Наверняка можно сказать, что не Максимом Горьким и не политруком своей
роты.)
тут бы меня еще [пропустили] на радостях.) Открыли борт, сволокли на землю.
Собрались и надзиратели -- посмотреть, понасмехаться. "Ух ты, [агрессор]!"
-- крикнул кто-то.
-- чтобы любители добывать свободу посмотрели на меня.
поесть у них до утренней пайки ничего не было.
отбегал с велосипедом в степь и там ложился. Потом в каком-то одиноком дворе
забрался в курятник и насытил свою бегляцкую мечту -- трём курам свернул
головы, сложил их в мешок. А как остальные раскудахтались -- поспешил
дальше.
после моей поимки, еще больше овладела Колей. Неустойчивый, чувствительный,
он бежал уже дальше в отчаянии, плохо соображая, что надо делать. Он не мог
осознать самого простого: что пропажа ружья и велосипеда конечно уже
обнаружена, и они уже не маскируют его, а с утра надо бросить их как слишком
явные; и что в Омск ему надо подойти не с этой стороны и не по шоссе, а
далеко обогнув город, пустырями и задами. Ружье и велосипед надо бы быстро
продать, вот и деньги. Он же просидел полдня в кустах близ Иртыша, но опять
не выдержал до ночи и поехал тропинками вдоль реки. Очень может быть, что по
местному радио уже объявили его приметы, в Сибири с этим не так стесняются,
как в Европейской части.
И еще там было радио. По удивительному совпадению голос пел:
их участия Коля совсем откровенно заплакал. Они приступили утешать. Он
объяснил: "Одинок. Всеми брошен". -- "Так женись, -- то ли шутя, то ли
серьезно сказала старуха. -- Моя тоже холостая". Коля еще смягчился, стал
поглядывать на невесту. Та обернула по-деловому: "Деньги на водку есть?"
Выгреб Коля последние рублики, не собралось. "Ну, потом добавлю". Ушла. "Да!
-- вспомнил Коля. -- Я ж куропаток настрелял. Вари, тёща, обед праздничный".
Бабка взяла: "Так это ж куры!" -- "Ну, значит, в темноте не разобрал, когда
стрелял" -- "А отчего шеи свернутые? "..
Коля кепку, старуха переполошилась: "Да ты не арестант ли, стриженая голова?
Уходи, пока цел. А то придет дочка -- сдадим тебя!"
вольных к нам жалости нет? Снял со стены куртку-москвичку (на дворе
похолодало, а он в одном костюме), надел -- как раз по плечам. Бабка кричит:
"Сдам в милицию!" А Коля в окно видно: дочка идёт и кто-то с ней на
велосипеде. Уже заложила!
стене, пропустил тех двоих в дверь и командует: "Ложись!" И мужчине: "А ты
подари-ка мне сапоги на свадьбу! Снимай по одному!" Под наставленным ружьём
тот снял сапоги, Коля их надел, сбросив лагерные опорки, и пригрозил, что
если кто выйдет за ним -- подстрелит.
спрыгнул, ружье к плечу: "Стой! Брось велосипед! Отойди!" Отогнал, подошел,
спицы ему поломал, шину пропорол ножом, а сам поехал.
автобуса. На огородах бабы картошку роют. Сзади привязался мотоцикл, в нём
трое работяг в телогрейках. Ехал-ехал, вдруг на Колю налетел и сшиб его
коляской. Выскочили из мотоцикла, навалились на Жданка и по голове его
пистолетом.
Под телогрейками у всех трёх оказалась военная форма (опергруппа сутки за
сутками дежурила при въезде в город). И отвечено было бабам: "Это --
убийца". Проще всего. И бабы, веря Закону, пошли копать свою картошку.
деньги. Коля честно сказал, что -- нет. Стали искать, и в одном из карманов
его обновки "москвички" нашли 50 рублей. Их отобрав, подъехали к столовой,
проели и пропили. Впрочем, накормили и Колю.
года. Девять месяцев мы [припухали] в лагерной тюрьме, время от времени нас
тягали на следствие. Его вели начальник режима Мачеховский и
оперуполномоченный лейтенант Вайнштейн. Следствие добивалось: кто помогал
нам из заключённых? кто из вольных "по уговору с нами" выключил свет в
момент побега? (Уж мы им не объясняли, что план был другой, а потушка света
нам только помешала.) Где была у нас явка в Омске? Через какую границу мы
собирались бежать дальше? (Они допустить не могли, чтобы люди хотели
остаться на родине.) "Мы бежали в Москву, в ЦК, рассказать о преступных
арестах, вот и всё!" Не верят.
58-3 (бандитизм); Указ "четыре-шестых", статья "один-два" (кража,
совершённая воровской шайкой); тот же указ, статья "два-два" (разбой,
соединённый с насилием, опасным для жизни); статья 182-я (изготовление и
ношение холодного оружия).
мы уже имели. Судебная кара, давно захлестнувшая за всякий разумный предел,
обещала нам по этим статьям те же двадцать пять лет, которые могли дать
баптисту за его молитву, и которые мы имели безо всякого побега. Так что
просто теперь на перекличках мы должны будем говорить "конец срока" не
1973-й, а 1975-й. Как будто в 1951-м году мы могли ощутить эту разницу!
как экономических [подрывников]. Это невинное слово было опаснее избитых
"саботажник, бандит, разбойник, вор". Этим словом допускали смертную казнь,
введенную за годик перед тем.
государства. Как разъяснили нам следователи, потрачено было на поимку 102
тысячи рублей; несколько дней стояли иные рабочие объекты (заключённых не
выводили, потому что их конвой был снят на погоню); 23 автомашины с
солдатами днём и ночью ездили по степям и за три недели истратили годовой
лимит бензина; опергруппы были высланы во все ближайшие города и поселки;
был объявлен розыск и по стране разослано 400 моих фотографий и 400 Колиных.
не кончаться..." *(6)
художественную самодеятельность КВЧ.
а не свободе.
которую невозможно предвидеть! На каждом шагу подстерегают нас в жизни
случайности благоприятные и враждебные. Но только в побеге, но только на
хребте риска мы познаем всю их полную увесистость. Совершенно [[случайно]]
через три-пять минут после выполза Тэнно и Жданка погасает свет зоны -- и
только поэтому с вышек швыряют ракетами, которых в тот год еще много было в
Экибастузе. Если бы беглецы ползли на пять минут позже -- насторожившиеся
конвоиры могли бы заметить их и расстрелять. Если бы беглецы смогли под
освещённым ярким небом умерить себя, спокойно рассмотреть зону и увидеть,
что погасли фонари и прожекторы зоны, они спокойно отправились бы за
автомашиной, и весь их побег сложился бы совсем иначе. -- Но в их положении
-- только что подлезли и вдруг ракеты над зоной -- и усомниться было нельзя,
что это -- за ними, по их головы.
перевёрнут и распластан.
Содрали номера и [[тяпнули]] их себе: телогрейка -- это вещь! Надзиратели
так и не видали их. И порезанные нити увидели только к вечеру понедельника.
И именно по картотеке целый день дознавались -- кто бежал. Беглецы еще и
утром могли открыто идти и ехать! Вот что значит -- не досмотрелись, почему
ракеты.
вечером, то вспомнили, что свет гас, и восклицали: "Ну, хитрецы! Ну,
ловкачи! Как же умудрились свет выключить?" И все долго будут считать, что
потухший свет им помог.
тут со своей конницей (до сих пор во всём Казахстане -- ни одного колхоза
его имени, ни одного портрета), потом -- голод.
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав
Гуревич Георгий
Афанасьев Роман
Трубников Александр
Смоленский Вадим