тебе, напротив, хочется делать что-то полезное и увлекательное / Да, я
согласен, что вы открыли передо мной другие горизонты / (издевательский
хохот) / Но это не оправдывает вас как личностей / Скажи Джованни, пусть
принесет флан64 погуще, чтобы заткнул ему глотку / Да пусть себе треп-
лется, а я покамест постараюсь уговорить Калака, чтобы он сегодня поде-
журил / Хорошо, я пойду, если кто-нибудь пойдет со мной, а то мне будет
неуютно одному на этом лохматом диване / Я же сказал тебе, пойдет Николь
/ А, тогда я согласен / Вы себе никогда и вообразить не сможете, как
трудно найти в Лондоне пружину / Ну вот, теперь этот пошел трепаться /
Я-то говорю о предмете, сугубо научном / То про человечество, теперь про
науку - и это вы называете обедом / Все дело в том, что вы бурдак / А вы
финтихлюпик / Гляди, как ест Николь, вот настоящая француженка, она ни-
когда не поймет, что спагетти основное блюдо в обеде / Но в Италии их
никогда не подают как основное блюдо / Ты права, малышка, только я этому
господину говорил про Буэнос-Айрес / А при чем тут Буэнос-Айрес? Спагет-
ти, кажется, блюдо итальянское / Буэнос-Айрес тоже / Вот как / Пора бы
тебе уже знать / Но если Буэнос-Айрес итальянский город, не понимаю, по-
чему там спагетти основное блюдо / Потому основное, что мы едим его с
большим количеством жирами это очень питательно, да еще добавляем к нему
тушеное мясо, такое, что пальчики оближешь / Все меня спрашивают, зачем
мне эта пружина, но я не могу так сразу объяснить / Насколько я знаю,
никто у тебя ничего не спрашивал / Мне же пришлось бы начать с того вре-
мени, когда я познакомился с моей толстухой на танцах в Виль-д'Авре /
Ну, теперь он надолго, это будут семь томов Казановы / И она почти сразу
согласилась взглянуть на потолок моей скромной комнатенки / Он готов все
выложить, лишь бы мы узнали о его победах / Я вам сотру вашего "дурака",
и оглянуться не успеете / И единственное, что он получил от толстухи, -
это работенка в садоводческой школе старика Пертёйля с нищенской зарпла-
той / Да, платят мало, зато у меня есть моя толстуха, и какой пруд, кру-
гом в камышах / Джованни, четыре кофе, четыре / /Че, пять, Остин уже
пьет кофе, мама разрешила / Allez au diable65 / Нет, сынок, так не гово-
рят, я научу тебя другим выражениям на французском наречии Бельвиля66,
чтобы ты сразу клал любого на лопатки. Разумеется, по краткости и изя-
ществу ничто не сравнится с ta gueule67, это отметим номер один. Et ta
soeur68 - тоже недурно, тут есть неоспоримая прелесть всякого упоминания
о родне / Thank you69, господин учитель / N'a pas de quoi, mon pote70.
был к ним присоединиться, как только глыбе антрацита будет обеспечена
зеленая улица. Мой сосед расплатился, произвел деление и неумолимо соб-
рал с каждого его долю, объявив, что чаевые за его счет. Музей был почти
пуст, и, глядя, как немногие посетители, почти не задерживаясь во втором
зале, проходили, как и следовало ожидать, к Гогену и Мане, Калаку стало
смешно, что Марраст так тревожился насчет наблюдения; но когда Николь и
он уселись на диване и прошло несколько минут, внимание Калака привлек
тот факт, что в зале было целых три смотрителя, глядевших как-то слишком
настороженно, хотя у картин этого зала никто не останавливался. Сидеть
на диване было вполне удобно, только вот курить запрещалось, и Николь,
как обычно, была грустная, рассеянная. В какую-то минуту, хоть и зная
все, Калак спросил, почему она такая.
зывать, просто все идет очень плохо, и мы не знаем, что делать. Хуже то-
го, мы очень хорошо знаем, что должен делать каждый из нас, и не делаем
этого.
и тут моя вина. Я остаюсь с ним, мы смотрим друг на друга, мы спим вмес-
те, и вот он каждый день все ждет чего-то большего.
они озирались, ничего не видя, сосредоточенно составляли план осмотра:
вначале стена слева с примитивистами, затем натюрморты на противополож-
ной стене - и вдруг обнаружили явную тенденцию пройти вереницей во вто-
рой зал, где они безошибочно устремились к портрету доктора Лайсонса, Д.
Г. П., Д. М.
знают, но мы, словно око господне, сразу отличаем званых от избранных.
Мамочка моя, кидаются на этот гермодактилус ну прямо как мошкара, тучей.
ящему, не оставляя следов. Тогда он бы исцелился. Как видишь, план пре-
восходный, но осуществить его куда труднее, чем пережить то, что теперь
с нами происходит и что можно назвать чистейшим безумием.
двое, обрати внимание, прямо видно, как у них усики шевелятся, по выра-
жению одной моей родственницы из Вилья-Элисы. А в той кучке, что сейчас
выходит из лифта, по меньшей мере трое - невротики. Видишь ли, Николь,
если ты перестала его любить - ты только пойми меня правильно, когда я
говорю "любить", я не имею в виду питать нежность или быть к нему доброй
и прочие приятные заменители, высшее достижение нашей цивилизации, - ес-
ли ты перестала его любить, тогда я не понимаю, почему у тебя не хватает
духа уйти.
письмо с советом, например сделать то-то и не делать того-то. Смотри,
как они разглядывают эту картинку и как всполошились смотрители. Каждый
знает точно, что ему делать, потому что все получили анонимки, кто-то
извне их толкает, без всяких объяснений.
му тут нельзя курить. А ты никогда не задумывалась, почему Марраст нап-
расно теряет время на то, что ты изволила назвать чистейшим безумием?
Прошло уже два месяца с лишним, как он должен был начать работу над за-
казанной статуей. И вот, пожалуйста, он еще и нас заставляет терять день
на этом диване, похожем на лохматого пса.
отказывается думать, что она все глубже уходит в угрюмое молчание.
лингов, я бы увез тебя в Хельсинки или куда-нибудь еще, - внезапно ска-
зал Калак. - Просто так, совершенно по-дружески, ясное дело, только что-
бы дать тебе тут дополнительный толчок, которого, по-твоему, тебе не
хватает. Нет, ты не смейся, я вполне серьезно. Хочешь, отправимся в пу-
тешествие вместе или я провожу тебя на поезд и передам пачку карамелек
через окно? О дуреха, да не смотри на меня так. Я тут не в счет, я, так
сказать, готов играть вспомогательную роль, как если бы ты была персона-
жем одной из моих книг, а я бы тебя любил и хотел бы тебе помочь.
расслышал, - что на какой бы поезд я теперь ни села, он повезет меня в
Вену, а я туда не хочу.
толстуху, она притащила нечто вроде инкунабулы, чтобы изучать растение,
- наверно, это и есть та самая любительница ботаники, о которой говорил
мой сосед. Эге, теперь, кажется, что-то начинается, глянь, как нервнича-
ют смотрители, бедняги не знают, что делать. Весь зал пуст, и только эти
типы толпятся вокруг дурацкого растения, нет, это невероятно. Ты сказала
- в Вену? Раз уж ты почтила меня своим доверием, признаюсь - я спрашиваю
тебя, знаешь ли ты, что Хуан переживает примерно то же самое?
бе представить, что его кто-то не любит.
шел бы по назначению с тобою на борту, ты бы нашла, что Хуан в свою оче-
редь тоже мечтает вскочить в поезд, направляющийся в Париж, но не делает
этого по той же причине, по какой вы, сударыня, не едете в Вену, и так
далее. Играть в уголки, знаешь, очень занятно в восемь лет, но позже это
может довести до отчаяния, вот так мы и живем. Обрати внимание на того
смотрителя, самого тощего, у него, видно, есть приказ записывать точные
приметы наиболее подозрительных, бедняга уже исписал две тетрадки - я
точно помню, что в прошлый раз у него была тетрадка с обложкой другого
цвета, разве что они каждый день меняют цвета, как делали ацтеки. Хо-
чешь, расскажу тебе про ацтеков?
- Не глупи, и не надо мне рассказывать про ацтеков.
не будет. А насчет того, что ты не станешь плакать, спрячь сейчас же
свой платок и не будь дурочкой. Бог мой, -только подумать, что Марраста,
можно сказать, воспитали Поланко и я и что мы лишали себя почти всех ра-
достей жизни ради этого кретина! И для этого покинул я свою родину? Тол-
пы эссеистов и критиков осыпают меня горькими упреками, а я тут вожусь с
этими недотепами. Да, Остин прав, вам надо записаться в партию, в любую
партию, но главное, в партию, приносить, черт побери, какую-то пользу,
эх вы, кучка мандаринов.
веселить, что я высморкалась, спрятала платок, и попросила у него проще-
ния, и поблагодарила за карамельки, которые он мне передаст в окно, и
сказала, что больше всего люблю мятные. Нам обоим было чуточку стыдно, и
мы смотрели друг на друга, беззащитные, как всякий цивилизованный чело-
век, когда он не может закурить сигарету и укрыться за привычными жеста-
ми, за завесой дыма. Ну словно голые сидели мы на этом диване, на кото-
рый с завистью взирали невротики из разных углов зала.
всегда, все ясно. Но потом приходит Map, и, понимаешь, каждый день - это
повторение вчерашнего дня, да, ты прав, шлюха в зеленом платье.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Эриксон Стивен
Лондон Джек
Шилова Юлия
Акунин Борис