Чтение 28–й страницы книги ~Клеарх и Гераклея~

постройками вместо лавок, а сад.

Филоксен, Сатир и еще шестеро членов совета опоздали -- их задержала
толпа. Кричали все что угодно: одни -- о заговоре олигархов, другие клялись,
что оракул велел Клеарху раздать земли и простить долги.

Опоздавшие вбежали во дворик; юношу внезапно поразили темнота и тишина;
только шелестела персидская яблоня, вдалеке ворчала толпа; Сатир оглянулся
-- с корточек под яблоней щурился наемник пафлагонец. Где остальные?

На двухъярусной галерее замелькали факелы, сад осветился, как сцена;
вошел Клеарх со свитой; под руку с ним -- народный вожак, Агарид. Сатир
отступил, поскользнулся и полетел на землю, влажную, хотя дождя не было вот
уж неделю. Клеарх был с мечом в руке, короткий плащ обмочен кровью.

-- Что это значит? -- закричал Филоксен.

Клеарх расхохотался, как пьяный:

-- Город позвал меня воевать с боспорским царем. Где же я возьму воинов
лучше городского ополчения? А где же я возьму ополчение, если у граждан нет
земли? Даже из земель, конфискованных у меня, ни единого клочка не осталось
у бедняков.

Филоксена швырнули к ногам Клеарха. В душе у Сатира что-то непоправимо
треснуло, он бросился к брату в ужасе:

-- Ты обещал никого не убивать!

-- Нельзя сдержать все обещания, которые даешь, -- возразил Клеарх,
прижал к себе брата и закрыл его плащом, рассудив, что то, что сейчас будет,
не для глаз мальчишки.

Наутро народу стало известно, что, как только олигархи услышали о
намерениях Клеарха, они собрались и явились к нему в дом, чтобы убить
спящего. Клеарху, однако, во сне явился Упий, царь мариандинов, и
предупредил его. Заговорщики погибли от собственного коварства. Некоторые,
впрочем, говорили, не Упий, а Эвопий -- старинный народный вожак, которого
олигархи называли тираном. Разъяренный народ бросился расправляться с теми
из заговорщиков, кто остался в живых; в эти дни в Гераклее было убито свыше
четырехсот граждан, подозреваемых в заговоре против народа, а также из тех,
кто давал деньги в долг.

Некоторые, выскользнув из города, укрылись в пещере, где был оракул
Эвия. Народ был в нерешительности. Агарид и его приверженцы супили
укрывшимся безопасность, но те отказались выйти, пока это обещание не
подтвердит Клеарх. Агарид оскорбился и приказал развести перед убежищем
костер; некоторые опасались святотатства; Агарид, желая подбить толпу на
бесчестные деяния ради того, чтобы у людей не осталось надежды на
примирение, закричал, чтобы не слупили тех, кто призывает к милосердию: они
подкуплены олигархами; так что немногих этих людей народ забросал камнями, а
сидевшие внизу вскоре задохнулись.

Вся власть в городе по приказу Клеарха была возвращена народу.

Как уже было сказано, в это время в городе справляли Дионисии. Жрецом
Диониса был некто Евдем, убитый на третий день. Многие ужаснулись, узнав,
что обряды не будут завершены без жреца, и народ тут же избрал жрецом
Клеарха.

x x x

К осени восстание наместников охватило пол-Азии. Кариец Мавсолл,
финикийцы и горцы от Ликии до Киликии отложились от царя. Афиняне прислали
восемь тысяч наемников во главе с Тимофеем, а спартанцы прислали Агесилая.
Автофрадат, лидийский наместник, был разбит сначала Датемом, а затем
Ариобарзаном и бежал в Ионию, к своему другу, кшатрапавану Оронту.

Маги были на стороне восставших, в битву перед войском носили жаровню с
огнем; персы часто видали с Митрадатом и Датемом златорогого Фарну. Греки
считали, что Митрадат -- колдун и умеет угадывать будущее, но они, конечно,
ошибались: Митрадат умел только делать будущее, а угадать его не может
никто.

Осенью, после поездки в Египет, Митрадат приплыл вместе с арамеем
Масхеем в Гераклею.

x x x

Был один гераклейский гражданин, некто Сокрит, человек работящий, из
тех, что составляют опору государства: на городской площади появлялся редко,
не сутяжничал, а знал себе пахал н рожал детей. Весной в убийствах не
участвовал. Раньше он был арендатором, а весной при разделе земли подучил
три участка по два плефра каждый; один засеял пшеницей, на другом заложил
виноградник, на третьем посеял бобы. Этот третий участок был заброшенным,
потому что владельцы обширных поместий много земель держали в запустении,
находя выгодным ввозить хлеб из Херсонеса и вздувать цены.

На вот этот-то бобовый участок, неподалеку от пещеры Эвия, повадились
птицы. Сокрит ставил чучело, ночевал; птицы не очень утихли, а Сокриту стали
сниться сны: приходит баран с четырьмя золотыми рогами и топчет землю.

От этой беды Сокрит пошел в город, к дому эсимнета. Он как-то надеялся,
что Клеарх, жрец Диониса и сведущий в тайнах магов, поможет.

Сокрит сперва не нашел дома эсимнета: дело в том, что тот дом, который
купил Сатир, вызывал насмешки граждан и подозрения. Узнав об этом от
соглядатаев, Клеарх велел немедленно дом разрушить и перебрался в самое
скромное жилище.

Подойдя к дому, Сокрит увидел множество гостей. Двое чужестранцев,
варваров, стали его расспрашивать о житье. Один варвар был в богатой одежде,
с золотыми бляхами и браслетами, красивый, черноглазый. Другой -- что такое,
не поймешь, человек или репа, и вдобавок, как тот ни натягивал колпак, было
видно, что уши обрезаны.

Сокрит про сны ничего варварам не сказал, а только похвастался урожаем
и пошел к себе на бобовое поле, застеснявшись и решив, что эсимнету не до
него.

Через некоторое время варвары со свитой обогнали его; с ними ехали
эсимнет и его брат, а из греков почти никого.

Эсимнет ехад с варваром из Троады, обнявшись. Один улыбался, как Елена,
а другой -- как Парис. Сокрит вдруг почему-то вспомнил, как охаживал жену
свою, Филлиду, когда решил, что та путается с соседом Фанеем.

Сокрит пошел дальше и вдруг видит: на суку сидит ворон и каркает.
Сокрит запустил в него камнем и попал. "Глупая птица, -- подумал Сокрит, --
как ты можешь предсказать чужую судьбу, если даже своей не знаешь?"

Сокрит выбрался из колеи и сел полюбоваться на город внизу: солнце
недавно встало из-за гор, и городские стерта были как бы продолжение горных
отрогов, голубая река, желтые поля, зеленый лес... Тут он заметил что по
дороге из города спешит народ. Люди догнали его и стали спрашивать, куда
поехали варвары.

-- А что такое? -- спросил Сокрит.

-- Дурак! Или ты не знаешь, что этот варвар -- главный маг и хочет
увезти эсимнета?

Тут с Сокритом что-то сделалось; он вспомнил, что на щитах у варваров
был тот самый златорогий баран, который вытоптал его земли; он громко
закричал.

Клеарх намеревался заночевать в загородной усадьбе, заранее отправил
туда рабов со снедью, а утром поехал с гостями сам. Масхей был очень доволен
увиденным и тем, что урожай в этом году был в два с лишним раза больше
обычного. То же самое ведь и он хотел сделать в Вавилонии, но разве царь
обидит свою должностную знать?

Митрадат ужаснулся, особенно истории с домом.

-- Ты предоставил власть простым гражданам! Ты даже с этим Агаридом не
сможешь ничего поделать! А если завтра они выгонят тебя, как Алкивиада?

-- Кто это меня выгонит, чтоб возвратить землю прежним владельцам?

Клеарх показал ему рощу священного царя мариандинов Упия, пропасть в
два плефра шириной, куда Геракл спускался за Кербером, и пещеру с большой
смоковницей у входа; смоковница засохла, опаленная весенним костром. Они
спустились в пещеру вдвоем.

Митрадату было холодно в месте, оскверненном мертвецами. Он сказал, что
Дионис, без сомнения, дэв ухе по одному тому, что три племянника Ксеркса и
множество знатных людей, захваченных на острове Пситталия греками, были
принесены в жертву Дионису. Потом он сказал, что Клеарх может командовать
всеми греческими наемниками, как и было задумано. Он прибавил, что Датем
слишком силен.

-- Что же это получается? -- спросил Клеарх. -- Я командую всеми
греками, Датем командует всеми персами, а ты -- никем?

И тут Митрадат закрыл лицо руками и заплакал.

-- Я уже думал об этом, -- сказал он. -- Но ты же знаешь, тот, кто
хочет иметь власть над войском, должен сражаться в первых рядах, а я не умею
этого делать. Я трус! -- закричал он. -- Я трус, я боюсь вида крови, и даже
когда на моих глазах кого-то казнят, я становлюсь подальше.

И я всю жизнь призываю имя Ахура-Мазды и говорю, что боюсь убивать,
хотя на самом деле, ты знаешь, я не боюсь убивать, я боюсь, чтоб не убили
меня.

Митрадат помолчал и закусил губу.

-- Откуда это проклятие? -- продолжал он. -- Ведь одно неверное слово
перед лицом царя может стоить жизни, а я не теряюсь. И вот, -- рассмеялся он
в пустой пещере, -- я пытаюсь устроить мир; в котором трусу может достаться
власть и который устроен не так, как войско, и иногда мне смешно, а иногда я
думаю, что, может быть, Ахура-Мазда избрал меня своим орудием...

Они вышли из пещеры к мраморному алтарю, солнце было в самом зените.
Надо сказать, что на Клеарха было совершено два покушения, но он не имел
большой свиты, опасаясь, что это повредит ему в глазах народа. Перед пещерой
была толпа и десяток Митрадатовых персов; народ кидал камнями в щиты со
златорогим Фарной. Кто-то схватил Митрадата за рукав и за ногу и швырнул на
землю, Митрадат узнал давешнего крестьянина.

-- Ты, проклятый баран! Мы не отдадим эсимнета царю.