Хэвилендом. Ну, не можешь, так не можешь. Значит, и волноваться ни к чему.
говорила очень деловитым тоном, почти без всякого выражения.
совсем не потому, почему ты думаешь. Я ужасно огорчена и ужасно
разочарована. Но я могу ждать. Я так охотно иду на это, что мне даже не
хочется плакать, как бы ты этого ни добивался. Ни за что не заплачу!
сошла? Зачем мне это?
это в ужасную трагедию. Да, все это страшно неприятно, но никакой трагедии
тут нет. Ты хочешь страдать и мучиться, чтобы потом проявить свое
благородство и бросить меня ради моего же блага. Так вот, никаких благ,
кроме тебя, мне не нужно. Мне с тобой всегда хорошо. То есть, положим, это
не так, - добавила она, уже перестав сдерживать гнев. - Но тебе незачем
упрашивать меня потерпеть еще год. Я иду на это по собственной воле!
ли?
движение плечом.
и, казалось, могли бы без конца продолжать этот нелепый спор, вместо того
чтобы говорить о том, что их так волновало. Сабина наклонилась вперед и
уперлась руками в бока, словно стараясь придать своим словам больше силы и
значения.
снова подошла к плите. - Не стану плакать, вот и все. Сосиски уже готовы.
ни было, а я буду есть.
свирепо стучала посудой. Наконец она села за стол, но даже и это сделала с
вызовом.
себе не представлял. Он оказался просто идиотом, а она держалась
изумительно. Эрик никогда еще не любил ее так, как в эту минуту, и знал,
что запомнит ее такой на всю жизнь.
наговорил ей. "Ах, Хэвиленд, - подумал он, - будь ты навеки проклят за то,
что ты сделал с нами!"
обоих, и через секунду Эрик стоял перед ней на коленях и, зарывшись лицом
в ее платье, плакал. Плечи его тряслись от горьких рыданий. Сабина
целовала его волосы и шепотом повторяла:
могла унять судорожные всхлипывания. - Люби меня, - прошептала она, -
потому что я тебя люблю. Я буду ждать тебя вечно. Только не плачь. Ты
увидишь. Все будет замечательно.
благодарности. Эрик знал, как ему необходимо все, что она могла ему дать,
но ничто, даже ее любовь, не могло унять эти необъяснимые безудержные
слезы.
настроении. Накануне Сабина ушла от него около полуночи, и он сразу
провалился в беспросветную темноту и спал таким глубоким сном, что вся
ночь прошла, как один долгий спокойный вздох. Утром Эрик быстро
позавтракал и пошел пешком по восточной стороне Бродвея, где в эти ранние
часы еще лежала тень и было прохладно. На другой стороне улицы
ослепительные солнечные лучи так резко били в стены старомодных выбеленных
домов, что белая известка отливала розовым светом. На Бродвее царила
оживленная утренняя суета.
бесследно, взамен появилось холодное, спокойное равнодушие, которое
распространялось на все и на всех, за исключением Сабины.
нашел никаких следов работы, которую должен был сделать накануне Хэвиленд.
На сегодня они назначили второе испытание прибора, но предварительно надо
было по крайней мере один день посвятить подготовке. Вчерашний день пропал
зря, - Эрик видел, что с пятницы никто даже не прикасался к прибору. Все
было так, как они тогда оставили, только металлические поверхности
покрывал тонкий слой пыли. Замазка "Апьезон", которой были временно
скреплены некоторые стеклянные детали, уже затвердела. Блестящая
поверхность ртути, налитой на дно манометра Мак-Леода, потускнела, потому
что им уже несколько дней никто не пользовался. Чем же, собственно говоря,
занимался Хэвиленд? Электронный контур, который он вычерчивал, по-прежнему
лежал недоконченным. Бумага, приколотая к чертежной доске, уже посерела от
пыли. Половина листа была исчерчена зигзагообразными линиями, кругами и
прочими фигурами, обозначавшими элементы электронной лампы, но нового
ничего не прибавилось.
пальцем не шевельнул. "Ничего удивительного, - мелькнуло в спокойном и
холодном мозгу Эрика. - Ведь он думает, что у него впереди еще целый год".
произошло и планы его нисколько не изменились, занялся подготовкой к
расстановке сеток. Второе испытание будет проведено, несмотря ни на что, а
потом они проведут и третье, и четвертое. Эрик теперь точно знал, как ему
поступить и каким образом заставить Хэвиленда снова взяться за работу.
рабочих штанов на нем был темно-коричневый двубортный костюм и элегантная
шляпа. Улыбнувшись Эрику, он бросил шляпу на чертежную доску.
вашей стипендии. Обсуждение прошло как по маслу - вопрос решен. Я
посоветовал ему позвонить вам в общежитие.
прокладки?
мне надо было уйти. До отъезда мне необходимо сделать массу покупок.
Все-таки я пока займусь этими сетками.
встречаться с ним взглядом.
сказал Хэвиленд дружеским, но несколько сдержанным тоном.
упершись одной ногой в стул. Повертев в руках карандаш, он швырнул его на
стол.
в восторге от вашего тона. В чем дело?
сказал он. - Я надеялся к осени сдать диссертацию. Ваши планы на лето
вдребезги разбили все мои планы.
меня свои. Терпеть не могу строить из себя начальника, - он нетерпеливо
передернул плечами, - и все-таки считаться мы будем с моими планами. Мне
очень жаль, но все, что я могу для вас сделать, - это только выразить свое
сожаление.
но это было не поражение - он сознательно отказывался от дальнейших
споров, как человек, уже изложивший противнику свои принципиальные
убеждения.
столе, сохраняя непринужденно-изящную позу и задумчиво разглядывая свои
руки.