Чтение 28–й страницы книги ~Без пощады~

- Н-нет...

- Да его все смотрели! Вспомни, там еще Таманский в главной роли! Навигатора играет, с бородкой, ну?

- А! Премьера на прошлый Новый год?

- Да.

- Видела.

- Ну вот, они на своем фрегате тот же самый трюк делают... Кстати, не знаю, все мои друзья плевались: "какое говнище! так не бывает!" А как по мне - ничего. Есть там пара глупостей, но так, в общем, все похоже на правду. Хорошие у них консультанты были, вот что я тебе скажу.

- Ты меня лучше не пугай. Я фильма толком уже не помню... Но как у них щеки к ушам сползали от перегрузок - такое не забудешь.

- Ну, это-то как раз говнище, - хмыкнул пилот.

Планетолет вошел в верхние, крайне разреженные слои атмосферы. Но скорость у него была такая, что хватило и этого. Аппарат затрясся, будто пахал брюхом булыжную мостовую.

Вокруг носового обтекателя распустилась хризантема синего плазменного пламени.

Перегрузка росла.

Каждая клеточка, каждый грамм воды в организме стали тяжелее в полтора раза...

В два...

Два с половиной...

Три...

Три с половиной...

Откуда-то из недр планетолета доносились резкие ритмичные щелчки.

При достаточном воображении их можно было принять за первый признак необратимого гофрирования обшивки. Затем: растрескивание, свищевание, потеря герметичности. И заключительные аккорды: струи плазмы на гиперзвуке врываются внутрь "Счастливого"... дочиста вылизывают отсеки... за доли секунды кремируют пассажиров... и на прощание рвут планетолет в клочья.

К счастью, в этой области воображение у Тани было очень бедным. Щелчкам она значения не придала и ужасы динамического разрушения аппарата для себя не живописала. Чего не скажешь о Нарзоеве, который, как говорится, передумал тысячу думушек. Конечно, гофрирование обшивки здесь совершенно ни при чем, но...

Но что же там щелкает?

Вот дрянь! Что?

Четыре...

Четыре с половиной...

Пять, шесть, шесть с половиной, семь...

Восемь...

Восемь с половиной...

Восемь и семь...

Около 8,8 g индикатор перегрузки успокоился, поигрывая цифрами уже в сотых долях: 8,81... 8,85... 8,83... 8,81...

Их жесткий маневр не шел ни в какое сравнение с перегрузками при обычном, штатном заходе на посадку.

Таня хотела сказать: "Ух ты".

Или закричать: "Хватит!"

А может быть, просто ахнуть: "Господи..."

Но обнаружила, что не может говорить. Механически. Даже, наверное, предсмертный хрип не смог бы сейчас прорваться через спазмированные челюсти. Единственным членом во всем теле, который худо-бедно повиновался, оказался лучезапястный сустав правой руки и его пять подданных-пальцев.

Таня напряглась и поскребла по подлокотнику кресла. Из принципа. После чего правая кисть тоже окончательно отказала в повиновении.

Был, однако, в этой пытке один положительный момент: Таня и думать забыла о страшных черных флуггерах, чьи лазерные пушки могли расправиться с их скорлупкой в один-два залпа. Какие уж тут флуггеры, если "Счастливый" рискует просто не дожить до встречи с ними!

И вот, когда уже казалось, что они навеки останутся в этом трясущемся, пощелкивающем, налитом свинцом аду, стало еще хуже.

В естественное падение-планирование, которое должно было вскоре завершиться аэродинамическим выталкиванием планетолета из атмосферы, вмешалась мощь двигателей.

"Счастливый" резко задрал нос - при этом лепестки синей хризантемы удлинились и пощекотали стеклопакеты кабины.

Таня почувствовала, что вот-вот отключится. Лишь то обстоятельство, что ее сопротивляемость перегрузкам была повышена сеноксом - как у настоящего пилота, - удержало ее в сознании.

К счастью, уже через минуту на борту "Счастливого" установился нормальный вес. Установилась бы и блаженная невесомость, если б только Нарзоев выключил маршевые двигатели. Но он не спешил с этим, забираясь все выше.

Подозрительное пощелкивание прекратилось.

Нарзоев шумно, с видимым облегчением, вздохнул.

- Куда теперь? - спросила Таня. Можно сказать, бодро спросила, учитывая пережитое.

- К "Блэк Вельвету".

- Он далеко?

- Теперь близко. Согласно данным, переданным с флуггеров, улей сошел с геостационара на низкую орбиту, чтобы облегчить эвакуацию таких планетолетов, как наш. А нырок через атмосферу я провел так, чтобы "Счастливый" оказался как можно ближе к расчетной точке.

- Что значит к расчетной? Разве вы не знаете точно, где находится улей?! - Таня забеспокоилась.

- О господи, нет, конечно! Откуда? Я принял по радио только начальные координаты улья и параметры орбиты. Исходя из этого, можно вычислить, где улей окажется в такой-то момент времени. Но если он поменяет орбиту, а связь не восстановится... О, гляди, да это же он!

Таня принялась таращиться в открытый космос, надеясь увидеть две гигантские серебристые бочки, нанизанные на тонкую ось, - приблизительно так выглядел паром-улей с близкого расстояния.

И вновь без толку.

- Где?

- Да на верхнюю панель смотри, ду... глупышка.

На добавочную приборную панель над лобовым стеклом был вынесен контрольный интерфейс радиомаяка. Любой, кто умеет читать по полуаналоговым приборам, обнаружил бы, что произошел долгожданный захват (зеленый глазок), что курс у них верный (мигающий красный крест был лишь ненамного смещен вниз-вправо от зеленого), а дистанция самая что ни на есть детская - две с половиной тысячи километров.

Все те же самые факты были отражены и на интегральных мониторах в самом наглядном виде, но Нарзоев принадлежал к той категории пилотов, которые в первую очередь уделяют внимание показаниям независимых индикаторов. Если они есть, конечно.

- Смотрю. И что?

- А то, что у "Счастливого", оказывается, отличное железо! В вихре наведенных помех мы сумели вычленить несколько импульсов радиомаяка "Блэк Вельвета"! Мы запеленговали улей, а парсер произвел доуточнение элементов его орбиты! Теперь смотри, что я делаю...

Нарзоев с демонстративной вальяжностью протянул руку к панели автопилота.

- Смотри внимательно. Ти-ти-ти-та-та...

Его пальцы выбили заученную последовательность нажатий.

- И все. Все, дорогая моя! Пусть железо трудится. Больше от меня уже ничего не зависит.

Нарзоев с наслаждением потянулся, хрустнув косточками.

Планетолет должен был достичь улья за пять минут. Даже с учетом синхронизации орбиты, торможения и прецизионной коррекции для захвата с последующим докованием их полет обещал завершиться в течение четверти часа.

Пилот, прикрыв глаза, полностью ушел в себя.

Да, от него действительно ничего больше не зависело.

Но, как оказалось, хорошего в этом было мало.

- Глядите-ка! Глядите! - вдруг закричала Таня.

- Ну чего там еще? - устало спросил Нарзоев.

- Наши! Наш фрегат! Я даже могу прочесть его название! "Камарад Лепанто"! Тот самый, который старший на рейде!

Нарзоев наконец-то открыл глаза.

- Чего-о?.. Где?.. Мать честная!

Фрегат шел параллельным курсом - правее и несколько выше. Он был так близко, насколько это вообще возможно в космосе! Пожалуй, ближе даже, чем допускали нормы безопасности полетов!

Считанные десятки метров отделяли крошечный "Счастливый" от грозной боевой махины. Фрегат неспешно обгонял их, занимая позицию на курсовом угле сорок пять. Затем фрегат дал короткий, расчетливый импульс носовыми дюзами и "остановился". Теперь взаимная скорость "Камарада Лепанто" и "Счастливого" равнялась нулю, хотя - по отношению к Вешней - они изменяли свое положение в пространстве на девять километров ежесекундно.

Для Тани появление фрегата было событием радостным, но по большому счету - самоочевидным.

Ну как же! Раз всякие корабли снуют туда-сюда вокруг Вешней, должны же они когда-то встречаться! То, что просто так фрегат не станет подходить к гражданской лохани вплотную, что подобная оказия попросту немыслима, - Таня не понимала.

А Нарзоев понимал. Без особой надежды он попытался вызвать корабль.

На этот раз помех в эфире не было, но фрегат молчал, как мертвый. Вместо ответа "Камарад Лепанто" пыхнул ориентационными дюзами и стремительно провернулся на сто восемьдесят градусов вдоль продольной оси, встав по отношению к планетолету "вверх ногами".

При этом Нарзоев успел заметить сразу несколько нехороших вещей.

Правый борт корабля был украшен звездообразной пробоиной - несомненное свидетельство недавнего прямого попадания.

Одновременно с проворотом фрегата его зенитные башни перебросили стволы с борта на борт.

Крышки пусковой установки на корме одна за другой отъехали вбок, обнажив острые мордочки ракет "космос - космос".

Через секунду блеснула двойная молния... Вторая... Третья...

Ракеты выстреливались из шахт с такой скоростью, что за ними было невозможно уследить взглядом. Глаз фиксировал только ослепительную вспышку вышибного заряда и запуск реактивного двигателя - уже на почтительном расстоянии от фрегата.

- Ой! - Таня наконец сообразила, что фрегат появился здесь не ради того, чтобы его капитан помахал ей ручкой на прощание. - Алекс, что это?!

- Космическое сражение, - глухо сказал Нарзоев. - Настоящее.

- А где же враги?!

- Подозреваю, где-то там. - Он показал пальцем в пол.

- Под нами?!

- Если тебе так хочется - да... Хотя, похоже, правильнее было бы сказать "везде"...

Фрегат вновь переориентировался - на этот раз он лег на левый борт, повернувшись к "Счастливому" каплевидными надстройками с выдвижными стремянками антенн. Корабль вел огонь на оба борта: половина его башен стреляла "вниз", вторая половина - "вверх".

Затем "Камарад Лепанто" выдал долгий тормозной импульс (Нарзоев не позавидовал экипажу - на глазок ребятам досталось девять-десять g). "Счастливый" быстро вырвался вперед.

Когда они проходили мимо, перед носом фрегата сверкнула неяркая вспышка.

- Есть! Вот черти! Ай, Аргентина, уважаю! - Нарзоев завопил так, будто его любимые "пахтакоровцы" вогнали мяч в ворота ненавистного "Спартака". При счете 1:1. На последней минуте матча.

- Что? - пролепетала Таня.

- Они только что умудрились уклониться от ракеты! Ты видела? Пропустили перед носом! Она, конечно, рванула! Но это не прямое попадание! Не прямое!

- А может... может, нам полететь побыстрее? - осторожно предложила Таня, которая осознала, что все это не шуточки. Хотя взрывы в космосе не порождают грохота и дымных облаков, хотя не видны ни враги, ни растерзанные тела, ни окровавленные внутренности, но - "Камарад Лепанто" ведет жестокий бой. Здесь стреляют, и даже ракетами, и даже боевыми, и даже... с намерением попасть!

Стало быть, могут попасть и в "Счастливый"? Ой мамочки!

Могут - и еще как.

От следующей серии ракет фрегат, увы, уклониться не смог. Две он сбил, но третья настигла добычу.

Палуба между двумя носовыми башнями вспучилась и, лопнув, выплюнула облако огня. Спустя секунду последовал вторичный взрыв в топливных баках ориентационных дюз, и между башнями на мгновение выросли несколько тонких колонн синего пламени.

В следующую секунду корабль скрылся из виду, уплыв за корму "Счастливого". Примитивное оптическое оборудование планетолета не позволяло вести качественный круговой обзор.

В качестве утешения ("достается не только нашим!") на расстоянии прямой видимости проплыл технопризрак, который еще минуту назад являлся боевым флуггером. Крылья, стабилизаторы и носовой обтекатель сохранили приблизительное взаимное расположение - не хватало только остекления кабины и порядочного куска центроплана, превратившегося в облако мелких обломков-сателлитов.

Нарзоев догадался, что машина была разобрана прямым попаданием мощной ракеты с фрегата, но благополучно продолжала полет по инерции - как и должно быть при полном отсутствии сопротивления среды.

- Я говорю: полетели быстрее! - повторила Таня.

- Я бы рад, да только нельзя, - вздохнул Нарзоев. - Проскочим этот долбаный "Вельвет" - и тогда пиши-пропало. Наоборот, сейчас начнем сбрасывать скорость.

Стоило ему это сказать - и автопилот, выполняя программу стыковки с ульем, привел в действие маневровые дюзы.

Ни Таня, ни Нарзоев, ни Башкирцев со Штейнгольцем - хотя и были они вроде как непосредственными участниками событий - так толком и не поняли, что же произошло в тот день на орбите "Вешняя-1000-8".

А вот что.

Капитан улья, северный американец Эйприл Ту Сиэтл, не поверил, что началась война, поэтому он спокойно выполнил приказ старшего на рейде и подошел к планете поближе, чтобы принять три ожидавшихся планетолета: две вызывающе аляповатых морковки чоругов и нарядный голубенький челнок традиционного дизайна, принадлежащий русской организации под названием РАН. Что такое РАН, Эйприл точно не знал, но полагал, что это очередная парадная вывеска для филиала ГАБ.

Одна морковка чоругов прибыла почти сразу, другая задерживалась. Не появлялся и русский челнок.

Когда связь с фрегатом "Камарад Лепанто" потонула в скрежете помех, Эйприл начал неспешно готовить улей к отлету - в частности, передал всем находящимся в док-камерах планетолетам "первый звонок".

Затем системы наблюдения - достаточно совершенные, как и у любого звездолета-дальнобойщика, - засекли фрегат, направляющийся к "Блэк Вельвету".

"Очень любезно со стороны этих парней, - сказал капитан. - Под защитой военного флота мы будем чувствовать себя в полной безопасности".

Но по мере приближения фрегата обнаружилось, что он находится в странной компании. Параллельным курсом с ним шли двое малюток. Надо думать, это были ожидаемые планетолеты. Еще четыре относительно небольших объекта маневрировали на почтительном отдалении от фрегата, а два других появились со стороны Крокуса - и эта пара тоже приближалась.

Первым догадался навигатор: "Фрегат прикрывает планетолеты. Остальные отметки - флуггеры. И они не на нашей стороне, сэр".

Становилось горячо. Капитан отдал приказ немедленно уходить в Х-матрицу, но неожиданно был арестован вместе с навигатором и двумя пилотами.

Чего только не случалось с капитаном Эйприлом, но такое! Неслыханная наглость! На собственном ходовом мостике! Впрочем, война тоже не каждый день начинается...

Чоруги, вылезшие из своей морковки в нарушение всех карантинных запретов, свалились как снег на голову. Они угрожали экипажу продолговатыми предметами, завернутыми в ткань. Они тарахтели без умолку, бегали по стенам и требовали повременить с Х-переходом, пока свое законное место в док-камере не займет планетолет их собратьев "Жгучий ветерок".

Когда Эйприл и его офицеры сдали оружие, выяснилось, что чоруги угрожали им обычными универсальными отвертками. Но теперь-то у них появились трофейные кольты! Пришлось смириться с позором и выполнять требования чертовых космораков.

И даже после того как в улей угодила ракета, выпущенная конкордианским штурмовиком, чоруги продолжали упорствовать: ждать "Жгучий ветерок"!

Поступил пугающий доклад о том, что "Блэк Вельвет" не сможет использовать люксоген из правой группы танков: перебита магистраль. Это значило, что плановый прыжок к планете Екатерина невозможен.

Чоруги потребовали быстрого перерасчета колоний, оставшихся в пределах досягаемости улья. Также они милостиво разрешили пилотам продолжить прерванную подготовку к Х-переходу, ведь планетолет землян, а вслед за ним и "Жгучий ветерок" наконец-то произвели первичное докование. А жесткую фиксацию, вентилирование док-камер, слив топлива и прочие послестыковочные процедуры планетолеты могли произвести и после прыжка.

Бац! Второе попадание.

Сразу за ним - третье! В маршевую группу "D".

На ходовом мостике мигнул свет.

К этому времени улей уже набрал приличную скорость.

А навигатор, приняв во внимание, что группа "D" выведена из строя, выдал ошеломляющий ответ: нет таких колоний!

"Мы можем достичь только окрестностей Пельты, - сказал он, - но до самой планеты останется четыре-пять световых недель. Ближе подобраться никак нельзя. На Пельте нет крупных поселений, но есть ученые и военные. Мы с ними свяжемся, они нас спасут".

"Блэк Вельвет" вздрогнул в четвертый раз.

"...Но поскольку очередным попаданием уничтожен X-передатчик, - покосившись на приборы, бесстрастно продолжал навигатор, - то связаться с Пельтой без затрат времени мы не сможем. Придется ждать те самые четыре-пять недель, пока их не достигнет наш радиосигнал".

"Плохо. Очень плохо. Я надеялся попасть домой к половой линьке детей моих детей, - сказал старший чоруг. - Но делать нечего: прыгаем к Пельте!"

На самом деле за те быстрые мгновения чоруг успел сказать многим больше. Например, перечислил имена полутора десятков родственников, званных на праздник, и расхвалил заготовленные подарки. Но переводчик фильтровал ультраречевые потоки, которыми фонтанировали педипальпы чоруга.

Пятая ракета попала в центральный ствол "Блэк Вельвета" недалеко от ходовой рубки, взорвалась в междустенном пространстве и изрешетила осколками люксогеновый танк.

Люксоген неспешно потек. Двигатель ракеты еще несколько секунд проработал, выжигая остатки последней топливной шашки. Он вертелся волчком, реактивная струя испаряла люксоген, но для детонации этого чудесного вещества подобных условий было еще недостаточно.

Улей "Блэк Вельвет" благополучно ушел в Х-матрицу, лишив конкордианских пилотов удовольствия стать свидетелями его гибели.

Последняя минута показалась Тане, конечно же, самой-самой долгой. Улей убегал, планетолет - догонял. Относительная скорость сближения стала совсем невелика. По периметру отверстого зева док-камеры показались страховочные штанги-манипуляторы - гигантский кальмар вытянул щупальца, готовясь схватить добычу.

Только тогда Нарзоев обнаружил еще один планетолет, направляющийся к соседней док-камере.

- А вот это, Таня, чоруги. На черт знает чем летают...

Но ей было не до чоругов - в поле зрения вновь появился "Камарад Лепанто".

Силуэт корабля заметно изменился - исчезла половина надстроек, а кормовые башни фрегата застыли неподвижно с неловко задранными стволами.

Казалось, жизнь ушла из "Камарада Лепанто"...

Когда сверкнула уже знакомая двойная вспышка, Таня от радости была готова захлопать в ладоши.

- Они защищают нас! По-прежнему!

- Чего же ты хотела? - устало спросил Нарзоев. - Работа у людей такая... Ракетами стрелять.

И тут Тане открылся новый лик смерти - увы, не последний в тот день.

У фрегата появился неназванный, но страшный противник. Таня не ведала его имени, она не знала даже - это порождение Великорасы или чужак.

Далеко-далеко вспыхнули восемь красных звездочек. Вспыхнули - и сразу же погасли.

Это была причина.