.

Он подумал, что Джия чем-то обеспокоена.

- Что тебя волнует, любимая? В пиратской истории все в порядке.

Конечно, пираты - это только разорившиеся моряки, причем половина из
них - женщины. В версии менестрелей они превратятся в Морганов, Черные
Бороды и Джонов Сильверов, но не приобретут обаяния. Свободные мечи
ненавидят пиратов, потому что не могут с ними справиться, так что история
должна получиться красочной.

Она опустила глаза, не желая опережать в догадках хозяина, который
обычно так быстро соображал.

- Кто начал бой?

Ннанджи. Теперь он понял! Снова по той же схеме. Ннанджи был героем
битвы с Тарру, он станет героем битвы при Ове, а также в поединке с
пиратами. Если историю рассказывала Тана, сомневаться не приходится, что
Уолли будет в лучшем случае упомянут в сноске.

- Еще они спрашивали о Ги, - сказала Джия. - Это ведь ты привел полный
корабль закаленных в огне инструментов и снова возродил город.

- Да, наконец-то Ннанджи не сможет присвоить это себе, - улыбнулся он.

- Инструменты пришли из Амба, дорогой. Амб - колдовской город!
Подозрения снова могут появиться... Обычно он не был так недогадлив, но Джия
имела время для размышлений.

- А Катан джи расспрашивали о колдовских башнях.

Проклятье! Уолли был так поражен, что не мог говорить. Конечно же,
Катанджи расспрашивали - и наверняка он не смог устоять перед такой
аудиторией.., дюжины менестрелей?

Проклятье! Проклятье! Что подумают воины о Седьмом, пославшем, с
опасностью для жизни, Первого, да еще переодев его в раба? Реакция их будет
как у Ннанджи: подделка меток на лбу - преступление. Они не могут
представить себе переодевающегося воина. Пиратская история, может, и не
принесет ему славы, но рассказ Катанджи точно подорвет престиж Шонсу.

Проклятье! Проклятье! Проклятье! Менестрели! Уолли забыл, какое
положение они занимали в Мире.