На полпути они меня встретили, взяли Эрика, и, завернув в полотнище
палатки, отнесли в лагерь. Меня тоже пришлось нести: как только Эрика
сняли с моих плеч, я сразу упал в снег ничком, словно только эта ноша и
держала меня до последней минуты. Я никого не узнавал...
казалось, с черным экраном, с бесконечным пустым пространством, в котором
кишели звезды.
не мог: она была в гипсе. Под пальцами ощущалось мягкое одеяло. В окно
виднелось небо в белых облаках. Кто-то вошел и, удивленный тем, что я
открыл глаза, остановился на пороге. Я пощупал одеяло и, почувствовав, что
оно не исчезло, расплакался.
паузы.
У меня была сломана нога, - не знаю, как это случилось. И еще расширение
сердца, - левая камера сместилась чуть не подмышку. Я был слаб, так слаб,
что едва мог говорить.
поднял голову и посмотрел мне в глаза.
все это было ни к чему.
права так говорить, даже вы!
- Товарищи по экспедиции не раз давали мне понять, что уважение их ко мне
возросло после этого случая... А меня это только сердило. Потому что там я
его ненавидел. Да, ненавидел! Вам я могу сказать всю правду. Я проклинал
его и молился, чтобы он умер, да еще как молился!..
страшных испытаний, которые угрожали человеку раньше; но нельзя допустить,
чтобы под влиянием легкой жизни мы пренебрегли тем, что самым существенным
образом отличает нас от всех других живых существ. Конечно, различие между
человеком и животными состоит в том, что у нас есть разум... что мы
пользуемся орудиями... что мы владеем речью, что мы летим к звездам... Но,
кроме этого, есть еще одна вещь, которая порой помогает нам стать
выносливее своего тела, сильнее своих мышц, тверже своих костей. Это то,
что заставляет нас продолжать даже заведомо безнадежное дело во имя
другого человека. Выше этой силы, как ни назови ее - упорства или верности
своему долгу, нет ничего, ибо наивысшим мерилом для человека является
другой человек. Смерть товарища ни на волос не умалила значения вашего
поступка. Прозвище, которое вам дали - "человек с Канченджонги", я, еще не
зная вас, произносил всегда с ударением на первом слове, а не на втором,
потому что здесь дело не в экзотике экспедиции, а в человеке, а вы
оставались им до конца, пилот! О, если бы мы могли всегда, во всех случаях
жизни слушаться голоса своей совести!..
ЗВЕЗДА ЗЕМЛЯ
новое небесное тело, вокруг Солнца, нагоняя Венеру, фазы которой,
изменяющиеся, как у Луны, видны даже невооруженным глазом. Но полет этот
совершенно неощутим. Если не смотреть в телевизор, то можно подумать, что
ракета неподвижно лежит на земле. Целыми часами брожу я по центральному
коридору, обхожу все галереи и грузовые отсеки и снова возвращаюсь в
треугольный коридор, пока меня не спугнет оттуда ненарушаемая тишина и
ровный, всегда одинаковый искусственный дневной свет.
он может разбудить и мертвого. Полагая, что ученые уже кончили свою работу
(они сидели в лаборатории с утра), я приоткрыл дверь и услышал, как
Арсеньев говорит физику:
барьер при свободном вращении вокруг углеродной оси, проходящей через
углеродные атомы, едва ли составляет для этана две килокалории!
кают-компанию.
Земли; она ярко блестела, выделяясь среди остальных звезд величиной и
блеском. Чуть повыше над ней круглой белой точкой висела Луна. Я смотрел
на них, вероятно, с полчаса, как вдруг кто-то положил мне руку на плечо. Я
вздрогнул. Это был Арсеньев. Некоторое время мы оба стояли молча, потом он
произнес таким тоном, словно спрашивал не меня, а самого себя:
пространства. У самой рамки экрана проходила бледно-золотистая полоса
Млечного Пути. Астроном, не снимая руки с моего плеча, тихо спросил:
ходите на наши совещания, хотя Лао Цзу и я вас просили об этом. Как только
мы появляемся где-нибудь поблизости, вы встаете и уходите. Я это уже не
раз замечал.
то думал, что в этом нет никакого смысла. Приходить только для того, чтобы
присутствовать... Я ведь ничего не могу сказать вам такого, чего бы вы
давно уже не знали. Я летчик, и...
понял, что он и в самом деле рассердился. - Летчик и ученые, да? Вы
считаете нас каким-то воплощением всяческой премудрости? Книги - формулы -
математика... - Он сердито засмеялся.
Пятигорске останавливался однажды известный летчик, следующий по маршруту
Канада - Северный полюс - Австралия. Отец привез его к нам на машине. Он
ужинал у нас, ночевал, а утром полетел дальше. Я помню, как сейчас... Он
сидел напротив меня и пил чай по-русски, из блюдечка, потому что чай у
моей матери был очень крепкий и горячий... прихлебывал понемногу и не
говорил ничего, а я не мог оторвать от него глаз. С чем бы это сравнить?..
Быть может, вот так же наблюдает астроном затмение солнца, какое случается
только раз в тысячу лет... Я старался постичь его тайну. С нами сидел
плотный, спокойный мужчина средних лет... Двигался, как все, ел, как все,
благодарил, когда ему пододвигали тарелку... Но все это не казалось мне
настоящей его жизнью. Настоящим был многочасовой полет вокруг света,
одиночество в ракетной кабине, тучи внизу, а над головой звезды. Когда он
сидел у нас за столом, ел и пил, мне казалось, что он, каждую минуту может
улететь или испариться... потому что это был гость из иного мира. И то,
что я мог видеть, как он улыбается... что у него золотой зуб... все это не
имело для меня никакого значения, все это было ненастоящее, а настоящее,
казалось мне, увидеть нельзя. Я передаю вам, как умею, мысли шестилетнего
мальчика. А теперь возвращаюсь к нашему разговору. Наука для меня тоже
область, совершенно отличная от всех других. Вы, ученые, пребываете
постоянно в мире науки, а когда вы находитесь с кем-нибудь из нас,
непосвященных, это значит, что вы на миг покинули свой мир. Но я знаю, что
вы каждый миг можете туда вернуться. Он с вами всегда, это ваш мир, в то
время как...
Арсеньев. Он до боли стиснул мне плечо, кажется, сам не замечая этого, но
мне это было приятно.
тот, что спит, ест, разговаривает с "непосвященными", а другой, более
значительный, невидимый, живет в мире науки? Чепуха! Чепуха, говорю вам!..
И ваш мир, и мой, и всех нас - это тот, где мы живем и работаем, а значит
- сейчас он здесь, в тридцати миллионах километров от Земли! Правда, моя
профессия - наука. Я к ней привязан... больше того - это моя страсть. Мне
иногда, правда, снятся математические формулы... Но почему вам можно
видеть во сне свои полеты, а мне мою математику нельзя? У нас просто
разные специальности, но жизнь-то ведь одна. Теперь я понял, что мы
слишком много говорим о необычайных открытиях, идеях и слишком мало о
людях - творцах и созидателях. Поэтому я изменю план сегодняшнего
вечера... И это принесет пользу не только вам, но и нам.
принять от Солтыка навигационное дежурство. Я размышлял о том, что
межпланетное путешествие отличается от всякого другого лишь тем, что его
совершенно не замечаешь и о нем говорит только усложнение кривой,
вычерчиваемой каждый вечер руководителем экспедиции на картах Космоса.
Здесь нет смены пейзажей; звезды из-за большой отдаленности кажутся
неподвижными, никогда ничего не происходит; в течение дня бывают минуты,
когда мне становится попросту скучно, - и этому нельзя помочь, даже
повторяя все время, что я межпланетный путешественник.
отделяло от двери не более пяти шагов, как вдруг мощный удар свалил меня
на пол, и я полетел вглубь коридора. Мелькнула мысль, что мы с чем-то
Корнев Павел
Андреев Николай
Никитин Юрий
Глуховский Дмитрий
Витковский Евгений
Акунин Борис