Клемансо, хотя более всего гордится аристократическим происхождением) и
кивнул на крайне правого депутата Мильвуа:
дуэль состоялась немедленно.
Сарро.
уже частью столицы - город начинал пожирать и ее, - состоялся поединок;
Пульези выстрелил первым, целил в сердце врага, прострелил ему плечо;
револьвер бросил лишь после того, как Сарро упал на землю, обливаясь
кровью.
проиграли будущее.
решение о переносе останков Эмиля Золя, главного защитника Дрейфуса, в
Пантеон; его знаменитое "Я обвиняю" именно Клемансо напечатал в своей
газете, не будучи еще членом кабинета, а ведь за это открытое письмо
великий писатель был осужден к тюремному заключению.
когда тот санкционировал подписание займа царской России; на следующий
день после столь открытого предательства французским радикалом русской
революции Ленин отметил, что самодержавие получило два миллиарда франков
"на расстрелы, военно-полевые суды и карательные экспедиции".
понять феномен политической игры, когда тот, готовя себе п а б л и с и т э
для получения кресла премьера Франции, пригласил в Париж рабочего
Раймонака - тот активно поддерживал его кандидатуру на выборах. Клемансо
принял оружейника из Тулона в своем кабинете, угостил кофе и сливочным
печеньем, долго расспрашивал о житье-бытье его товарищей, интересовался
причинами неурядиц в промышленности, горестно анализировал, в чем сокрыта
главная тайна бюрократизма, мешающего развитию республики: "Какой-то
феномен, право! Нормальный человек, будучи избран в мэрию, в течение трех
месяцев становится глухим чинушей, отгороженным от чаяний народа стенами
ратуши! Отчего так?!"
"тулонский друг".
инспектора, - заметил будущий премьер, - Люди всегда боятся того, кто
наделен правом просматривать чужие документы и выносить с в о е решение...
есть две дочери, они тоже работницы, как и я. Белошвейки. Подарите каждой
из них по вашей книге о тех мерзавцах, что затеяли дело Дрейфуса, которое
опозорило Францию в глазах цивилизованного мира...
Раймонака в сенат республики; по этому поводу он сделал пометку: "Хрупкая
мечта Зубатова; Царское Село не дало мерзавцу провести в жизнь такое;
неизвестно, как бы развивались события, будь Николай хоть чуток умней".)
Петербурге пронеслись слухи о том, что в правительство "доверия" может
войти не только Гучков, но и Милюков, старавшийся изображать из себя
умеренного оппозиционера Столыпину (не Царскому Селу!). Высказывались
также пожелания, чтобы выдающиеся мыслители, типа Плеханова, не отвергали
предложений о вхождении в кабинет, если такое - паче чаяния, понятно, -
удастся вырвать у с ф е р.
ленинской мысли, который постоянно упреждал об опасности блока с кадетами;
"элегантная"
революционного Монмартра в дни Парижской коммуны, став - спустя двадцать
пять лет - министром, отдавать приказы на расстрелы рабочих?! Как он мог
поддерживать Николая Кровавого, дав ему заем?! Что двигало им?
через товарища Карла Каутского, который особенно часто бывал в Париже, -
достать всю имеющуюся литературу о Клемансо, а также газетные и журнальные
публикации, собранные в библиотеке Сорбонны.
очередной раз арестован; тогда его удалось спасти, внеся залог и получив
справку от врача:
не кончилась "хрупкая весна либерализма", боялись оппозиционной прессы, да
и банки Парижа, Берлина и Лондона еще ставили свое субсидирование
Петербурга в зависимость от в н е ш н е г о соблюдения номинальной
законности - особенно по отношению к инакомыслящим интеллигентам и
инородцам.
выехал в Стокгольм и Гельсингфорс; затем отправился в Берлин, на
совещание, вернулся в Петербург, оттуда в Варшаву - и только здесь выкроил
несколько ночей для конспектирования материалов, собранных Каутским.
рамок очевидного, занимало его, хотелось докопаться до сердцевины явления.
медицинского факультета, четырехлетний тренаж в Соединенных Штатах, где
по-настоящему сложились его республиканские убеждения, возвращение в
родную Вандею, врачебная практика, начало франко-прусской войны, когда
скрестили свои шпаги король Наполеон III и прусский премьер Бисмарк,
трагический разгром французской армии под Седаном, позорная сдача
Наполеона в плен, гнев парижан, уличные демонстрации, требование свержения
ненавистной монархии, сковывавшей дух и тело народа...
главой тех, кто штурмовал Бурбонский дворец, где заседал законодательный
корпус, послушный абсолютизму, то, во всяком случае, находился в первых
рядах и придавал движению ту необходимую - особенно в экстремальных
ситуациях - организационную устремленность, которая исключала возможность
какого бы то ни было компромисса с тиранией.
(ворвавшиеся парижане кричали "долой монархию!", "слава республике!",
стража уже не владела положением, царствовал народ), бросился к трибуне и,
перекрывая рев тысяч людей, прокричал, срывая голос и переходя на детский,
поющий фальцет:
царствование во Франции!
Дзержинский, была воистину шальной, в чем-то даже нереальной: Этьен Араго,
друг Клемансо-отца, стал мэром Парижа и сразу же назначил
двадцатидевятилетнего Жоржа мэром "восемнадцатого арондисмана" - район
Монмартра, самый, пожалуй что, р а б о ч и й в Париже.
давно восторгался этим добрым и доверчивым заговорщиком, полагавшим, что
революцию могут сделать двадцать единомышленников, готовых на смерть во
имя торжества справедливости) командиром рабочего батальона национальной
гвардии.
народа, когда пруссаки подошли к столице; именно он написал воззвание к
парижанам: "Враг у ворот... Мы - сыновья Революции! Вдохновимся же
примером наших предков - патриотов 1792 года - и, подобно им, победим!"
он был первым мэром, который запретил преподавание богословия во всех
школах Монмартра, заявив: "Вам говорят: "в понедельник бог создал свет, во
вторник - солнце".
свет, а после источник света. И что же? Миллионы повторяют эту нелепость,
и она кажется им истиной".
Клемансо, пробыв всего лишь пять месяцев на посту мэра, выпустил манифест,
в котором Дзержинский с какой-то тоскливой болью увидел начало падения
этого недюжинного человека.
сопротивление невозможно..."
бескомпромиссным и зажигательным: "вас предали!" Зачем призвал граждан
своего округа к компромиссу и подчинению тем, кто оказался предателем?
Неужели вкус власти - пусть даже голодной, неустойчивой, в чем-то
мифической - оказывается той доминантой, которая диктует политику линию
поведения?!
бумаги, - главной задачей пропагандистов будет разъяснение и
предупреждение от яда власти, желания сохранить ее любым путем, даже если
политику кажется, что он делает это во имя тех, кто избрал его и поставил
к управлению; беспринципность оборачивается предательством, деградацией
личности, подменой идеалов, крахом идеи".
Гюго, Джузеппе Гарибальди (приехал из Италии защищать революционный Париж)
и Леоном Гамбеттой.
демократического Национального собрания, большинство - монархисты,
клерикалы, крайне правые - устроили обструкцию республиканцам; Гарибальди
Василенко Иван
Акунин Борис
Свержин Владимир
Трубников Александр
Грабб Джеф
Прозоров Александр