приличной - пожалуй, крупнее страусиного. Какая-то сообразительная птичка -
а может, и ящерица - заложила здесь кладку, понадеявшись на иллюзорную
неприступность пирамиды. И напрасно. Юрг перепрыгнул на следующую ступень,
дабы не вляпаться по второму разу, и присел, свесив ноги и соображая, что
лучше: попросить Пы перенести его на мелководье или дать яичной корочке
подсохнуть, дабы потом она отвалилась сама собой. Инстинктивное тяготение к
варианту "само собой" перевесило - видимо, оно тоже было заложено в
человеческой сути от Адама. Под таким сумасшедшим солнцем нужно было
подождать всего пару минут. Пару тоскливых минут, отнюдь не подслащенных
воспоминанием о восторженной готовности ко всем чудесам запредельных миров,
обещанных ему Звездными Анналами, по всей видимости, составленными
доисторическими фантазерами, дорвавшимися до межзвездных перелетов лишь в
силу врожденных способностей.
Пы. - А что вы обычно делаете на таких вот планетах?
раз на безопасность. Я к вам скоро присоединюсь, заодно и обувку помою.
Братцы-первопроходцы, купаемся!!!
песчаных метелок. Почти замкнутый залив представлял собой кристально
прозрачную лужу без малейших признаков живности. Конечно, могли тут водиться
и бесцветные медузы, грозящие смертельно ядовитыми стрекалами, но врожденная
невосприимчивость к ядам делала джасперян по-детски беззаботными.
освобождаясь таким образом от сапога и получая одновременно то несказанное
детское удовольствие, какое доставляют прыжки на таких вот небольших
планетках с уменьшенной силой тяжести. Вот так безмятежно, по-заячьи прыгать
- это все равно как испускать бессмысленные восторженные вопли в солнечном
июньском лесу, где каждый шелушащийся от смолистой избыточности ствол
рождает серебряное эхо, жадно поглощаемое мхом и зубчатыми трилистниками
земляники.
взявшийся за штаны, небрежно бросил:
штаны: командора на песчаной пирамиде не было.
его одновременно по голой заднице и по розовым вспыхнувшим щекам. Он не в
первый раз ощущал на себе не очень-то лестные взгляды своих товарищей, но
такое откровенное презрение было для него внове.
последним.
подозрительно ровную поверхность. - Вот тут он сидел. А вон там, ниже, в
яйцо врюхался... Эк воняет, тухлое было...
неотзывчивость камня неоспоримо свидетельствовала об абсурдности такого
предположения.
витало ничего.
и исчез, ринувшись в обосновавшуюся в центре пляжа трехглавую конструкцию
спаянных воедино корабликов.
что разбуженным зверьком на руках.
и подставляя белым лучам шелковистое брюшко.
Ты можешь по запаху определить, куда пропал ваш командор? Он только что
сидел на этом месте.
и вытянулся стрункой. Шоео повел головой влево, потом вправо, вбирая в себя
целый веер запахов, потом приподнялся, как суслик, и уперся взглядом в
стеночку, ведущую к следующей ступени.
сапогом в песчаный отвес.
поверхности песка, обнаружили чернеющую за ними дыру. Борб, стоящий на самом
краю неширокой террасы, повторил движение Флейжа - и тут за слюдяным экраном
открылся ведущий вниз наклонный лаз. Дружинники принялись молотить по
замаскированным окнам, и скоро слюдяные осколки открыли им не менее дюжины
отверстий, выстроившихся в ряд, так что ацтекская пирамида разом
превратилась в подобие архаичного дота двухвековой давности - впрочем,
джасперянам, не знакомым с земными историческими фильмами, такое сравнение
прийти в голову и не могло.
пробормотал Пы.
согласился Дуз. - Шоео, принюхайся - куда нам?..
ринулся в наклонный лаз, но Дуз успел ухватить его за хвост:
пойдешь первым; как только очутишься внизу, доложишь обстановку. Чуть что не
так - возвращайся. Ну, пошел!
запорошило песком, и нырнул в дыру ногами вперед. Некоторое время он
скользил относительно плавно, пересчитывая спиной гребенчатые уступчики,
позволявшие обитателям пирамиды взбираться по довольно круто уходящей вниз
трубе; струйки песка, обгоняя его, успевали, шурша по плечам, умчаться вниз,
как бы оповещая хозяев дома о его прибытии. Но когда каблуки его сапог
врезались в кучку песка, а всемогущий офит, перейдя на инфракрасное видение,
позволил сориентироваться в обстановке, никаких следов владетелей этого
подземелья он не обнаружил.
свой голос. - Впереди горизонтальный коридор. Пусто. Продолжаю двигаться по
направ...
лежавшие на животе, свесив головы в дыру, отпрянули, когда прямо в лицо
дохнуло сухой пылью пополам с ощущением беды. Шелестящий гул песчаного
обвала достиг их ушей секундой позже...
все подземелье, и привел Юрга в чувство. А может быть, пренеприятнейшее
ощущение, когда кто-то пытался загнать тупой гвоздь в синтериклоновую
перчатку на его левой руке.
одновременно радуясь тому, что горловые хрящи, выходит, не повреждены.
говорил по-русски. Но, с трудом побарывая непроизвольную пульсацию
изрядно-таки травмированного горла, командор, окончательно пришедший в себя,
сообразил, что это - всего лишь милость транслейтора. Он рванулся, пытаясь
подняться, и не смог: запястья и щиколотки резануло топкими, но абсолютно
лишенными упругости путами. Он слегка поерзал спиной по гладкой поверхности
того, на чем он лежал, и не без удивления почувствовал под лопатками
неширокую доску. Значит, если ему посчастливится освободиться, он еще будет
куда-то падать. Что излишне. Так что не мешает срочно выяснить обстановку в
тех пределах, в которых его голова способна поворачиваться. В помещении
царил скорее полусвет, чем полумрак: окошко в потолке, забранное плетенной
из веток решеткой, было затянуто то ли рядном, то ли матовым стеклом и с
трудом пропускало солнечные лучи. Вторым ощущением была тошнотворная вонь,
приносимая откуда-то издалека равномерными порциями, точно кто-то гнал ее
сюда плавными махами крыльев. За головой шелестели и топотали. Уменьшенная
сила тяжести - значит, аборигены не должны быть обременены могучей
мускулатурой.
загнать какое-то острие в накрепко прикрученную к поперечной доске ладонь.
Раздалось раздраженное шипение, и туземец... Нет, все-таки командор ожидал
увидеть какое-то лицо, хотя бы издали напоминающее человеческое. Но на него
уставилась крайне злобная крупная морда, более всего схожая с кроличьей.
Выпуклые красные глаза пуговично поблескивали из редкой бесцветной шерстки;
там, где полагалось бы находиться носу, прятались в морщинах и вибриссах
множественные крупные поры; полуоткрытая белесая пасть обнажала клыки, вряд
ли принадлежащие травоядному, и над всем этим безобразием возвышались
кожистые уши торчком, под каждым из которых болталась розовая индюшиная
серьга. Красавец, одним словом. Между передними лапками упруго покачивался
какой-то свернутый жгут; как только существо заметило, что пленник повернул
голову, жгут развернулся и хлестко ударил командора по лицу - прежде чем у
него посыпались искры из глаз, командор успел заметить на конце этого хвоста
кисточку шевелящихся щупалец. Вот этим-то его и захлестнули вокруг шеи, так
что он не смог даже крикнуть и, теряя сознание, только смог порадоваться,
что жесткий воротник не позволил сломать шейные позвонки. Хорошее дело -
скафандр, даже самый легкий: вот и сейчас капюшон, спружинив, спас его от
явного сотрясения мозга.