Чтение 28–й страницы книги ~Артания~

- Горьковатое?.. Да нет слаже вина, кумыса или чего угодно, неважно, что делается в Куявии. Ты просто не понял, герой!

- Я не понял? - спросил Придон угрожающе.

- Ну, не все знают даже артане...

- Самый сладкий виноград растет в Артании, - прорычал Придон. - И самое сладкое молоко только в Артании.

Терпуг выставил ладони. Он с жадным вниманием вглядывался в лицо Придона.

- Доблестный герой, - ответил он с достоинством, громким голосом, - если ты полагаешь, что куявский виноград кислый, то мой меч - против твоего топора! Это тебя устроит?

Громкий голос привлек внимание. А когда услышали, что именно сказал Терпуг, толпа стала втрое больше. Придон на миг онемел от дерзости. Потом внезапно понял, ублюдок уверен, что он, Придон, не переживет эту ночь. Возможно, он уже сейчас должен пошатнуться, рухнуть на пол и задергать ногой. И пустить пену изо рта.

- Хорошо, - ответил он. - Все слышали? Кто-то вскрикнул в тревоге:

- Доблестный герой, не слушай этого бахвала! Он просто много выпил!

Терпуг выпятил грудь.

- Это я много выпил? Я перепью, если захочу, и этого тупого артанского быка. Но завтра на рассвете мы скрестим свое оружие. И еще посмотрим, кто из нас мужчина!

Придон ощутил, что голоса в толпе разом умолкли. Даже те, кто стоял ко входу спиной, разом подобрались, надели на морды сладкие улыбки и повернулись, будто там стоит и смотрит на них сам тцар.

В дверях появился Щажард. Ему кланялись почти как самому тцару, лишь Придон посмотрел холодно и отвернулся. Впрочем, он не кланялся и самому тцару. А если и поклонится, если такое невероятное случится, то не тцару Куявии, а отцу Итании.

Он чувствовал, как острый взгляд побуравил ему голые лопатки, но у артан кожа прочнее, чем у горных туров, и острие, затупившись, а то и обломившись, сгинуло.

- Великий тцар, - прозвучал холодный властный голос Щажарда, - изволит разрешить почтенным гостям войти в тронный зал.

Почтенные гости, как стадо овец, хлынули к распахнутым дверям. Придон не понял, зачем такая спешка, ведь тцар наверняка появится последним, но Черево ухватил за руку, потащил. В тронном зале пышно одетые слуги не давали приближаться к трону слишком близко. Придон понял, что все торопились, чтобы успеть занять передние ряды.

За столами звенели ножи, стучали ложки, гости состязались, кто провозгласит тост за здравие тцара поцветастее и вычурнее. Тулей сидел довольный, уже сытый, взрыгивающий, но Придон чувствовал, как его взгляд то и дело останавливается на нем, артанине. Щажард наклонился к уху Тулея, что-то прошептал. Тцар покачал головой, указал на Придона. Щажард поморщился, Придон видел, каких усилий стоило ему выдавить улыбку, затем управляющий негромко хлопнул в ладоши, и, Придон не поверил своим ушам, в огромном зале мгновенно воцарилась мертвая тишина, а все замерли, словно превратились в каменные статуи.

- А теперь, - сказал Щажард громко, - великий тцар желает, чтобы все видели, что для сильных и отважных преград нет! По воле великого тцара доблестный герой Придон... вот он сидит, отправился в Лихие Земли, где совершил множество подвигов, перебил тысячи дивов и... отыскал ножны божественного меча самого Хорса!

Тцар милостиво улыбнулся и хлопнул в ладоши. Гости встали и, стоя, тоже хлопали в ладоши. Нестройно, по-овечьи, не так, как ритмично хлопают воины, приглашая на огненный танец с кинжалами.

Черта с два, подумал Придон хмуро, я добывал ножны по воле вашего куявского тцара. Я добывал по собственной воле, ибо именно я сам возжелал добыть для себя божественную Итанию. А за нее готов добыть не только обломки меча, а хоть саму бороду любого из ваших куявских богов.

Он поднялся, плечи расправились сами, а подбородок вызывающе поднялся. Он чувствовал, что силен и красив, и очень хотелось, чтобы в этот момент, когда все хлопают и смотрят с восторгом и завистью, его увидела Итания.

Тцар вскинул руку, шум стих, как будто отрубило ударом топора. Тцар сказал властно:

- Придон, я вижу, ты не расстаешься с ножнами?

Придон с достоинством поклонился. Не как тцару, а как старшему по возрасту, и успел заметить, что это заметил, понял, правильно оценил и оттого зло нахмурился Щажард.

- Я добывал их для тебя, - ответил он спокойно, - тцар!.. И не хотел, чтобы чьи-то лапы трогали то, что отныне принадлежит тебе.

Тулей довольно улыбнулся. Придон видел, как глаза тцара быстро зыркнули по сторонам, заметили или нет, что варвар сам признал, что ножны отныне принадлежат ему, а это значит, что и сам артанин у него на службе, но черт с ним, пусть истолковывает как хочет, эти ножны и в самом деле принадлежат ему, как выкуп за Итанию. Еще ему уже принадлежит рукоять, а также лезвие. А потом он отдаст Итанию, и Придон свободен от того, что здесь понимают как службу...

- Покажи, - велел тцар.

Придон неспешно снял перевязь. За это время так привык к ножнам, что стали как частью одежды. Нет, даже шкуры. За спиной тцара появился старый однорукий маг, Придон перехватил пронизывающий взгляд, что-то пошептал Тулею на ухо. С другой стороны ревниво вытянул короткую шею Щажард.

Тцар протянул руку, Придон покачал головой.

- Нет... Если стол крепок, я положу. Все затаили дыхание. Тулей буркнул:

- Клади.

Придон снял перевязь, мышцы двигались и перекатывались под чистой процелованной солнцем кожей, ну почему Итания его сейчас не видит, все взгляды прикованы к его замедленным движениям, вот ножны осторожно опустил на стол, с толстыми дубовыми ножками, узкая щель для лезвия меча зияет, как ночное небо... затрещало, стол просел, заметно прогнулся.

Тулей вытаращил глаза, за его спиной ахнул Барвник.

Стол напоминал силача, что принял на плечи огромный вес и, покраснев и напрягая мышцы, удерживает изо всех сил, пусть все увидят, оценят, запомнят.

Треск повторился, от ножки с сухим щелчком отлетела белая щепка. Барвник вскрикнул:

- Быстрее возьми в руки!

Придон взглянул на Тулея. Тцар кивнул, мрачный, как грозовая туча.

- Да... возьми. Сам отнесешь в храм. Там каменная плита, выдержит.

Пальцы Придона успели подхватить перевязь в тот миг, когда ножка стола разлетелась в мелкие щепы. Белая щепа с силой била во все стороны, люди закрывали ладонями лица и сквозь пальцы смотрели на артанина, что с легкостью перекинул перевязь через плечо, ножны заняли свое место за спиной.

- Ваше Величество, - сказал Придон почтительно, - когда я первый раз попробовал взять эти ножны... мне тоже показалось, что я пробую сдвинуть с места гору! А потом вдруг... Эти ножны даже легче, чем любые другие.

Лицо Тулея прояснилось, а Барвник, не сводя взгляда с артанина, что-то прошептал Щажарду. Тот пожал плечами, Барвник прошептал настойчивее, Щажард нехотя кивнул. Он выступил вперед и уже раскрыл рот, намереваясь сказать что-то очень важное и значительное, судя по его виду, но от дальней двери послышался шум, выкрики. Створки распахнулись, спиной вперед вдвинулись двое стражей. Один запнулся о край ковра, упал, нелепо задрав ноги. Второй пытался ухватить за рукав вторгшегося, это был высокий худой старик с белыми редкими волосами, что красиво и страшно падали на плечи, и с длинной белоснежной бородой.

В руке старика была длинная суковатая палка, он шел прямо к трону. Толпа перед ним расступалась, Придон сразу подумал, что это маг неслыханной мощи, ибо у тцара тысячи воинов охраняют город, сотни отборнейших героев стерегут дворец, а здесь, у дверей зала, сильнейшие из сильнейших. К тому же защищенные амулетами от всевозможных чар.

Старик двинулся к трону напрямик. Остановить его не смел никто, даже не пытались. Придон насторожился, пальцы скользнули к плечу, где всегда торчит рукоять топора, старик явно рассержен, может натворить бед... и в то же время что-то в облике старика вызвало симпатию. Старик явно не артанин, но идет гордо, не теряет достоинства даже в гневе, у него красивое лицо с суровыми морщинами старости, что не портят лицо, а придают ему значительность.

Ему показалось, что тцар вздрогнул, в масляных глазах под набрякшими веками мелькнуло беспокойство. Он даже оглянулся по сторонам, словно искал помощи, но старик уже остановился перед троном и выбросил вперед руку с указующим перстом. Из длинного рукава халата сухая рука торчала жалко, похожая на высохшую птичью лапу, пальцы были темные от солнца, с твердыми ногтями.

- Ты, - сказал старик обвиняюще. - Сидишь и пируешь?.. Наслаждаешься едой и питьем, слушаешь песни и смотришь на танцы, что придумывают только для тебя?.. Но как ты можешь, когда в далеком горном селе, откуда ты пришел в эти земли, твоя мать ослепла от слез, выглядывая тебя?.. У тебя трое братьев, все они навещают мать!

В зале наступила мертвая тишина. Гости опускали головы, делали вид, что не слышали ужасных слов старика, который напомнил, что их славный и могучий тцар был когда-то не самым славным и могучим. И что вообще не из рода правителей мира, а из какого-то бедного села.

Тулей поднялся, раскинул руки.

- Отец!.. Отец!.. Я тебя не узнал сразу, уж прости. У тебя такая борода за это время отросла... Отец, давай неспешно отдохнем, пообедаем, поговорим... Ты же знаешь, меня не очень жаловали в том селе, так что я вспоминаю о нем без радости...

- Не очень жаловали? - воскликнул старик гневно. - А ты... Как вел себя ты?

Тулей развел руками, Придон с изумлением увидел на лице грозного тцара то ли стыд, то ли сильное смущение.

- Отец... Я был молод, а в селе тесно... И слишком много хрупких горшков всюду. И все почему-то под ноги, под ноги... Пойдем за стол! Эй, накрыть нам на двоих!

Щажард суетливо оказался рядом, спросил угодливо:

- Обед подать в золотую гостиную?

- Лучше в жемчужную, - ответил Тулей. Спросил у старика уже почти веселым голосом: - Отец, кроме овечьего сыра... что закажем на обед? Жареных карпов из глубин высоких озер? Молодого барашка, вскормленного молоком дракона? Блюдо из соловьиных язычков, приготовленных в молоке девственных пчел?

Старик сделал шаг вперед, споткнулся и упал на бархатном ковре. Поднялся, старательно отряхнулся, словно здесь не роскошный дворец, а пыльная дорога.

- Я прошел, - ответил он горько, - много дорог в горах и лесах, я бродил в пустынях. На узких тропках над пропастью не падал... не спотыкался над бездной, я прыгал по вершинам утесов!.. Но если я здесь упал, где так уверенно ходит мой сын, то моя ли это дорога?

Мертвая тишина стояла в огромном зале. Даже занавеска на дальнем окне, взлетев от порыва ветерка, застыла в неестественном положении. Придон не дыша смотрел на тцара.

Взгляд Тулея был прикован к старику. Тот выпрямился, лицо стало спокойным и бесстрастным. Придон залюбовался гордым и полным достоинства лицом человека, чей сын стал тцаром великой страны. В той же мертвой тишине старик повернулся и пошел к выходу. Перед ним пугливо расступались, хотя только что там негде было яблоку упасть, но перед стариком образовалась широкая дорога, можно на трех конях в ряд. И лишь когда старый выцветший халат исчез за дверью, Тулей вздрогнул, провел ладонью по лицу. На миг Придон увидел упрятанную муку и сильнейший стыд, даже раздражение на все это пестрое, шумящее и славословящее его сборище слабых и льстивых людей, но через мгновение тцар уже выпрямился, с натугой рассмеялся, широко развел руками.

- Как он меня еще не взялся выпороть!.. Продолжаем пир, дорогое мои гости! Я рад вас всех видеть. Виночерпий! Еще вина. Лучшего, у тебя есть в подвалах, знаю.

Все задвигались даже чересчур усердно, словно наверстывая паузу. Стук ножей стал частым, будто град колотил по крыше, а гул от разговоров стал напоминать мерный шум морского прибоя.

Придон, о котором на это время забыли, с любопытством смотрел, как могучий повелитель Куявии выкрутится из неловкого положения, ведь и в Куявии чтут заповедь богов: бойся каждый своих мать и отца, а Тулею как-то неловко бояться такого отца. А сказано же у древних волхвов: "Даже если возьмут отец с матерью его кошелек с золотом и на его глазах выбросят в море, не может возразить им, показать, что расстроился, а тем более нельзя разгневаться на них. Пусть примет случившееся с молчаливой покорностью. Даже если он, одевшись в дорогие одежды, сидит во главе общины, и приходят его отец и мать, рвут на нем платье, бьют по лицу и плюют на него при всех - даже тогда не поносит их, а молчит, убоявшись Всевышнего, повелевшего почитать родителей". Ну-ну, великий тцар, выкручивайся...

Тулей как ощутил, зыркнул со злостью, но сейчас не до артанина, взмахом длани услал Щажарда ублажать гостей, шепнул пару слов Барвнику, и сразу же светильники вспыхнули ярче, под сводами начали порхать огромные разноцветные бабочки, прямо из стен зазвучала чарующая музыка.

Понятно, мелькнула мысль у Придона, что дети нередко идут дальше отцов. Тулей вон из деревушки, а сумел с наспех набранным войском захватить власть в Куябе. Такому трудно уважать родителя в дырявом халате. Не любить, любить просто, даже звери любят, а как раз уважать...

А вот кое-что Тулей нарушил! Куда бы ни уехал, обязан время от времени посылать родителям весточку. Если разбогател, то и денег. Золотых монет Тулей наверняка посылал не один мешок, но это могло быть не заботой, а бахвальством, если без слов почитания... Старик не зря сказал, что его братья навещают мать, значит, тоже живут вдали...

Он ощутил на себе недобрый взгляд. Тулей, уже освободившись, смотрел тяжело, с угрозой.

- Ты видел, артанин, - произнес он недобрым голосом, - такое, что негоже показывать чужим... И что ты скажешь?

- О чем? - спросил Придон.

- О чем видел!

Придон ответил с достоинством:

- Я только что видел самого достойного человека во всей Куявии.

Их взгляды сшиблись с такой силой, что в воздухе блеснули искры, словно при столкновении меча и топора. Запахло горячим железом.

Тулей сказал сквозь зубы со странным выражением:

- И, конечно же, ты имеешь в виду не меня? Придон ответил прямо:

- А сам ты как думаешь?

В зале наступила мертвая тишина. Все смотрели и слушали жадно. Ему почудилось, что слышит, как шлепаются по всему залу на мраморный пол слюни.

Тулей быстро зыркнул по сторонам, губы раздвинулись в принужденной усмешке.

- Ах да, все остальное - мелочи... Благородные артане их не замечают! Только почему-то все наши тайны им известны. Ладно, оставим наших гостей пировать, а мы с тобой удалимся. Ты расскажешь, как добывал ножны, а вместе поищем пути, как добыть рукоять.

ГЛАВА 7

В покоях Тулея, огромных и блистающих, как предыдущий зал, их тоже ждал роскошно накрытый стол. Вся посуда из чистого золота, кубки с множеством мелких рубинов, что красиво перемежаются с изумрудами. Придон даже залюбовался игрой красок, но тут же подумал, что все чересчур, чересчур. Словно тцар все еще не насладится богатством, как бедный пастух, попавший в пещеру с сокровищами.

Тулей перехватил его взгляд, поморщился.

- Думаешь, все еще ликую?.. Нет, но не менять же на глиняную посуду. Да и все равно теперь: золото или глина.

Придон по его жесту сел за стол. Тцар не последний дурак, мелькнула мысль, многое понимает. Хоть и не артанин. Но старик... есть же и в проклятой Куявии люди! Или же старик из тех артан, что когда-то ушли от набегов в горы, прижились, стали горными племенами. Не знают даже, что где-то проходит граница, которая делит их на артан и куявов.

Тулей широким жестом обвел стол.

- Все твое. Ешь, пей, пируй, на меня не смотри, у меня уже из ушей лезет.

Придон сел на указанное место, но на стол даже не взглянул.

- Я сыт, тцар. Я хочу увидеть твою дочь... услышать ее голос. И тогда я немедля отправлюсь за рукоятью. Тцар вскинул брови. Взгляд стал острым.

- Ты говоришь так, будто знаешь, куда идти!.. Ладно, будь по-твоему.

Он хлопнул в ладоши. Придон затаил дыхание, почудилось, что вот сейчас войдет божественная Итания. Из-за дальней портьеры вышел человек в неприметной одежде.

Тцар велел негромко:

- Позвать Щажарда и Барвинка.

Придон с разочарованием откинулся на спинку кресла. Все яства стали серыми и сразу покрылись пылью, а блеск драгоценных камней померк.

Щажард и старый маг явились, будто стояли за дверью. С ними был и красавец Горасвильд. Увидев его, Тулей нахмурился, Придон видел, как рука тцара уже приподнялась, словно хотел сделать некий выгонятельный жест, но пальцы, задрожав в непонятном усилии, медленно опустились на подлокотники.

Все трое остановились в почтительных позах, кланялись. Тулей сделал нетерпеливый жест, все трое так же одинаково сели вдоль стены. За стол, отметил Придон тут же, могучий Тулей не пригласил. Время пира закончилось, настало время совета.

- Что узнали о рукояти? - спросил Тулей.

Щажард и Горасвильд одновременно взглянули на старого мага. Однорукий встал, поклонился.

- Светлый тцар, за время твоего отсутствия мы осмелились потревожить покой древнего бога дивов. Тулей насторожился:

- Ого, как осмелели... И что же? Маг кивнул на Придона.

- Говорил с ним он. Мы смиренно стояли у входа. Тулей рассматривал Придона с великим удивлением и, как показалось взволнованному Придону, с растущим уважением.

- Говорил с... богом?

- Говорил, - ответил Придон.

- И... что же... он сказал? Придон пожал плечами.

- Ничего особенного. Ваш бог тоже не знает. Обещал поискать.

Молодой маг сказал жирным звучным голосом:

- Пресветлый тцар, он за сутки обойдет мыслью всю Куявию, все равнины, горы и долины, заглянет в каждую пещеру, каждую нору... И скоро даст ответ! Кстати, уже вечер, отсюда мы поведем артанина в старый храм. Дабы вопросить снова...

Закончив речь, он победоносно посмотрел на других. В отличие от них, он называл тцара не светлым, а пресветлым, что не могло не нравиться стареющему властелину.

Придон, чувствуя, как неприязнь растет, обронил как можно спокойнее:

- Туповатые у вас боги. Я и без них знаю, где в Куявии рукоять.

Он нарочито дважды назвал бога дивов богом Куявии, но эти тупые свиньи стерпели или не заметили оскорбления, да и сейчас распахнули рты лишь при последних словах.

Тулей переспросил недоверчиво:

- Знаешь? Где?

- Высоко в горах есть крепость дивов, - ответил Придон. - Туда еще не ступала нога куява... Что и понятно, там же холодно. И вдвойне скользко.

Щажард, чуткий к словам, пробормотал:

- Почему вдвойне?

- Лед тоже скользкий, - ответил Придон, смолчав о том, что куявы на своих соплях скользаются, но Щажард, похоже, скрытое оскорбление уловил, нахмурился, смотрит волком. Но черт с тобой, смотри, скоро он, Придон, заберет Итанию и увезет в родные края, где никогда больше не увидит этих рож. - Там все еще живут могучие дивы... Никто не знает, сколько там исполинов, сколько чародеев. Рукоять меча пока что в их храме.

Они смотрели, вытаращив глаза, уже все четверо. Наконец Щажард пробормотал:

- Пока что?

- Да, - ответил Придон. Пояснил, как деревенскому дурачку: - А потом она будет в этих ножнах.

И вскинул руку, касась кончиками пальцев металла за спиной, а заодно давая лишний раз посмотреть на горы тугих мышц.

Тулей глубоко задумался, все в напряженном молчании ожидали, что решит грозный тцар. Тулей оглядел их напряженные лица, улыбка тронула полные мясистые губы. Он звучно хлопнул в ладоши.

- Накрыть на стол!.. Если все повернулось так по-артански, то нам следует все же промочить горло. Все сроки сокращаются! Выходит, герой волен идти на поиски хоть сегодня... но мы должны помочь, чем сможем. Область, о которой он говорит, в самом сердце гор, в недоступном месте. Надеюсь, Придон, ты знаешь какие-то приметы того храма, иначе искать придется долго... К тому же тебе туда добираться годы. Не думаю, что этого жаждешь, хотя я слышал артанскую поговорку, что счастье не в самом счастье, а в пути к нему... Ха-ха!

Он захохотал, явно находя такую поговорку глупой и забавной. Старый маг бросил короткий взгляд на Придона.

- Но что можно сделать?

Придону почудилась некая подсказка тцару. Тулей кивнул.

- Если герой доедет до заставы Трех Мечей, то оттуда мы перевезем его на драконе через горы.

Горасвильд ахнул.

- И раскрыть врагу наши тайны? Тулей поморщился.

- Какие тайны за один перелет? А драконы летают и над Артанией. Решено! Как только он будет готов, сразу же волен к заставе...

- Я волен хоть сейчас, - ответил Придон твердо. - Как только увижу Итанию. Горасвильд вспылил:

- Да как ты смеешь, дерзкий, ставить условия самому величайшему из властелинов...

Он наткнулся на твердый взгляд тцара, поперхнулся, сник. Тулей кивнул.

- Резонно. Эй, позвать Итанию!

Снова незаметный человек выскользнул за двери. Барвник тем временем наклонился к Придону, втолковывал настойчиво:

- Мы не враги, понимаешь?.. По крайней мере, сейчас. Ибо добываешь обломки меча для нас, для Куявии. Понимаешь? Так что наша помощь - настоящая. Мы в самом деле хотим, чтобы ты сумел добраться до цели. И чтобы сумел вернуться. Потому мы берем на себя то, что знаем лучше. Тебе не надо искать дорогу - тебя доставят к самой границе земли дивов.

Горасвильд ядовито улыбнулся.

- А уже дальше, как сам хотел, ножками, ножками. Придон не повел в его сторону и бровью. Барвник поморщился, сказал настойчиво:

- А потом... потом на то же место снова пришлем дракона. На нем и вернешься в Родстан или в Родень. А уже оттуда сюда, в Куябу.

И снова увижу Итанию, мелькнуло в голове Придона. И она увидит, насколько я силен и отважен. Увидит, что я сделал то, о чем другие только трусливо мечтают.

Сердце внезапно затрепыхалось. Прямо в зале восходит солнце, но никто ничего не видит, тело бросило в жар, будто прыгнул в горячую воду, глаза безумно шарят по всех трем дверям, и тут наконец одна отворилась, Итания вошла... вплыла... внесло ли ее волшебство - он не заметил, только видел ее, слышал ее, а в нем снова говорил неведомый бог, в голосе которого мощи больше, чем - страшно вышептать! - чем в могучем гласе грозного и яростного бога войны, сражений, побед и воинской славы.

Итания присела рядом с отцом, глаза ее смеялись, Придон слышал ее чарующий голос, в нем самом пели райские птицы, а от восторга он мог бы взлететь и кувыркаться под сводами. Итания посматривала на него сперва со страхом, потом с изумлением, наконец он понял, что она слушает его безумные речи с непонятным огоньком в глазах.

Он сам не понимал, что говорил, а иногда и вовсе не слышал, голос бога слишком силен, а слышно было только стук сердца да грохот крови в ушах. Но его слушали, даже старый однорукий маг, которому такие речи должны быть вовсе омерзительны и богохульны, слушал, однажды даже кивнул, только глаза оставались темными, как лесные озера ночью.

Затем солнце померкло, повеяло стужей по обнаженной коже. Он ощутил, что Итания покидает их раньше, чем она поднялась, никто еще не заметил потери, а его грудь пронзили тысячи ножей, Итания это как-то поняла или ощутила его боль, он уловил в ее глазах сочувствие... потом она исчезла.

Остальные даже не заметили переход знойного дня в темную ночь, переговариваются, поднимают кубки, хрустят орехами, едят холодное мясо и рыбу, как из тумана донесся голос Тулея:

- Ну что, Придон, ты видел Итанию. Принеси весь меч - ты ее получишь. Но... если ты уже знал, где рукоять...

Выплыло лицо грозного тцара Куявии. Тулей сидел в кресле, откинувшись на спинку, могучие длани на широких подлокотниках, в правой руке чаша с остатками красного вина. В глазах насмешливое любопытство.

Придон страшным усилием воли, даже затрещали нити Души, выдрался из сказочного мира в этот, грубый, неустроенный, кивнул:

- Знал.

Даже голос ему показался хриплым, грубым и неестественным, ибо только что говорил с Итанией на небесном языке богов, который ей, конечно же, ведом по крови, по рождению.

Тулей насупился, глаза сердито блеснули из-под густых косматых бровей.