Чтение 28–й страницы книги ~Дороги вглубь~

расчетов, произведенных очень знающим специалистом Петром Антоновичем
Трубниным, доподлинно известно, что для работы в земле экономнее всего
применять резцы с отрицательным углом атаки. Это проверено практикой.
Резец с положительным углом требует большего расхода энергии. Скоростной
шахматный бур тоже работает на резцах с отрицательным углом. Применить к
ним принцип самозатачиваемости, предложенный инженером Игнатовым, к
сожалению, совершенно невозможно.

- Что? - грозно спросил Толмазов. - Как вас прикажете понимать? Сама
природа в течение многих миллионов лет путем длительного естественного
отбора выработала наиболее совершенный инструмент для того, чтобы с его
помощью наиболее экономно, с наименьшими потерями силы разрыхлять землю, а
вы толкуете про какой-то там отрицательный угол! Что же это такое,
товарищи?

Инженер Игнатов нашел возможным применить принцип, по которому устроен
зуб грызущего животного для резки стали, а вы не хотите им воспользоваться
для разрыхления земли. Ведь зуб крота приспособлен исключительно для того,
чтобы разрыхлять землю!

- Не спорьте, товарищи, с профессором, - вмешался Панферыч. - Все это
очень научно, чего же тут спорить!

В комнате воцарилась тишина. Крымов вышел из-за стола и подошел к доске.

Взяв в руку мел, он долго всматривался в эскиз зуба.

- Как же так, неужели мы шли неверным путем? - взволнованно проговорил
Катушкин.

- Похоже на то, - сказал Олег Николаевич. - По этому принципу можно
устроить резец, который будет работать значительно лучше резца Трубнина.

- Но почему же Трубнин не обратил на него внимания? Странно... -
заметил Катушкин.

- Ничего странного нет, - спокойно возразил Крымов. - К сожалению, Петр
Антонович не интересуется зоологией и вообще природой.

- Вот это верно! - согласился Катушкин. - Он любит только технику. Ему,
конечно, и в голову не могла прийти такая мысль!

- Все ясно, товарищи, - сказал Крымов. - Вот смотрите сюда...

И он принялся чертить мелом профиль резца, пригодного для работы в
земле.

- Эту деталь мы завтра же проверим, - пояснял Олег Николаевич. -
Самозаточка будет протекать очень интенсивно...

Присутствующие с напряжением следили за рукой Крымова, продолжающей
вычерчивать белые линии.

- Будьте спокойны, все очень научно, - заговорил снова Панферыч. -
Возьмем, к примеру, крота: что же он, к точильщику носит зубы?
Поглядите-ка на героя...

С этими словами он вынул из кармана маленького зверька с черной
лоснящейся шерстью и положил его на стол.

- Вот, пожалуйста! Изучайте!

- Товарищи! - закричал Катушкин, порывисто взмахнув рукой. - Георгия
Степановича Толмазова, подавшего нам такую замечательную идею, я предлагаю
качать!

В кабинете поднялся невообразимый шум.

В темной комнате сидят люди. Они смотрят на большой фосфоресцирующий
зеленым светом экран. На экране видно изображение двигающегося скелета
животного:

извивается позвоночный столб, шевелятся ребра, совершает однообразные
повороты то в одну, то в другую сторону череп.

- Куда он пробирается? - слышится в темноте голос Бати.

Ему отвечает профессор Толмазов.

- Мы зарыли для приманки кусочек мяса.

- Неужели он чует мясо сквозь землю?

- Да, у этого животного необычайно развито обоняние, иначе ему трудно
было бы разыскивать дождевых червей, которыми он питается!

- А почему он беспрерывно ворочает головой взад и вперед? - спрашивает
Гремякин.

- В этом заключается его основная работа. Оскалив зубы, животное
работает ими, словно резцами, для того чтобы разрыхлить впереди себя
почву. Передними лапами и мускулами шеи распирает разрыхленную землю по
сторонам. С помощью задних лап упирается в грунт, чтобы двигаться вперед.

Рядом с профессором сидит Крымов. Он не отрывает глаз от увеличенного
изображения скелета. Ведь это двигающаяся схема механизма подземной лодки!

Крымову чудится, что кости превращаются в стальные рычаги и детали
машин...

Зажигается свет. Присутствующие поднимаются и подходят к большому
рентгеновскому аппарату. Это дефектоскоп - аппарат для обнаружения раковин
и трещин в толще металлических отливок и деталей. С его помощью в
институте тщательно обследуют отливки, прежде чем пустить их в обработку,
исследуют и готовые детали. Мощный поток рентгеновских лучей пронизывает
толщу металла, и на большом экране можно увидеть малейшую раковину,
скрытую внутри.

Аппаратом рентгеноскопии предупреждаются возможные поломки в машинах и
связанные с ними аварии.

Но на этот раз исследованию подвергалась не металлическая деталь и не
отливка. В большом деревянном ящике, наполненном землей, находился крот.
Он проделал в земле проход и пробирался к зарытому кусочку мяса.

В природе существуют и другие живые существа, передвигающиеся в плотной
среде. Их много. Наиболее характерна в этом отношении личинка морского
жука корабельщика. Она путешествует в толще дерева в любом направлении.

Превращенное в порошок дерево личинка частично проглатывает, частично,
с помощью лапок, отодвигает назад, в образовавшийся проход. Крепкими
зубами снабдила природа эту личинку. Она может прогрызть и оболочку
свинцовой трубы и даже мягкую породу камня.

Внимательно слушали люди, присутствовавшие в лаборатории дефектоскопии,
рассказ старого профессора. Он призывал инженеров внимательнее относиться
к окружающей их природе, изучать ее.

- Разве птица, парящая в воздухе, не прообраз современного планера? -
восклицал он. - Разве обыкновенная рыба не прообраз подводной лодки? Так
почему же вам не заинтересоваться кротом и личинкой жука корабельщика?
Ведь организм их совершенствовался в течение миллиардов лет в жестокий
борьбе за существование! Гибли те виды, развитие которых шло по неверному
пути, и только наиболее приспособленные к существованию выживали.

"Вот тебе и "ученый, оторванный от жизни"... - думал Катушкин,
вспоминая, как он неприветливо встретил профессора. - Сначала посоветовал
делать нетупящиеся резцы, а сейчас показал, как ими пользоваться".

"Оказывается, знание естественных наук, в частности зоологии, может
пригодиться и людям, занимающимся техникой", - думал Трубнин, вспоминая
свои разговоры с Зоей Владимировной.

Глава девятая

Нервное потрясение надолго уложило в постель Модеста Никандровича
Цесарского. Врач запретил обращаться к нему с вопросами, связанными с
работой, посоветовал воздержаться от слишком частых посещений больного.

Между тем работа над подземным звуколокатором шла своим чередом.
Замещал Цесарского конструктор Павел Павлович Чибисов.

С необычайным упорством трудился коллектив, стараясь закончить
разработку звуколокатора как можно скорее. Работать было очень трудно:
слишком много неясностей возникало перед сотрудниками лаборатории.
Разрешить все сомнения мог только Модест Никандрович, но он лежал больной,
и никто не решался его беспокоить.

- Был у него вчера вечером, - рассказывал Павел Павлович товарищам по
работе. - Состояние, по-видимому, не улучшилось: лежит и беспрерывно
смотрит в одну точку, как и раньше, ничто его, видно, не интересует.

- Не пробовали говорить насчет сдвига фаз? - робко спросил один из
слушателей.

- Давал понять, в общих чертах, конечно. Говорил, что бьемся...

- А он что?

- Ничего, лежит. Один раз только спросил: "Свели наблюдения в общую
таблицу?" Я ответил: "Свели". Думал, тут же попросит показать ему ее или
еще чем-либо выразит желание помочь нам, а он ничего...

В это время дверь отворилась и в комнату вошел Батя.

- Вчера опять разговаривал с врачом, - начал Иван Михайлович, обращаясь
к Чибисову. - Почему, спрашиваю его, больной отказывается ехать лечиться?
Ведь ему предлагают лучшие санатории, лучшие дома отдыха! Наконец мог бы
уехать просто в деревню. Сколько человек его уговаривало! Да разве он сам
не понимает, что для него необходима перемена обстановки?

- И что же ответил врач? - спросил Чибисов.

- "Первый раз вижу такого больного, - говорит, - очень странно..."

Павел Павлович принялся рассказывать о результатах работы последних
дней. Но Батя слушал конструктора рассеянно: его тревожило состояние
Цесарского.

Иван Михайлович раньше всех узнал, что заграничный измерительный
прибор, из-за отсутствия которого будто бы тормозилась работа в
конструкторском бюро Цесарского, мало чем отличается от модели прибора,
построенного в свое время Модестом Никандровичем. Для того чтобы Цесарский
как можно скорее понял свою ошибку, Батя ускорил получение пресловутого
прибора. Однако он не мог предвидеть, что, поняв ошибку, инженер отнесется
к случившемуся так болезненно. Зная жизнерадостный характер Модеста
Никандровича, можно было предположить, что все это воспримется им проще -
как товарищеское порицание.