чувствительностью, а тут оказалось - ему это прощанье отнюдь не
безразлично. За те недели, пока они вдвоем готовили заговор, он
привязался к Яну. А теперь страшно - быть может, он стал пособником
усложненного самоубийства.
ряды зубов, перелез на громадную челюсть. При свете электрического
фонарика видно было - он обернулся, помахал рукой и скрылся в пасти, как
в глубокой пещере. Щелчок, потом другой: открылся и снова закрылся
воздушный шлюз - и наступила тишина.
страшного сна, профессор Салливен медленно побрел к себе. Что же я
сделал, думал он, и к чему это приведет? Ему-то, разумеется, этого не
узнать. Быть может, Ян опять пройдет здесь, потратив на дорогу к планете
Сверхправителей и возвращение на Землю всего лишь несколько месяцев
жизни. Но если он и вернется, их разделит неодолимая преграда - Время.
ибо это будет через восемьдесят лет.
металлическом цилиндре вспыхнул свет. Не мешкая ни секунды, чтобы не
напали сомнения, Ян тотчас принялся за обычную, продуманную заранее
проверку. Еда и прочие припасы погружены еще несколько дней назад. Но
проверить лишний раз полезно для душевного равновесия, убеждаешься: все
как надо, ничего не упущено.
матрасе и заново перебрал в памяти свой план. Слышалось только слабое
жужжанье электронных часов-календаря - они предупредят его, когда
путешествие подойдет к концу.
силами ни движим корабль Сверхправителей, они наверняка безукоризненно
уравновешиваются. Салливен это проверил, указав, что изготовленный им
экспонат рухнет, если сила тяжести превысит два-три g. И "заказчики"
заверили его, что на этот счет опасаться нечего.
отверстиями. Перед выходом из кабины Яну придется выравнять давление, и
скорее всего дышать атмосферой внутри корабля он не сможет. Не беда,
достаточно обычного противогаза да баллона с кислородом, ничего более
сложного не потребуется. А если воздух окажется пригодным для дыхания,
тем лучше.
небольшой шприц, уже наполненный тщательно приготовленным раствором.
Наркосамин открыли когда-то, изучая зимнюю спячку животных; оказалось
неверным, как думали прежде, что в эту пору жизнедеятельность
приостанавливается. Просто все процессы в организме неизмеримо
замедленны, но обмен веществ, крайне ослабленный, все равно
продолжается. Как будто костер жизни спрятан в глубокой яме, укрыт
валежником, и жар только тлеет, запасенный впрок. А через какие-то
недели или месяцы действие лекарства кончается, огонь вспыхивает сызнова
и спящий оживает. Наркосамин вполне надежен. Природа им пользовалась
миллионы лет, оберегая многих своих детей от голодной зимы.
металлическую клетку подняли в трюм грузовика Сверхправителей. Не
слыхал, как закрылись люки, чтобы открыться вновь только через триста
триллионов километров. Не услыхал, как вдалеке, приглушенный толщею
мощных с ген, раздался протестующий вопль земной атмосферы, когда
корабль прорывался сквозь нее, возвращаясь в родную стихию.
сегодня народу набилось битком, в такой тесноте репортеры насилу
ухитрялись записывать. В сотый раз они ворчали и жаловались друг другу
па Кареллена - у него отсталые вкусы и никакого уважения к прессе! В
любое другое место на свете они явились бы с телекамерами, магнитофонами
и прочими орудиями своего отлично механизированного ремесла. А тут
изволь полагаться на такую древность, как бумага, карандаш - и, подумать
только, на стенографию!
магнитофон. Этим немногим смельчакам удалось вынести запретное орудие
обратно, но, заглянув в дымящееся нутро аппарата, они тотчас поняли:
попытки тщетны. И всем тогда стало ясно, почему им всегда предлагали в
их же собственных интересах оставлять часы и прочие металлические
предметы за пределами зала...
пресс-конференцию с начала и до конца. Журналистов, виновных в
небрежности или в прямом извращении сказанного (такое, правда, случалось
очень редко), вызывали для краткой малоприятной встречи с подчиненными
Кареллена и предлагали им внимательно прослушать запись того, что на
самом деле сказал Попечитель. Урок был не из тех, какие приходится
повторять.
объявляется, но каждый раз, когда Кареллен хочет сообщить что-то важное,
- а это бывает раза два-три в год - в зале яблоку упасть некуда.
эстраду вышел Кареллен. Освещение здесь было тусклое - несомненно, так
слабо светило неведомое далекое солнце Сверхправителей - и Попечитель
Земли сейчас был без темных очков, в которых обычно появлялся под
открытым небом.
всем" и повернулся к высокой, почтенного вида особе, стоявшей впереди.
Мистер Голд, старейшина газетного цеха, своим видом вполне мог бы
вдохновить знаменитого дворецкого, героя знаменитых старинных романов,
доложить хозяину: "Три газетчика, милорд, и джентльмен из "Таймса"".
Одеждой и всеми повадками он напоминал дипломата старой школы: всякий
без колебаний доверялся ему - и никому потом не приходилось об этом
жалеть.
материала.
чего обидно, что лица Сверхправителей - застывшие маски и не выдают
никаких чувств. Большие, широко раскрытые глаза (зрачки даже при этом
слабом свете сузились и едва заметны) непроницаемым взглядом в упор
встречают откровенно любопытный взгляд человека. На щеках - если эти
точно из гранита высеченные рифленые изгибы можно назвать щеками - по
дыхательной щели, из щелей с еле слышным свистом выходит воздух: это
предполагаемые легкие Кареллена трудно работают в непривычно разреженной
земной атмосфере. Голд разглядел бахрому белых волосков, колеблющихся то
внутрь, то наружу в перемежающемся ритме двухтактного быстрого
Карелленова дыхания. Предполагалось, что они как фильтры предохраняют от
пыли, и на этой шаткой основе строились сложные теории об атмосфере
планеты Сверхправителей.
известно, один из моих грузовых кораблей недавно отправился отсюда на
базу. Сейчас мы обнаружили, что на борту имеется "заяц".
Кареллена.
Нельзя ли узнать, кто он такой? И как попал на корабль?
студент механико-математического факультета. Прочие подробности вы,
несомненно, узнаете сами из ваших надежных источников.
в глазах, жесткий безгубый рот почти не дрогнул. Может быть. Попечитель
с неизменным своим искусством и этот обычай перенял у людей? -
подумалось Голду. Ибо впечатление такое, что Кареллен и вправду
улыбается, и воспринимаешь это именно как улыбку.
продолжал Попечитель. - Могу заверить вас и любого охотника до
космических полетов, что повторить это никому не удастся.
ли его на Землю?
рейсом. Там, куда он отправился, ему будет неуютно, слишком... э-э...
чуждая обстановка. И с этим связано главное, из-за чего я сегодня
устроил нашу встречу.
планеты иногда высказывал недовольство тем, что вам не разрешено
выходить в космос. У нас были на то причины, мы ничего не запрещаем ради
собственного удовольствия. Но задумались ли вы хоть раз - извините за не
совсем лестное сравнение, - как бы почувствовал себя человек из вашего
каменного века, если бы вдруг очутился в современном большом городе?
"Гералд трибюн". - Мы привыкли к Науке, Науке с большой буквы. Без
сомнения, в вашем мире нам многого не понять, но мы не вообразим, будто
это колдовство.
Максимов Альберт
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Чернецов Андрей
Посняков Андрей