Чтение 28–й страницы книги ~Мир птаввов~

Кзанол почувствовал, как мышцы у него во рту напряглись, расправляя
вкусовые усики вдоль щек, открывая челюсти до отказа, раздвигая губы и
обнажая зубы, готовые крушить. Это была непроизвольная реакция страха и
ярости, автоматически готовящая тринта к бою не на жизнь, а на смерть. Но
сейчас сражаться было не с кем. И вскоре челюсти Кзанола сжались, а голова
поникла.

Его единственным развлечением было наблюдать за кораблем, в третий раз
обследующим Нептун. Вскоре Кзанол увидел, как яркое пламя корабля
неожиданно вытянулось, потом снова сократилось. Сонный раб сдался.

После этого Кзанол увидел, что раб тоже летит к Тритону. Им овладело
чувство благородной жалости, он вспомнил традицию семьи деда - на
Раккарлиу никогда не помыкали рабами. И Кзанол отправился встречать
сонного раба на Тритоне.

- Один... два... не вижу корабля Гарнера. Он наверное приземлился
где-то или отключил двигатель. Остальные просто делают круги.

- Забавно, что он не связался с нами. Надеюсь, с ним ничего не
случилось.

- Мы бы заметили взрыв. Курильщик. В любом случае его двигатель
остановился, когда он летел к Нереиде. Если двигатель отказал, мы найдем
его.

Когда Кзанол оказался достаточно близко, он приказал Сонному повернуть
корабль и следовать за ним. Через час военный корабль и "Золотое Кольцо"
оказались бок о бок.

Первый и второй пилоты Кзанола были обеспокоены положением с топливом,
поэтому, как только корабль Сонного приблизился, Кзанол приказал ему
перелить горючее в топливные баки "Золотого Кольца". Кзанол ждал, пока шум
в обоих кораблях прекратится. К счастью, карты были намагничены, а самого
Кзанола в кресле удерживали ремни. Подсознательно он следил за
передвижениями троих своих личных рабов: Сонный находился в хвосте, а
первый и второй пилоты неподвижно сидели в кабине. Кзанол не хотел
рисковать их жизнями и не приказал им помогать Сонному.

Неудивительно, что Кзанол подскочил, как ужаленный, когда дверь его
каюты распахнулась и вошел РАБ.

Раб со щитом умственной защиты.

- Привет, - сказал раб по-английски. - Думаю, нам нужен переводчик.

И невозмутимо прошел в каюту управления. В дверях он остановился и
взмахнул... дезинтегратором Кзанола.

Человеку, обладавшему талантом и образованием Лимана, никогда не
следовало поручать такую нудную работу. Лиман знал, что подобное никогда
бы не случилось на Кольце. Когда-нибудь, очень скоро, он переселится на
Кольцо, где его оценят.

А пока что Лиман был старшим в команде технического обслуживания
корпуса Лейзи-Восемь-3.

Лиман завидовал команде другой секции, секции двигателя в Гамбурге. Им
постоянно давали приказания о внесении незначительных изменений в
двигатель звездного корабля, пока все ждали разрешения политиков запустить
его. А система жизнеобеспечения Лейзи-Восемь-3 за два года не подвергалась
никаким изменениям.

До сегодняшнего дня.

Сейчас Лиман и трое его подчиненных с изумлением наблюдали, как орда
технических служащих делала непонятные вещи с каютой номер три. По стенам,
пилу и потолку была натянута сеть тонких проводов. К тому, что в будущем
должно было стать полом корабля, а пока что было внешней стеной, приварили
тяжелое оборудование. Были сделаны отводы в энергетическую систему. Лиман
и его люди бегали взад-вперед по круглому коридору, принося техническим
служащим кофе и бутерброды, детальные схемы, инструменты, контрольные
приборы и сигареты. Они не имели ни малейшего представления о том, что
происходит. Пришельцы охотно отвечали на вопросы, но ответы были какими-то
непонятными. Вроде этого: "Мы сможем утроить число пассажиров", - сказал
человек, голова которого напоминала коричневое в крапинках яйцо. Для
выразительности он тряхнул омометром.

- Как?!

Человек взмахнул омометром и обвел рукой всю комнату.

- Мы поставим их здесь, как пассажиров в лифте в часы пик, -
доверительно сообщил он.

Когда Лиман обвинил его в легкомыслии, он смертельно обиделся и
перестал разговаривать вообще.

К концу дня Лиман ощущал себя плоским червем в четырехмерном лабиринте.

Каким-то образом ему удалось устроить так, что вся группа отправилась
ужинать вместе. Во время ужина многое прояснилось. Лиман насторожился,
когда услышал фразу "замедляющие поля".

Незаметно ужин превратился в вечеринку. Было уже два часа, когда
Лиману, наконец, удалось позвонить по телефону. Какой-то человек хотел
было нажать на рычаг, но Лиман знал, что ему сказать.

Свой первый медовый месяц чета Лингов провела в Рино, штат Невада,
тридцать лет назад. С тех пор Линг Ву разбогател на оптовой торговле
медикаментами, и недавно Комиссия по рождаемости предоставила ему и его
жене редкую привилегию - иметь более двух детей. И вот они здесь.

Здесь, перед хрустальной стеной прозрачного зала, разглядывая
окруженный кольцом мир, они не слышали музыки за своими спинами. Это была
волшебная музыка: звуки воображения, вызванные к жизни необитаемым,
бесплодным пейзажем, расстилавшимся перед ними. Мягкие изгибы льда
разбегались к горизонту, похожему на выступ обрыва. Над этим обрывом
висела игрушка, украшение, эстетическое чудо, какого никогда не знал ни
один обитаемый мир. Спросите любого начинающего астронома о Сатурне. Он не
просто расскажет вам, он достанет свой телескоп и покажет. Он просто
заставит вас посмотреть на это.

Линг Дороти, жительница Сан-Франциско в четвертом поколении, нажала
ладонями на хрустальную стену, с такой силой, будто желала продавить ее.

- О, я надеюсь, я надеюсь, - сказала она. - Я надеюсь, что он никогда
за нами не прилетит!

- Что, Дот? - Линг Ву улыбнулся ей снизу вверх, потому что она была на
один дюйм выше.

- "Золотое Кольцо".

- Он уже и так опоздал на пять дней. Мне здесь тоже ужасно нравится, но
я бы не хотел думать, что люди погибли только для того, чтобы мы остались
здесь подольше.

- Ты разве не слышал, Ву? Миссис Виллинг только что рассказала мне, что
"Золотое Кольцо" кто-то украл прямо со взлетной площадки космопорта!

- Миссис Виллинг слишком романтична.

- Дай мне ввремя, ддай ммне время, - передразнивал Чарли. - Сначала
Ларри, потом 'аррнерр. Время - это все, что у нас есть. Они что, хотят
забрать все звезды себе?

- Мне кажется, ты их недооцениваешь, - сказал дельфин постарше. - На
любой планете есть место для нас обоих.

Чарли не слушал.

- Практически до недавнего времени они не знали, что мы здесь. А мы
могли помочь. Я знаю, мы могли.

- И почему у них должно быть время? Ты знаешь, сколько им самим
потребовалось?

- Что ты имеешь в виду?

- Первому рассказу ходячих о полете на Луну - тысячи лет. Но попали они
туда всего сто пятьдесят лет назад. Имей терпение, - сказал дельфин, зубы
которого были сломаны, а челюсть украшена шрамами.

- В моем распоряжении нет тысячи лет. Я что, должен провести всю жизнь
глядя в небо, пока мои глаза не высохнут?

- Ты будешь не первым. Даже не первым пловцом.

Дейл Шнайдер шел по залу, как завоеватель, обдумывающий новые планы
захвата. Когда он проходил мимо пациентов, он улыбался и кивал, но его
энергичная походка отклоняла всякую возможность разговора. Наконец Дейл
добрался до ординаторской.

За пятнадцать секунд он дошел до автомата с кофе. Дейлу Шнайдеру было
около сорока лет. Его тело ослабло, плечи ссутулились, щеки ввалились,
придавая лицу выражение крайней обескураженности. Он налил черный кофе в
пластиковую чашку, попробовал и, презрительно скривив губы, выплеснул.
После минутного колебания Дейл наполнил чашку из другого краника. По
крайней мере, будет другой привкус.

Так и оказалось. Дейл плюхнулся в кресло и уставился в окно, чашка
приятно грела его руку. Снаружи были деревья, трава и нечто, похожее на
мощеные дорожки. Госпиталь Меннингера представлял собой лабиринт зданий,
ни одно из которых не было выше четырех этажей. Небоскреб в милю высотой
мог бы сэкономить миллионы за счет земли, даже если окружить его жизненно
необходимой садово-парковой архитектурой. Но многие пациентки просто
взвыли бы от сексуальных проблем, вызванных такой одинокой, вытянувшейся
вверх башней.

Дейл встряхнулся и отхлебнул варева. На десять минут он мог забыть о
пациентах.

Пациенты. Пациенты с "синдромом пришельца". Сначала они ввели его в