совершенный способ общения. Нельзя ничего сказать лишнего. Плохо подумать
о собеседнике.
старым знакомым, сказав, что это тот самый парень, что подавал нам обед.
пузырьки газа, они поднимались на поверхность и лопались, обдавая лицо
колючими брызгами. Мы с удовольствием осушили бокалы. Робот с плоским,
невыразительным лицом взял бокалы одновременно у нас обоих, другой парой
рук он держал зеленый поднос в виде полумесяца.
глубину зеленой стены.
ананасный сок.
приятным на вкус.
предупредительности Вечно Идущих.
нас последнее время стали читать мысли и рыться в подсознании, пока,
правда, в виде опытов. Здесь, конечно, дело поставлено отлично. - Он
прислушался. - Где-то на подходе Лилиана-Ли. Ив! - воскликнул он в
тревоге. - Она сказала мне там, у крыльца, что придет и мы больше с ней не
расстанемся. Ну что ты улыбаешься! Это же... Это...
пят, туника тусклого серебра со смутно проступающим рисунком, меняющимся
при легком движении материи. На тонких, обнаженных до плеч руках узкие
платиновые браслеты, по крайней мере, они так выглядели; прическу она
также изменила - совсем земная короткая стрижка, - и лицо стало" несколько
иным.
Похожа чем-то неуловимым, обвораживающим. Она красивее Веры! Необыкновенно
красива! Бедный Антон!"
Верины нотки. Она обратилась ко мне: - Ты считаешь, что я похожа на Веру?
храбро держалась при прощании. И все-таки против воли я сказал:
к ней. На его лице застыла самодовольная улыбка избранника, будто он надел
маску.
такое же, как наши, только в тон ее платья - темно-серое, почти черное.
и дальше, пока не скрылись за горизонтом, обнажив красноватую равнину с
чахлыми кактусовидными деревьями.
лежали два человека в земных скафандрах. Наши скафандры не спутаешь:
оранжевые мощные колпаки прозрачных шлемов и особый покрой, не лишенный
изящества. Люди неподвижны. Невольно возникла тревога. "Кто это? Неужели
Христо и Макс?"
действительно есть какая-то Великая Миссия, и он рассчитывает на нашу
помощь, то ему незачем рисковать последними людьми.
всей вероятности, это кто-либо из Вечно Идущих.
наших костюмов для них пара пустяков.
необыкновенную легкость в голове.
обрадуется Макс, когда увидит этот город, сады на крышах и дракона...
мы застрянем в этом прошлом. Весь смысл в том, что кто-то из нас должен
вернуться, иначе все напрасно: и наш полет, и то, что мы здесь, и то, что
мы успели узнать, увидеть.
метров, смутно различались за стеклами скафандров лица. Лица землян!
Теперь уже нельзя было ошибиться. На них упала тень от ярко-красного днища
машины, которая повисла над ними.
ее все подчиняющей воли. Все наши помыслы сконцентрировались возле двух
парней в земных скафандрах. Из аэролета (он опустился) вышли два серых
робота высшего класса, они около минуты осматривали космонавтов и
окружающую местность; в руках они держали портативные дезинфицирующие
излучатели (назначение этих приборов мы узнали несколько позже), затем из
машины появились трое в легких красных скафандрах с характерной формой
шлемов в виде шляпки белого гриба, без видимых прорезей для глаз. Двое из
них несли небольшие диски на тонких раздвижных стержнях и направили их на
космонавтов. Люди в скафандрах зашевелились. Роботы бережно подняли
космонавтов и скрылись с ними в объемном чреве машины. Красная троица
важно проследовала за ними. Задвинулась дверь. Машина поднялась и полетела
над равниной в сопровождении многочисленного эскорта из самых различных
машин, которые все время подлетали и останавливались в воздухе на разных
высотах.
высоко поднятой головой и смотрела на Великую Марсианскую равнину,
стремительно летевшую на нас.
произнося вслух ни слова:
погас, наступило приятное расслабление, как после только что пережитой
опасности. Мне стало неловко, что я так грубо обратился к нашей милой
спутнице и проявил такое нетерпение, хотя, видно по всему, мы и так все
скоро узнаем. Она протянула руку Антону, он поцеловал ее тонкую
четырехпалую кисть.
она продолжала, не отнимая руки: - В одной старой записи я видела похожую
сцену. Но там мужчина целовал ноги женщине. Почему-то сцена вызвала много
протестов. Женщина только что вернулась из пустыни, ноги ее покрывала
пыль. Самый выдающийся судья прекрасного, Сеющий свет, нашел обычай
варварским и антисанитарным.
сменяющихся кадрах мы увидели у городских ворот на площади, вымощенной
розовыми плитами, множество людей и машин, приземление красного аэролета,
вынос космонавтов, встреченный поднятием рук и певучими возгласами.
лица с выраженной на них разной степенью изумления, тревоги, надежды. Я
помню один холодный, даже враждебный взгляд. И тут же крупным планом -
плачущую женщину, почему-то протягивающую руки вслед красной машине. Мы
увидели залитый солнцем купол города и летящего над крышами дракона.
четырехкрылую птицу.
слилась с нашей, стала ее продолжением. По-видимому, это была лаборатория
или операционная. Пахнуло озоном и еще смесью незнакомых ароматических
веществ. Когда-то я ощущал такие запахи. Но где? - не мог вспомнить.
Комната казалась то круглой, то многогранной. Никогда я не видел такого
приятного черного цвета различных оттенков, подчеркивающего
умопомрачительную чистоту стен, потолка, столов-ларей, как у Арта, на
котором оперировали бедного Туарега; потолок значительно светлей,
серебристо-черный, видимо, там находился источник света, не дающий тени.
Над столами, ничем не прикрепленный к потолку, плавал большой голубоватый
диск.
Сняли первый шлем. Я услышал смешок Антона. Мне было не до смеха: первый,
с кого сняли шлем, был я, с помятой физиономией, небритый, с тусклым,
сонным взглядом. Я никогда еще не наблюдал себя со стороны в таком
неприглядном виде. Покосился на Ли. Лицо ее оставалось невозмутимым. Я
быстро перевел взгляд на вторую фигуру - и, должен признаться, испытал
разочарование: Антон держался молодцом, он улыбался, помогал роботам.
Нортон Андрэ
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Посняков Андрей
Соломатина Татьяна
Перумов Ник