read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



одна ты тоже погибнешь, твои дома убьют тебя насмерть, ты уже давно лежишь
погребенная под своими домами, ты - лишь маленький, изящный, буйствующий,
спившийся призрак отчаяния, не моя ли вина? Да, и моя и каждого, древняя
вина, вина праотцов, вина, идущая издалека, буйствуя, она кричит, что я
коммунист, разве это действительно так? Нет, это не так, я мог бы стать
писателем, мог бы стать и коммунистом, но из меня ничего не вышло, в
"Романском кафе" Ниш однажды сказал мне "товарищ", а я ему ответил
"господин Киш", неистовый репортер Кит, он мне нравился, чего ради он
неистовствовал? Я ненавижу насилие, ненавижу угнетение. Я - коммунист? Не
знаю. Общественные науки, Гегель, Маркс, диалектика, марксистская
материалистическая диалектика - этого я никогда не понимал, я - коммунист
по своим эмоциям: всегда за бедных, хотя бесплоден мой гнев; Спартак,
Иисус, Томас Мюнцер, Макс Хельц - к чему они стремились? К добру. Что с
ними стало? Их убили. Почему я не сражался в Испании? Мой час так и не
пробил, в годы фашистской диктатуры я держался незаметно, я ненавидел, но
втихомолку, я ненавидел, но, сидя в своем углу, я шептался, но с
единомышленниками, Буркхардт сказал, что с такими, как он, государства не
построишь, согласен, но ведь с подобными людьми его и не уничтожишь,
надежды нет, мне не на что больше надеяться, Бехуде считает, что для меня
еще не все потеряно, стихи Рильке: и-где-то-на-Востоке-церковь-ждет,
туманно, не видно пути. Восток в моем сердце: пейзаж моего детства, мои
recherches-du-temps-perdu [поиски утраченного времени (франц.)],
ищите-да-обрящете, запахи, печеные яблоки, шорохи, потрескивающая кошачья
шерсть, сани и скрип деревянных полозьев, Ева в тонких чулках, одиноко
выписывающая на льду свои пируэты: снег, покой, сон...
Сон, но не успокоение, не возвращение домой, а падение, точно тебя
куда-то уронили. Тяжело, бесчувственно, как увесистый камень, брошенный в
воду, Александр погружался в сон. Он снова был в своей квартире.
Исполнителю роли эрцгерцога ничего не снилось. Он, не раздеваясь, бросился
на диван; ночью на нем спала лесбиянка Альфредо; желания покинули
Александра. В нем была только усталость. Он сыт по горло. Сыт
эрцгерцогской ролью. Сыт идиотскими декламациями эрцгерцога. Сыт чужим
героизмом. Что он делал в войну? Играл. Красовался на афишах. Кого он
играл? Героев-летчиков, кавалеров рыцарского креста. Он четырежды спасался
из подбитого самолета, он был удачлив, а его менее удачливые враги и
завистники валялись, уничтоженные, на земле. Ни разу в жизни он не летал
на самолете. Даже обыкновенным транспортным боялся пользоваться. Во время
бомбежки он, скорчившись, сидел в бомбоубежище для дипломатов. В
бомбоубежище для изысканной публики. Солдат, приехавших на побывку, туда
не пускали" В убежище было два яруса. Александр забирался во второй; война
громыхала вдали. После налета ребята из гитлерюгенда очищали улицу от
обломков. Они откапывали из-под обломков людей. Они просили у Александра
автограф. Они просили его у Александра-героя, у лихого, отчаянного
Александра. Александра путали с его тенью. Это вскружило ему голову. Кто
он? Безрассудно-отважный и сентиментально-нежный герой, способный на любой
подвиг? Теперь он сыт по горло. Он устал. Вынуто из него нутро героя. Он
стал как выпотрошенный каплун: жирный и пустотелый. Глупое выражение
появилось на его лице: без грима оно казалось порожним. Рот Александра
раскрылся; сквозь ослепительно-белые искусственные зубы изо рта вырывался
храп. Истощение и притупление чувств, вялое пищеварение и вялый обмен
веществ были в этом храпе. На диване покоилось восемьдесят килограммов
человеческого мяса, пока еще не вздернутого на крюк мясника, но как раз
теперь, когда чувство юмора, отключившись, не работало и прекратился поток
скабрезных и плоских острот, перенявший в этом теле функции души,
Александр был не чем иным, как мясной тушей в восемьдесят килограммов
весом. Семеня, в комнату вбежала Хиллегонда. Услыхав, что к дому подъехала
машина с Александром, она набралась храбрости и, вырвавшись из рук Эмми,
одна отправилась в мир греха. Хиллегонде хотелось спросить Александра,
правда ли бог сердитый, действительно ли он рассердился на Хиллегонду,
Александра и Мессалину. Эмми говорит, что бог ее любит. Но как узнать, не
лжет ли Эмми. "Папочка, скажи, Эмми может соврать?" Девочка не добилась
ответа. Вот на Эмми-то бог, наверно, и сердится. Бог все время вызывает
Эмми к себе. Каждое утро, едва забрезжит рассвет, она поднимается и идет в
темные высокие залы, где бог вершит правосудие. Александр однажды тоже был
вызван в суд. Его вызвали по вопросу о налогах. Он натерпелся страху. Он
кричал: "Ваш расчет неверен!" Может быть, расчет Эмми тоже доверен?
Девочка мучилась. Ей хотелось дружить с богом. Ведь не исключено, что
вовсе не Хиллегонда разозлила бога. Но отец не произнес ни слова. Он лежал
как убитый. Лишь сдавленные хрипы да храп, вырывавшиеся из раскрытого рта,
говорили о том, что он жив. Хиллегонда услышала голос няни. Она должна
вернуться к Эмми. Бог снова вызывает Эмми. Она снова упадет на колени и
будет молиться на полу, на холодном каменном полу, склонившись ниц перед
богом.
Церковь Святого духа дала название площади Святого духа, а также
расположенным поблизости кабачку и госпиталю. О кабачке шла дурная слава.
Куда они попали? Когда Йозеф был еще совсем маленьким, в этом кабачке
собирались рыночные торговцы. Торговцы приезжали в город на телегах, и
Йозеф помогал им распрягать и запрягать лошадей. Старый квартал вокруг
церкви Святого духа был тогда сердцевиной города. Впоследствии центр
переместился в другой район. Старый квартал заглох. Рынок тоже заглох.
Площадь, дома, приют и церковь подверглись во время войны бомбежке, но они
были мертвы уже задолго до этого. Здесь сохранились развалины. Вряд ли у
кого-нибудь найдутся деньги, чтобы однажды восстановить эти развалины.
Квартал облюбовали преступники. Здесь собирались теперь воришки,
утратившие свой лоск сутенеры, дешевые проститутки. Куда они попали? Этот
квартал был для Йозефа родным домом; здесь он в детстве играл, здесь
начиная работать, в здешней церкви он впервые принял причастие. Куда они
попали? Они сидели в кабачке. Кабачок был полон, полон шума. В помещении
расползался тяжкий теплый запах дыма и смрада, кабачок пучился, как
полуспущенный воздушный шар. Где же рыночные торговцы? Торговцы давно
мертвы. Они лежат в могилах на деревенских кладбищах, возле белых церквей.
Их лошади, которых запрягал Йозеф, отправлены на живодерню. Одиссей и
Йозеф пили водку. Одиссей называл водку джином. Они пили штейнхегер.
Разбавленную сивушную водку. В музыкальном чемоданчике, стоявшем на
коленях у Йозефа, хор пел песню: "She-was-a-nice-girl" ["Она была славная
девушка" (англ.)]. Как они здесь очутились? Чего им здесь надо? Однажды в
детстве Йозеф попросил молока. Крестьянка налила ему полную кружку. Йозеф
бежал через площадь и упал. Кружка разбилась. Молоко пролилось. Мать
больно побила Йозефа. Она надавала ему пощечин. Йозеф плакал горькими
слезами. Жизнь бедных людей горька, но они сами делают ее еще горше.
"She-was-a-nice-girl". Чего им здесь надо? Они рассчитались. Одиссей
вознаградил Йозефа. Он вынул бумажник. Грекам не удалось его обставить.
Одиссей дал Йозефу пятьдесят марок: великий и славный царь Одиссей.
Моргая, Йозеф через очки посмотрел на бумажку. Он свернул ее и заботливо
уложил между листиками грязной записной книжки. Он спрятал книжку в
нагрудный карман своего рабочего кителя. Обслуживание туристов - дело
стоящее. Опять обернулось выгодой. Они договорились, что Йозеф будет
сопровождать Одиссея до вечера, что он будет нести его музыкальный
чемоданчик, пока Одиссей не скроется но мраке ночи с какой-нибудь
девушкой. "She-was-a-nice-girl". Великий Одиссей. Он глядел в туман,
густой от пота, немытых тел, дымящихся сосисок, табачного чада и
алкогольного перегара, запаха мочи, луковичной приправы и смрадного
людского дыхания. Он поманил Сюзанну. Сюзанна была как благоухающий цветок
в выгребной яме. Ей нравилось в этой яме. Сегодня она хотела вволю
посидеть в выгребной яме, тут ей и место. Изысканная публика ее
разочаровала. Свиньи, скупердяи, сволочи проклятые! Ее пригласил
Александр, знаменитый Александр. Кто ей поверит? Никто. Он сам подошел к
ней, он предпочел ее остальным девушкам, он, которым бредят женщины. Кто в
это поверит? Переспала ли она с Александром? Хрюканье. _Любовь эрцгерцога
захватит и вас_, эти свиньи напились, они напились как свиньи. А потом?
Бог не явился. Александр не лег с ней. Герой не спас ее. Женщины. Сюзанну
били. Ее били женщины. А затем? Поцелуи, прикосновения, поглаживания и
руки на ее бедрах. Женщины ее касались, целовали и гладили, руки женщин,
сухие и горячие, лежали на ее бедрах. А что же Александр? Поблекший,
неповоротливый, с отекшими веками, уставился мертвыми стеклянными глазами.
Разве он хоть что-нибудь видел? Хоть что-нибудь различал? Где он смеется и
любит? Где тот рыцарь, которому уступают дамы? В кинотеатре "Талия", на
углу площади Шиллера и улицы Гете, пять сеансов в день. А храпящий
Александр? Александр, безжизненно свисающий с кресла, словно мясная туша?
Где он? У себя дома, куда он приглашает девушек. Чем одарили Сюзанну за
эту ночь? Ее ничем не одарили, о ней забыли. Сюзанна думала: "Вчера -
Александр, сегодня - негр, зато я - нормальная, не двуполая". С сигаретой
в руке, она лениво направилась к Одиссею. Запах духов, которыми она
спрыснула себя у Мессалины, сопровождал ее, разливаясь в тяжелом и
смрадном воздухе кабака, он окружал ее как облако, отделившееся, чтобы
отделить Сюзанну, тяжелый запах, но по-другому тяжелый, смрадный, но
совсем по-иному. Сюзанна отодвинула в сторону Йозефа и поющий чемоданчик,
потеснила их на гладкой, ровной скамейке, до блеска отполированной и
начищенной задами. Она отпихнула старика и чемоданчик, как две мертвые
вещи - из них старик был менее ценной. Чемоданчик можно продать. А Йозефа
уже никому не продашь. Сюзанна была Цирцеей и сиренами, она ими стала не
сходя с места, она ими вмиг оборотилась, но, может быть, она была еще и
Навзикаей. Никто в кабачке не заметил, какие существа, древние и
диковинные, открылись в Сюзанне. Она и сама не знала, что у нее теперь
столько имен, Цирцея, сирены и, может быть, Навзикая; наивная, она
считала, что ее зовут Сюзанной, а Одиссей, тот тоже не подозревал, каких
возлюбленных он встретил в этой девушке. Молодая кожа обтягивала руку
Сюзанны. Одиссей почувствовал пульс руки, он почувствовал у себя на шее
биение ее крови. Холодной и веснушчатой, как у мальчишки, была рука
Сюзанны, зато ее пальцы, оторвавшиеся от шеи Одиссея и скользнувшие по его



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 [ 28 ] 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.