горячо любила тебя. Она была настолько же несчастна, насколько ты счастлива.
Так положил господь бог. Он там, в вышине, среди светил, он всех нас видит и
знает, что творит. Так вот, дети мои, я ухожу. Любите друг друга всегда.
Любить друг друга - нет ничего на свете выше этого. Думайте иногда о бедном
старике, который умер здесь. Козетта! Полно! Я не виноват, что все это время
не видел тебя, это разбивало мне сердце; я доходил только до угла улицы,
люди, должно быть, считали меня чудаком, я был похож на помешанного, один
раз я даже вышел из дому без шапки. Дети мои! У меня темнеет в глазах, мне
надо было еще многое сказать вам, но все равно. Вспоминайте обо мне иногда.
Да будет на вас благословение божие! Не знаю, что со мной, я вижу свет.
Подойдите ближе. Я умираю счастливим. Дорогие, любимые, дайте возложить руки
на ваши головы.
колени и припали к его рукам. Но эти святые руки уже похолодели.
небо, он не мешал Козетте и Мариусу покрывать его руки поцелуями; он был
мертв.
стоял ангел с широко распростертыми крыльями, готовый принять отлетевшую
душу.
Глава шестая. ТРАВА СКРЫВАЕТ, ДОЖДЬ СМЫВАЕТ
нарядного квартала этого города усыпальниц, вдалеке от причудливых
надгробных памятников, выставляющих перед лицом вечности отвратительные моды
смерти, в уединенном уголке, у подножия старой стены, под высоким тисом,
обвитым вьюнком, среди сорных трав и мхов лежит камень. Камень этот не
меньше других поражен проказой времени: он покрыт плесенью, лишаями и
птичьим пометом. Он позеленел от дождя и почернел от воздуха. Возле него нет
ни одной тропинки; в эту сторону заходить не любят, - трава здесь высока и
можно промочить ноги. Лишь только проглянет солнце, сюда сползаются ящерицы.
Кругом шелестят стебли дикого овса. Весной на дереве распевают малиновки.
позаботились лишь о том, чтобы он был достаточной длины и ширины и мог
покрыть человека.
которые с каждым днем становилось все труднее разобрать из-за дождя и пыли и
которые теперь, вероятно, уже стерлись: