Чтение 28–й страницы книги ~Аз Бога ведаю!~

Все преклонились - княгиня вздрогнула, без воли распахнув уста, и чуть не пала на пол. Но лишь рукою заслонилась...

Пред ней стоял старик глубокий, и древний воевода Свенальд был краше ромейского царя...

Он был посвящен во Второй Круг Великих Таинств, имел достоинство рохданита и мог беспрепятственно войти в подзвездное пространство. Но суть его иная - сакрального покровителя Хаза-рии - обязывала кагана воскладывать жертву, прежде чем явиться под купол. Приобщенный Шад исполнил его волю, и золото от продажи бунтарей лежало в тронном зале башни. Теперь богоподобному не с руки было суетиться, спешить, профанировать; он знал, чем отличаются рохданиты от смертных - вечным спокойствием. Опять восстала заря на Севере среди ночи? Ну и что? Будто она в первый раз встает...

Он думал так, однако пока перетаскивал сумы с золотом и ссыпал его в объемный жертвенник, вспотел, так что голубой хитон прилипал к спине. Входить в обитель знающих пути, имея вид такой, было не к лицу. И чтобы обсохнуть, каган подошел к бойнице и встал под легкий ветерок.

И увидел, как через гребень стены по лестницам во внутреннюю крепость (куда дозволено входить лишь земному царю и кундур-каганам после очищения огнем) спускаются простые хазары, белые и черные. И с любопытством озираются по сторонам, еще и толкуют меж собой. Зачарованный таким видением, Владыка Хазарии приник к бойнице, а граждане Саркела тем временем цепочкой бродили вдоль стен, пялились на звездную башню и трогали ее руками. Возглавлял этих людей один из кундур-каганов, на ходу что-то поясняя, и когда подвел к двери святыни каганата, стал собирать деньги. Кто-то давал, а кто-то нет, и по их жестам богоподобный понял, что берут плату за право войти и осмотреть башню изнутри!

Он ужаснулся и, стряхнув оцепенение, позвал каган-бека, который был внизу.

- Что это означает? Почему они проникли в крепость? Кто позволил? Кто?!

- Всевидящий, никто не позволял! - склонился тот. - Но в законе, что дан тобою, нет запрета! И там же начертано: "Что не запрещено, то можно".

- Останови их! - Великий каган затопал ногами, - Они сейчас войдут в башню! Земной царь пал на колени.

- Не казни, о премудрый! Если прогоню, начнется смута! Ибо сам нарушу закон! Эти свободные граждане заплатили за право посмотреть крепость и башню изнутри! Немало заплатили! Каждый пять тысяч золотых! Ровно столько ты приносишь жертвы!..

- Булгар презренный! Ты слышишь, что сказал?!

- О, превеликий! Они купили право войти на первый этаж. А в тронный зал или еще выше им не купить, не хватит денег...

Внизу открылась дверь, послышались шаги, и богоносный, забыв о дерзости каган-бека и новом своем состоянии, взбежал по лестнице и ворвался в подзвездное пространство.

И что увидел там?!. За мраморным столом, скрючив босые ноги, сидел тот самый рохданит, что был здесь в первый раз, когда богоподобный поднялся под купол. Засаленный хитон, платок на голове, побитый молью до дыр, и мерзкое лицо.

Это ему он ноги мыл и воду пил...

Звезда у горла и миртовый посох, небрежно брошенный у входа - только что пришел...

Знающий пути вкушал рыбца - вонь плыла вокруг, на бороде висели кости...

- Что ныне скажешь мне? - не оставляя своей пищи, спросил подзвездный. - На Севере заря восстала? Столб света? Или что еще?

- Да, - великомудрый! - воскликнул каган. - Восстала!.. Но сейчас беда иная меня заботит!

- Беда? - он засмеялся и наконец взглянул. - Не чувствую беды, не вижу! Мне чудится, покойно в государстве как никогда...

- Когда я приходил сюда в последний раз, здесь рохданит был... Он посвятил меня во Второй Круг Таинств...

- А, да!.. Я слышал, - подзвездный языком нащупал кость и выщипнул изо рта. - Мне кто-то говорил... Одна из моих сутей, а кто, и не припомню... И что же, продолжай.

- Он замысел открыл, как править миром и откуда. Сказал, где находится земля обетованная...

- Ну-ну, и это знаю. Скажи, отчего ты влетел сюда, как камень из пращи? Разве возможно, чтоб Великий каган, богоносный и посвященный в два Круга, бежал, ровно пожар горит?

- По его совету я даровал свободу Хазарии! Чтоб исторгнуть рабство! А мне стать царем царей!

- Все истинно, все так и есть, царем царей... И как тебе этот новый строй и порядок? Как тебе свобода?

- Мудрейший! Я ее вкусил!..

- Ну вот, а я вкусил рыбца, - подзвездный руки вытер о хитон и повернулся к кагану. - Свобода, богоподобный, самая высшая ценность на всем свете. Конечно, для раба. Для вольного зачем свобода?.. Надеюсь, твоя казна теперь полным полна?

- Казна полна. Рекою течет злато...

- Вот и прекрасно! А злато, посвященный, тебе известно - есть смысл Высшей Власти.

- Все так! Все так, о, всесведущий! Но какова цена?! Народ смешался, впал в прелюбодейство и разврат. Нет ни порядка, ни святынь, ни правил и уставов! Плати и делай, что захочешь. Они стали курить траву и дым вдыхать! И мыслить, будто боги! Не истинный всевышний, а некий бог, Род именем, то бишь арийский! Они готовы ему и поклониться, чтоб получить травы!

- Какой травы? - тут рохданит насупился. - Как ей имя?

- Хазары говорят, трава Забвения, с тропы Траяна! Но лгут! Лгут, негодные! Такой травы не существует, а вместо нее торговцы хитрые иную продают, из черных обезьяньих стран! Подышут дымом и - свободны! Ничто им ни по чем! Виденья смотрят, утверждая, мол, дух божественный на них спустился. К Ра моление сие! И нет такой травы!..

- Нет, богоносный, ты не прав. Трава такая есть, и на тропе растет Траяна. И бог арийский, Род, вдохнув ее, суть Время коротает, и потому он вечен... Да купцы твои все лгут, воистину подделкою торгуют. Травы им не достать, поскольку никто из рохданитов даже не смог найти тропы... Да будет, не о том я ныне. Что ж еще творится в государстве?

- Со всех сторон, как саранча, лезут инородцы, сброд беззаконный и безбожный. Обряд посвящения в Таинство - содомский грех - уже на улицах творится! Доступно все, только дай монеты... В сей час уже и крепость, и эта башня открыты для профанов! За злато можно подняться и под звезду!!

- А ты сюда приходишь разве не за злато? - спросил рохданит, обескуражив кагана.

- Да, но я воздаю жертву!

- Почему же плата твоих граждан не жертва за свободу? Ведь это так! Не станешь спорить? Богоподобный растерялся.

- Нет, всемогущий, не стану... Но я же каган! Сакральный царь!

- Как же ты мыслил стать царем царей? Кто рабами правит, помнишь? Раб... Ну а царями?

- Неужели каждый гражданин должен возомнить о себе, как о царе? Что ему все позволено, если заплатить?

- Не заплатить - жертву принести. Воздал, и будь царем. А кто иначе будет править миром? Они, твои свободные граждане. Ты - ими.

- Помилуй, ясновидящий! - вскричал богоподобный. - На Севере опять заря восстала! А в Хазарии творится разброд и беспорядок! Хоть слава пошла, хоть теперь о нас известно всему миру и злато потекло в казну потоком, но творится ад! Если свобода продлится до конца года - нам и этой земли не видать! И думать следует сейчас не об исходе в Землю Сияющей Власти, а о спасении!

- Об этом и думаю, - проговорил рохданит и встал из-за стола. - Ради спасения ты даровал свободу своим подданным. Не развратить, но укрепить народ.

- Да как же укрепить?!

- Мне речь твоя приятна, каган. Скажи иное - не поверил бы... Свобода - ад. Ты верно сказал, ее вкусивши. - Вкусил!..

- И твой народ вкусил?

- Короткий срок, а допьяна напился, если уж покусился на сакральное!

- Так дай ему опохмелиться.

- Но как?!

- Не видел, как приводят в чувство пьяных и похмельных? Ушат воды холодной на голову и уши растереть... Ты же когда-то жил на самом дне, среди черных хазар, должно быть, видел, как.

- Это я видел...

- Ты ж белых похмелил, когда они примчались на озеро Вршан? Так и со всеми.

Великий каган вдруг ощутил себя не посвященным в Великие Таинства, а отроком безмудрым, поскольку разум бушевал, но помнил, с кем вступил в поединок. Спросил с надеждой:

- Зачем же рохданит смутил меня свободой? И всю Хазарию? Весь мой народ?

- А чтобы ты вкусил. И твой народ. Как я рыбца гнилого. Чтобы еще четыреста лет о ней никто не помышлял, и молва, передаваясь через поколения, устрашила всех, как память о Навуходоносоре.

- Божественный! Я видел... Я так ее вкусил, что теперь сомневаюсь: будет ли; так, как говорят твои мудрейшие уста? Что, если напротив, сохранится иная память о свободе? Как о глотке живой воды? А жажда - это же огонь, пылающий внутри!

- Верно, так и будет. Тлеть будет в памяти, как уголек зароненный, и это благо для Хазарии. Чем более огня останется в сознании твоих свободных граждан, тем ближе будет заветный час победы.

Богоносный поник и руки опустил.. - Казни меня, всемилостивый, не понимаю я...

Подзвездный похромал туда-сюда, поусмехался своим мыслям и потрепал кагана по плечу.

- Уймись, небесный покровитель. Этого никто не понимает и никогда не поймет, ибо оно составляет суть Великих Таинств. Ты посвящен лишь в два Круга, не забывай и не мни себя рохданитом. Пока ты изведал путь только в одну сторону, а как вернуться назад - тебе еще откроется. Суть наша в том, что мы знаем, как возвращаться. Глупец, кто скажет: "Я дорогу знаю и сейчас пойду!" А мудрый говорит иначе: "Знаю, каким путем вернуться". Должно быть, ведомо тебе: одна из моих сутей именем Аббай сейчас лежит черным камнем на берегу реки Ра. Ему открылся путь к Чертогам Рода, и он побежал сломя голову. И вот результат... А слыл мудрейшим рохданитом! Так что печаль твоя естественна.

- Великий утешитель! Кудесник истин! Открой же мне, открой! - взмолился каган. - Посвяти, научи!

- За тем сюда и пришел, - Подзвездный владыка сам прикрыл дверь и усадил кагана. -, Свободы ты вкусил... И твои подданные испытали ее в полной мере. Не думал, что так скоро, и года не прошло... Так вот, сейчас ступай и скажи им - заря на Севере восстала!

- Она в полнеба! И видят ее все!

- Не все, не все, пламенный каган, поскольку на дворе свобода, а многие при ней далее носа ничего не видят и устремляют взгляд в себя... Об этом же потом! Сейчас им укажи на Север, пусть все увидят, чтобы потом не сказали: "Я не видел!" И объяви - пока сияет этот зловещий свет, свобода в мире невозможна. И подданные твои расшибутся в доску, чтобы погасить его. Не требуя ни платы, ни наград, будут служить тебе и Хазарии. Дабы потом, после победы, вновь опуститься в разврат и пьянство. И траву курить, богам арийским уподобясь! Сие для смертного приятно... Но и опять, богоподобный, не все. Не все! - рохданит ходил в пространстве и мел пол своим убогим тряпьем, свисающим с плеч. - Когда ты станешь похмелять свой народ, значительная часть, что допьяна хватила иль пила до дна, твоим указом возмутится и встанет против и в знак протеста разрушит символ твоей свободы - Митру. А также те, кто не успел вкусить, а только прикоснулся или же видел, как вкушают другие - суть добровольные рабы-инородцы, хлынувшие к тебе, как мухи на мед. Их просто изгони из пределов Хазарии, всех до одного. Народ тебе поможет их исторгнуть и в тот же час станет благодарным тебе. Восхвалит и поднимет еще выше!.. И лишь после этого займись своими гражданами, недовольными концом свободы. Еще раз окати их головы водой холодной, уши разотри, но не до смерти. Не казни их ни в коем случае! Ибо они суть злато твое, суть цари! И тоже изгони с позором. Всех до единого! Оставшиеся будут ликовать и превозносить тебя, и говорить о тебе с любовью - освободитель!

- Но все они, инородцы и граждане, станут врага-, ми моими и славу понесут худую!

- Это так, Великий каган, понесут славу... Но их никто не станет слушать, ибо иная слава о тебе и Хазарии забьет любую. Им не поверят! Но вместе с худой молвой они другое понесут по всему свету разойдясь - тот самый огонь, ту жажду о свободе. Поскольку же они - цари, то станут ее сеять повсюду. Где упадет их семя - там и ты будешь существовать незримо. Вот этому поверят в любой стороне и всякие народы. Бывалым верят, вкусивших слушать станут и вкушать. Пусть унесут они главный постулат закона - плати и потребляй. Желаешь испытать разврат - купи наложниц, желаешь снять одежды на площади - воздай монеты и снимай. А хочешь травы воскурить с тропы Траяна и дым вдохнуть - дым Вечности! - и стать арийским богом - плати и потребляй!.. Это твоя правая рука - цари-изгнанники. А левая - суть сброд, отребье, исторгнутое вон. Испытав не свободу, а только вседозволенность, они разбредутся в станы твоих врагов и станут сеять то, что вкусили. - Подзвездный владыка снова рассмеялся. - Если не веришь мне, не веришь, что так и будет, как же ты мыслил править миром? Как глупый император, со своего престола? Нет!..

- Я верю! О, премудрый, верю! - загорелся каган. - Сброд этот страшней чумы! И левая рука зарю потушит скорее, чем правая... И тогда откроется дорога в Землю Сияющей Власти!

- Не зря я возложил венец Великих Таинств на голову твою, - умилился рохданит. - Не напрасно ты ноги мыл и воду пил...

- Скажи мне, всесведущий! Это и есть Третий Круг?

- Нет, каган, все еще Второй - суть управление миром, - вдруг поскучнел знающий пути. - А Третий ты еще узнаешь.

- В чем смысл его? Хотя бы намекни!

- Да не спеши, богоподобный, всему свое время. - он потер живот под рубищем. - Лучше принеси-ка мне еще.рыбца. Я голоден сегодня! В Руси был долго, а там один невеглас... воевода славный, но стар и в детство впал!.. Мне голову срубил! И снес ее к тому, кто сейчас зарей восстал на Севере. Я на него позрел... Ну а поскольку голова моя долго на колу висела, страсть как проголодался! Давай, давай, неси рыбца!

И все исполнилось, что рохданит предрек!

Огонь свободы, взоженный от факела повергнутой Митры на берегу Дона, разбежался по всем странам, как пал степной, когда от случайной искры горит сухой ковыль. Лавина изгнанников, утратившая состояние и с проклятьями катящаяся по свету, несла его быстрее, чем ветер. Но проклинали не кагана - напротив, его прославляли! - а восставшую на Севере зарю, суть свет поганый и зловещий, при котором не видать свободы. И потрясенный мир стал озираться, но поскольку не ведал уже, где стороны света, бессмысленно вертел головой, внимая тем, кто вкусил мечту рабов.

Повсюду сыпались искры, как семена, и где нива для свободы была уже возделана, появлялись всходы. Цари, князья, вожди противились, ошеломленные, вытаптывали ростки, ломающие привычные устои мира, но вызывали только гнев, смуты и ответную жестокость. Правая рука кагана - цари свободы и ее рабы, исторгнутые из Хазарии, все больше на уши шептали народам и вельможам этих народов:

- Старый мир исчах, и законы его исчахли. Есть новый, где все равны, где нет рабов, где человек суть бог, для которого нет преград ни в чем. Захочешь уподобиться - купи травы Забвенья, брось на угли и вдохни! И ты суть бог, поелику впадешь в бессмертье, коротая Время. И надо-то всего - немного злата. Плати и потребляй. Плати и потребляй!

А левая рука - отрепье и изгои мира, как черная проказа, летела по ветру и рассыпала искры явно, крича на площадях совсем иное:

- Свободу всем! Рабы, объединяйтесь! Мы все равны по завещанию бога! Но поскольку неимущи, и злата нет у нас, платить не надо! Возьмите сами и потребляйте!

Мир разломился, ровно лед весной, два пламени метнулись навстречу друг другу! Да не схлеснулись, не сбились в поединке, а только страсти разогрели.

Ибо правая рука знала, что творит левая...

Великий каган готов был ударить в ладоши, взирая, как враги вчерашние забыли о нем и занялись друг другом, но всякий раз, смотря на мир сквозь бойницу сакральной башни, зрел зарю на Севере и ждать устал, когда она погаснет. Соседние русские земли легко доставали обе руки кагана. Границы государства были открыты, и две волны одна за другой укатились на Русь, не встречая препятствий; напротив, там боготворили гонимых и обездоленных, встречали радушно, пригревали и речи слушали, согласно кивая головами. - Тайные и явные лазутчики, купцы, послы, вернувшись из Руси, каган-беку и кундур-каганам несли вести, - мол, семена упали в чернозем, пройдут дожди, и все взойдет, поднимется тучно и даст плоды. Безмудрый и простодушный народ внимает преданьям о новом законе открыв рот, все поголовно, от смердов и холопов до бояр и родовых князей, и живо отзывается, когда щекочет правая рука иль левая царапает ногтями. Траву из обезьяньих черных стран берут с охотой и курят всюду, где пожелают, и мыслят о себе - мы есть бог Род, Создатель, дедушка Даждьбог! Мы видим сны чудесные и веселимся без вина и меда!

Пожалуй, лишь Великий князь да горсточка бояр при нем изгнанников слушает и не внимает, но искусить их дело времени. Не гонят прочь - уже победа.

Каган выждал срок, однако семя проросло и принесло плоды только у данников хазарских - в земле вятичей. Да и те плоды горьки были, поскольку взращенные левой рукой, они не впитали в себя сладости от правой, возможно потому, что каганат давно уж тянул соки из этой земли, и княжество отличалось нищетой дремучей. Народ его, чтоб дани не давать, не стал трудиться ни на нивах, ни в скотоводстве, махнул на все рукой и в лес подался. Когда же до ушей его молва достигла о свободе и равенстве, - мол, возьми все сам и потребляй, вкупе с князем своим, - вятичи пошли брать, что еще в земле оставалось. Одно взяли и употребили, другое за ненадобностью сожгли иль утопили, чтоб никому не досталось, и бросились в загул, так что праздник не кончался.

Когда же каган-бек пришел к ним дани взять, увидел, что в подданной земле нет ничего! Остался лишь народ, и можно было бы рабами взять его, да что же станет, если голытьбу опять вернуть в Хазарию? Да и потом, в рабы их брать нет никакого прока: ни плетью, ни кнутом их не заставить, чтобы трудились.

Так и вернулся ни с чем, и потерял надежду, поскольку не посвящен был, а только приобщен к Великим Таинствам.

- Не след нести огонь свободы этим безмудрым народам, - жаловался он. - В Руси повсюду темнота и мрак! Они слепые! Они не зрят огня, ибо живут как скот. Платить за благо им нечем, взять и потреблять нечего... Таким народам не нужны высшие ценности, тобою, о богоносный, дарованные просвещенным народам.

- Но отчего же заря пылает? И не погаснет до сих пор?;. Нет, Приобщенный Шад, коль свет еще сияет на Севере, знать, есть источник. Иди ищи его!

Богоносный каган выждал еще один срок и вести получил, что всходы есть теперь по всей Руси, и даже в стольном Киеве замечены побеги: княжич Владимир уж называет себя каганом будущей свободной Руси и сыновей боярских тем прельщает. А вслед князю Святославу иная чернь кричит: дескать, отнимем земли, власть, имущество, все поделим и заживем счастливо без тебя, детины.

Но более всего выметался стебель и первый плод принес в вечевом Новгороде, где цари свободы воссели на престол и стали править!

Там, слышно, древляне всколыхнулись, прознав о свободе, вспомнили старые времена, когда в силах были с Киевом тягаться и с Великим князем; от них свободолюбивые мысли потекли к волынянам и уличам. Рассеянные искры тлели, набирали жар, но однажды ворвался каган-бек, с порога в ноги бросился.

- Не уследили! Не выведали замыслов! Князь Святослав внезапно очутился в землях вятичей. Прошел с мечом и огнем по Оке, и Рязань слилась ему без сопротивления. Вытоптал и выжег все ростки, а сброд, который пришел туда из Хазарии, собрал и кого порубил, а кого в Дон бросил, чтобы к нам вернуть. Потом взял дань богатую с вятичей и в Киев вернулся.

- Дань взял? - изумился каган. - Чем же взял, коль с вятичей, ты говорил, людьми только можно брать?

- Людьми и взял! Увел пять тысяч!

- Но Русь не продает рабов! И рынков не имеет!

- Для своего войска взял! Отдал под власть Све-нальду...

- Это нам на руку, - успокоил богоподобный, - Он посеял ветер - то, что и нужно, чтобы разгорелись тлеющие искры. Не мешай ему.

Ушел каган-бек, но осталась тревога: неужто не погасить зарю, рассеивая свет иной? Отчего же нет явных всходов на Руси, как в других землях и царствах, где изгнанников властители приближали к себе, производили в советники, использовали как послов и даже как посадников? Отребье - к голытьбе, царей свободы - к царям: по достоинству принимали, и более всего за то, что они из страны, где возвышался Митра, что несут с собой я излагают мысли, давно бродящие в умах аристократов многих просвещенных стран. Плати и потребляй! Вот что подспудно зрело в мире, замшелом, опутанном тенетами старых представлений и законов. - В Испании этот ветер промчался бурей, поднял волну повыше, чем в Хазарии, поскольку там за плату можно было откупить право на грех, и скоро факел Митры вспыхнул в чванливой Византии, и даже грубые германцы восприняли закон, и их рабы на невольничьих рынках стали намного дешевле.

В Руси же по-прежнему царила тьма, и первые ростки так и не дали побегов. Но зарево сияло! А те, кто разносил свободу, бродили во мраке, как неприкаянные, и на них показывали перстами, при этом говоря:

- Дивитесь, люди, вон идет блажной!

И подавали милостыню...

Того хуже, какой-то срок спустя Приобщенный Шад новую весть принес. И по тому, как сразу на колени пал - дурную...

- О, всевидящий! Мои лазутчики только что донесли: власть свободы пала в Новгороде! А цари свободы теперь плывут по Днепру с гирями на ногах, чтобы ни сбежали, а чтоб не страшно было, пред каждым чаша, в которой трава курится. Мало того, Святослав велел родовым князьям собрать в своих землях всех, кто был изгнан от нас и в Русь пришел. Тем временем он заключил союз с дикими гузами - врагами нашими, и отдал им как дар! Всех - царей свободы и безродный сброд! Кочевники связали их одной веревкой и увели в дикие стели. Там след пропал. Не изгнанников то повязали, о божественный, а твои руки! Позволь мне отомстить Святославу!

- Что ему месть твоя, профан? И как ты мыслишь мстить? - вскипел богоподобный. - Войско послать - это война надолго, а мне нужна блестящая и скоротечная победа. А что ты еще можешь?

- Когда еще князь неразумным был, по твоему совету я матери его отправил одну рабыню - краше ее, пожалуй, только сама княгиня. Она подарок приняла, поскольку падка... А Святослав взял ее в жены! И от нее родился сын, именем Владимир. Так этого княжича можно похитить с помощью матери-рабыни!

- И что же далее? - заинтересовался каган.

- А будет сын в твоих руках - значит, и князь в руках!

Булгары, откуда вышел род каган-беков, тоже были сыновьями Тогармы, но кочевой дух, внедренный в кровь и плоть, не извелся за четыре века, как бы не старались богоподобные властители Хазарии. Их приобщали к Таинствам, вводили в первичный круг знаний, которым не обладали простые смертные, и все равно, когда они касались дела чуть посложнее, чем рвать конями врага или рубить головы осужденным согражданам, у земных царей проявлялся разум дикого степняка. Ничего мудрее он не в состоянии был измыслить, как взять княжича в заложники и выставить условия.

И кажется, с новым, поколением каган-беки все больше отдалялись от разумной жизни, тупели и дичали.

Богоносный не ощутил желания закричать на него или ударить - все напрасно! Можно бы низвергнуть весь их род и посадить земным царем другой, из белых хазар, но за Приобщенным Шадом стоит весь черный круг, и ничего кроме распри и смуты не поимеешь.

- Принеси мне в башню жертвенное золото, - распорядился каган. - И ступай. Без слова моего ни к чему не прикасайся!.. И еще... Доставь травы Забвения... Той самой, которую курят цари свободы и мнят себя богами. И чашу с углями!

- Я слышал, Всемогущий, травы подобной нет. Купцы лукавят и продают отраву из черных стран, - заметил робко каган-бек.

- Ты принеси, а я определю, что за трава! - прикрикнул богоносный.

Когда же Приобщенный Шад внес чашу и пучок невзрачных листьев, каган метнул их на огонь и бережно вдохнул лиловый дым. Вскружилась голова, и тронный зал поплыл, как на волнах ладья. Мир сладких грез открылся: будто он мальчик, торгует в лавке, где пахнет свежим хлебом, но отщипнуть и съесть нельзя - хозяин запрещает, а можно только крошки собрать и ссыпать в рот. И вот после захода солнца ему дают краюху с печеной бурой коркой и медную монетку. Он бежит в лачугу, и по пути, возле ворот Саркела, покупает горшочек молока и сыр козий величиной с ладонь. И дома, забившись в угол, со вкусом ест, разжевывая долго хлеб с сыром, смакуя молоко...

Нет ничего прекраснее на свете! Ну разве что владенье миром...

Трава сгорела на огне и дым унесся в щель бойницы. Зал тронный погрузился во мрак, но в памяти еще бродила, как призрак, картина детства...

А ровно в полночь небесный покровитель обрядился в голубой хитон и дверь открыл в подзвездное пространство.

За мраморным столом, где были хлеб, вино и гроздья винограда, в самых разных позах - кто в скорбной, кто развалясь, а кто и полулежа - сидело тринадцать рохданитов. Лес миртовых посохов! И звезд мерцающих, будто на ночном небосклоне...

И если бы не эти божественные знаки, можно подумать, что под купол проникла или откупила право войти свора бродяг вселенских, отребье, недавно выброшенное из страны. Одна часть платья - рванье, до дыр изношенное, другая - словно у купца; обуты кто в сандалеты, кто в сапоги, кто в лапти или вовсе босы, на головах же от камилавки до чалмы и скуфской шапки.

Во главе стола сидел самый убогий - косой, так что не понять, куда глядит, беззубый и большеголовый. Каган мог бы поклясться, что прежде здесь ни одного из них не видел.

- Что скажешь нам, богоподобный? - заговорил он, блуждая взглядом по пространству. - Что заря на Севере по-прежнему горит, а Русь свободы не приемлет?

- Истинно так, о, великие путники! - Великий каган низко поклонился, но тут же был одернут.

- Довольно гнуться! Садись и говори! Вот, пей вино, ешь виноград и хлеб... И говори! У нас тут вышел спор... Так почему твой боговдохновенный закон и ценности его не имеют места в славянских странах?

Не успел каган и рта открыть, как полулежащий в вальяжной позе рохданит вскочил и закричал:

- Ты бы еще у стены спросил! Или у каменного болвана, что в степи стоит!.. Я все сказал! Огнем свободнее выжечь их огонь! Бессилен встречный пал!..

- А та помолчи, моя вторая суть! - обрезал его большеголовый. - Я не тебя спросил.

- Ну жди, сейчас тебе ответят, - заворчал тот и уж откровенно разлегся на скамье.

Богоносный каган помнил, с кем имеет дело, и оскорбление воспринял как должное. Он сел у края стола и, ощутив ком в горле, отхлебнул вина.

Вдруг горьким показалось вино, что молоко на медную монету...

- Ну, говори! - поторопили его со всех сторон. - И только без ужимок и прикрас. Все, как есть! У нас тут по-простому. И не бойся, наказывать не будут.

- Этот божественный путник, - каган указал на лежащего, - сказал, что я каменный болван в степи. Но я согласен с ним.

- Что каменный болван? - недобро усмехнулся один из рохданитов в чалме с рубином.

- Нет, превосходный! Что встречным палом огонь в Руси не погасить. Свободу там никогда не примут и ценности ее не прорастут на этих землях.

- Я что сказал?! - вновь подхватился и вскочил лежащий. - Верно начал, каган! А почему?

- Молчи, вторая суть!

- Молчу!

- Во всех славянских странах нет и не было от веку рабства, - проговорил богоподобный. - Вам, о бессмертные, это известно...

- Известно, говори еще! - поторопил большеголовый.

- Всю историю свою они не знали ни пленений, ни изгнаний, ни прочих бед. Они вольные! А кто имеет волю, тот свободы не приемлет, ибо она - удел рабов.

- О, премудрый и богоподобный! - тот, что назвал его каменным болваном, обнял кагана и расцеловал. - А что я вам сказал?

- Они сговорились! - закричал рохданит в лаптях. - Я чую сговор!..

- Да я впервые вижу кагана! И в этой башне не был!

- Почему же вы сказали оба слово в слово?!

- Да потому, что ты, моя вторая суть, тупой болван! - заспорил с лапотным рохданит, не выпуская кагана из объятий. - Живешь в Руси уж триста лет, как ворон. Их духом пропитался - вон как разит! - и обрусел совсем, а истины не зришь!

- Будь я не твоей сутью, в сей час бы ушел отсюда, - обиделся лапотный и сел.

- Ты разрешил наш спор, - промолвил большеголовый, дождавшись, когда уймутся рохданиты. - И оживление внес... Не напрасно столько лет трудились все мои прочие сути. Ты достойный каган!

- И что же теперь, растрачивать на славян ценности Высшей Власти? - ворчливо спросил тот, что был в чалме. - Это же против древних правил...

- А есть иное средство погасить огонь? - сидящий во главе стола наполнил из кувшина свой кубок.