Чтение 28–й страницы книги ~Боевая машина любви~

Когда нечеловеческим усилием воли Лараф заставил себя снова подойти к зеркалу, сзади раздался какой-то шорох - это Эри во сне устроился поудобнее, переложив голову на правое плечо.

Но Лараф не успел осознать этого.

Его локоть судорожно двинулся вбок и сбил на пол принадлежности для причесывания, висевшие на особых крючочках возле правого края зеркала.

Посыпавшаяся мелочь застучала по полу.

В мгновение ока Эри оказался на ногах.

В руках у него был салонный меч. В глазах стеной стояла отвага и готовность действовать: убивать или звать охрану флигеля - не важно.

Лараф увидел отражение стоящего Эри в зеркале и неловко распрямил свою ссутулившуюся спину.

Беспокоиться о тесемке теперь не имело смысла.

Были задачи и поважнее - например, чтобы ею не обеспокоился кто-нибудь другой.

Лараф прикрыл свою ключицу ладонью, стараясь выглядеть небрежным и сонным. И медленно повернулся к слуге.

В голову ему пришло спасительное воспоминание о том, что он собирался устроить Эри выволочку.

- Я, между прочим, звал тебя, остолопа!

- Звали? - на лице Эри отразилось крайнее недоумение.

- Да. Тебя. Звал. Чуть горло не ссадил.

Слова давались Ларафу с большим трудом, горло и впрямь саднило. Но проклятый слуга и не думал смущаться. Напротив, он был удивлен. "Неужели что-то не так?" - заволновался Лараф.

- Горло? - переспросил тот.

- Именно.

- А почему же вы не позвонили? - Эри указал в сторону хрустального колокола с посеребренными боками.

Тут до Ларафа дошло.

Чтобы позвать слугу, нужно было дернуть шнурок из скрученных шелковых веревок с золотой ниткой. Так, наверное, всегда поступал настоящий гнорр. Тот шнурок, что болтался в изголовье кровати, на которой он очнулся.

Про такие шнурки Лараф слыхал еще в Казенном Посаде. Кажется, Анагела, начитавшись какой-то столичной муры, мечтала завести себе такой же и гонять с его помощью свою единственную служанку по прозвищу Заячья Губа. Да только отец дал ей укорот, отодрав вожжами.

"Шилолова веревка! И Зверда хороша! Не могла уже сказать!" Конечно, Лараф понимал, что предусмотреть буквально все Зверда никак не могла. Да и в спальне гнорра она вряд ли когда-нибудь бывала.

- Там что-то случилось со шнурком... Надо будет посмотреть, - промямлил Лараф, корчась, как от боли в животе. - Мне нездоровится.

На лице Эри промелькнула тень беспокойства. Он уже подскочил было к Ларафу, но тот вовремя остановил его жестом.

- Послать за Знахарем? - предложил слуга.

- Успеется... - прокряхтел Лараф, с ужасом осознавая, что непоправимо переигрывает. - Лучше принеси мое платье.

Слуга застыл в нерешительности. "Опять что-то не так?" - у Ларафа так потели ладони, что на сорочке, в том месте, где он держал руку, проступило влажное пятно.

- А то платье - забрать? - предположил слуга, указывая в сторону спальни.

- Правильно, забери, - поспешно согласился Лараф.

"Еще одна промашка! Шилол пожри эту баронессу! Платье-то в спальне было!"

- А какое изволите доставить?

- Светло-серое. С золотыми... змеями... - Ларафу смутно вспомнилось какое-то из указаний Зверды, относившихся к разделу "гардероб".

- Вы хотите сказать, с тритонами?

- Ну да... с тритонами... Очень голова болит.

Провожаемый встревоженным взглядом Эри, Лараф поковылял к кушетке, держась за живот.

- Гиазир гнорр, может все-таки Знахаря?

- Ты мне тут Совет Шестидесяти не разводи! - прикрикнул на Эри Лараф. - Сам знаю, что делать!

Получилось довольно громко и достаточно грозно.

- Прошу меня простить, - опустил голову Эри.

- Прощаю. Принеси лучше воды...

В этот момент дверь спальни распахнулась и на пороге показалась та самая женщина с каштановыми волосами. "Это его, то есть моя жена. Овель".

Жена терла глаза и жмурилась. Личико ее было недовольным.

Протерев глаза, она впилась в Ларафа возмущенным взглядом, в котором, как показалось ему, сквозила неприязнь.

"Хороша!" - подумал Лараф. Но вступить в разговор с незнакомкой в соблазнительном пеньюаре не осмелился.

- Что тут происходит? - спросила она.

- Ничего... Мне очень нездоровится, - затянул свою волынку Лараф, страдальчески закатывая глаза.

Во взгляде женщины появилось нечто, похожее на материнское участие. Она, кажется, больше не сердилась.

"Все бабы такие - нужно только бедненьким прикинуться!" - обрадовался Лараф.

- Хочешь, я помассирую тебе спину? - участливо предложила Овель и подошла совсем близко.

Через газ пеньюара он мог различать все детали ее женственности, вплоть до темного треугольничка кудряшек внизу живота, и эти детали весьма мешали Ларафу изображать недомогание.

Овель и Эри, который, видимо, хотел еще что-то спросить, но опасался перебивать госпожу, смотрели на него во все глаза.

Лараф почувствовал себя человеком, прыгающим со льдины на льдину. Льдины маленькие и вертлявые, они качаются и не ровен час... не ровен час... кто-нибудь заметит эту шилолову тесемку! Лараф притиснул ладонь к ключице. Мышцы предплечья уже сводило судорогой.

- Мой бедный гнорр! - усмехнулась Овель и села на край кушетки. - На тебе и впрямь лица нет!

Эри уже открыл дверь, чтобы отправиться выполнять его поручения.

Как вдруг Лараф понял, что если он останется с Овель один на один, то совершенно обезумит. И вот тогда его обязательно раскроют.

Вдруг выяснится и раскроется все. Все станет очевидным: и Большая Работа, и тесемка, и все то, что произошло днем с пар-арценцем, и даже книга! И тогда - сырые подвалы Свода, вши, пытки. В лучшем случае. А в худшем - всепоглощающая воля кого-то из магов Свода...

Он почувствовал себя слабым и беспомощным. Зажатым в кольце коварных врагов в розовых пеньюарах с эмблемами Свода. Ему мучительно недоставало "Семи Стоп Ледовоокого".

"Нужно посоветоваться со Звердой!" - решил Лараф с лихорадочной быстротой.

И хотя их уговор со Звердой предполагал, что на связь с ней он выйдет только утром, после того, как позавтракает, Лараф решил, что ничего дурного не случится, если он позовет ее сразу же. Сразу же! Не-мед-лен-но!

- И еще одно, Эри! - бросил Лараф вслед слуге. - Вели от моего имени охране немедленно доставить ко мне баронессу Зверду велиа Маш-Магарт и ее супруга барона Шошу. В данный момент они пребывают в гостинице "Обитель блаженства".

Уже стоя в дверях, Эри обернулся.

- Прямо сейчас? - Эри кивнул в сторону черноты за окном.

- Прямо сейчас. И побыстрее!

Совершенно неожиданно Овель, как ужаленная, вскочила со своего места. Крылья ее ноздрей гневно трепетали, а брови столкнулись над переносицей парой рассерженных овечек. Губки были поджаты.

"Форменная ведьма!"

От ласкового участия не осталось и следа. Теперь Овель была действительно сильно рассержена. Только Лараф никак не мог взять в толк чем.

Стоило Эри закрыть дверь, как Овель подошла в Ларафу и, стоя перед ним, залепила ему звонкую оплеуху.

Пощечина была такой крепкой, что Лараф даже подался назад и ударился головой о стену. Щека горела, из глаз сыпались искры.

- Ублюдок! Такая низость! Приводить эту потаскуху в мой дом! Что скажет тетя!? - Овель трагически всхлипнула и, прошагав в спальню, что было сил хлопнула дверью.

"Ну и расклады у них тут во дворце!" - присвистнул Лараф, когда наконец-то остался один.

Но не успел он как следует расслабиться на кушетке, как пол под ним задергался и откуда-то с севера послышался такой грохот, словно небеса, которым наконец-то надоело висеть, попросту свалились.

Под окном послышались вопль о помощи. Увесистый кусок штукатурки свалился Ларафу на голову и сознание его на время помутилось. В комнату ворвались трое дородных парней при оружии и, схватив его под руки, поволокли из комнаты прочь, на улицу. Один из них держал над драгоценной головой гнорра большой круглый щит, двое других прикрывали господина с боков.

- Слишком много для одного дня, - прошептали губы Ларафа.

- Что вы сказали, милостивый гиазир? - переспросил мужской голос.

Это был голос Эри.

Лараф лежал на лавочке, которую окружали кусты можжевельника. Его тело было накрыто покрывалом из песцового меха.

- Шилол это все раздери! Вот, что я сказал! - и Лараф снова погрузился в ледяную дрему.

Вокруг происходили такие необычные и жуткие вещи, что даже бесстрашная Зверда позволила себе на время утратить свое бесстрашие.

Всего за несколько минут мир вокруг полностью изменился.

Отовсюду слышался титанический грохот - это рушились массивные здания Желтого Кольца.

В морозном воздухе клубилась пыль, а бледный лунный свет сообщал ей сводящее с ума призрачное свечение.

Вокруг все беспрерывно вопили и орали.

На глазах у Зверды упавшая колонна задавила сразу четверых. А пятый, которого колонна только придавила, ревел так, что кровь закипала в жилах от жути.

Шоша беспрерывно сквернословил. Довольно скоро, правда, его словарный запас иссяк и он замолчал, укрыв Зверду в своих медвежьих объятиях.

Наверное, можно было бы куда-то побежать. Да вот только Зверда понимала, что бежать бесполезно.

Они все еще стояли недалеко от входа в гостиницу, поскольку это место было окружено чем-то вроде садика и сравнительно мало пострадало. Желающих постоять там, правда, только пребывало. Видимо, достоинства места были очевидны не только Зверде.

- Только давки нам не хватало, - мрачно заметил Шоша, когда бурный поток дико завывающих горожан влился в водоворот столь же дико вопящих аристократов с Красного Кольца.

- Как вы думаете, барон, может это и есть конец дней, тот самый День Охарада? - свой вопрос Зверде пришлось прямо-таки прокричать в ухо Шоше.

- Нет. Не День Охарада, - отчеканил Шоша.

Как бы возражая словам Шоши, крыша "Обители блаженства", выдержавшая все предыдущие толчки, просела внутрь здания.

- Смотри, скоро с нашего места можно будет увидеть Пиннаринский маяк... - Зверда была готова заплакать от перенапряжения и страха, но именно поэтому молчать ей казалось невыносимым.

- Не знаю, как насчет маяка, но кое-что я уже вижу. Лучше бы я видел маяк! - мрачно проорал Шоша и указал Зверде куда-то в толпу.

Со стороны дворца прямо через оголтевшее человеческое стадо, бесцеремонно расталкивая людей ножнами, локтями и кулаками, к ним приближались несколько офицеров в высоких касках с белыми гребнями. Это была личная охрана Сайлы исс Тамай.

Они шли к ним, они шли за ними, козыряя именем Сиятельной княгини - и в этом у Зверды не было никаких сомнений. Коренастый бородач, судя по всему - командир, указал на них своим спутникам.

- По-моему, мы здесь становимся лишними, - сказала Зверда.

- Согласен. Вы готовы бежать?

- Готова.

- Я пойду первым. А вы сейчас привяжетесь кушаком к моему поясу. Чтобы не потеряться.

Но не успели они образовать связку и начать протискиваться через толпу в направлении, противоположном дворцу, как Шоша уперся в грудь какого-то скользкого молодца со стеклянными глазами.

Не успел Шоша впечатать в челюсть молодцу свой увесистый фальмский кулак, как молодец вполне неприметно пнул его окованным носком сапога под колено. Да так, что Шоша едва не умер от пронзившей его позвоночный столб боли. Оковка была не простая...

Не успел барон опомниться, как услышал:

- Прекратите сопротивление. Приказано немедленно доставить вас ко дворцу.

- Но позвольте, какое там "немедленно"? Не видите, что вокруг творится, что ли? - в негодовании зашипела Зверда.

- Приказ. Нас это не интересует.

- Желаю вам, отроче, чтобы вас стеной припечатало. Может, это вас наконец заинтересует, - буркнул Шоша.

В такой давке он не мог ни вынуть из ножен меч, ни достать змееживой бич.

Зверда видела: препираться бесполезно. Сопротивляться - нежелательно. И солдаты из охраны княгини, и люди из Свода с прытью рыночных жуликов, способных перемещаться по ярмарочной площади в любом направлении и при любом стечении народа с уведенной мошной в руках, окружили их со всех сторон.

Дурные предчувствия нахлынули на баронессу. Вспомнилась неоконченная Большая Работа и этот сумасшедший тип, назвавшийся Кальтом Лозоходцем, царем ре-тарским. То-то понравится царю в теле Ларафа!

И Лагха улыбался так загадочно во время их последней встречи... "Может, какой-то идиот из гостиничной прислуги проявил необычайную сметливость и донес в Свод, пока я была поглощена Большой Работой? Ведь понятно же, что комнаты могут просматриваться как минимум через Зрак Благонравия!"

Зверда бросила прощальный взгляд на гостиницу. Здание хоть и выглядело плачевно, но все-таки стояло. Это означало, что пришелец Кальт запросто мог и выжить.

В этот момент Зверде хотелось только одного: чтобы еще один мощный толчок превратил "Обитель блаженства" в курган из каменного крошева, с которым перемешаются кости хромоногого тела Ларафа и душа сумасшедшего выскочки, "царя Ре-тарского".

- Гиазир гнорр... Гиазир гнорр...

Лараф открыл глаза.

Земля все еще приплясывала, вдали по-прежнему грохотал гром. Но только Ларафу было все равно. К нему возвратились бодрость и спокойствие. Как ни странно, короткий сон-забытье освежил его.

- Ну я гиазир гнорр. И что теперь? - Лараф сел на лавочке и уставился на Эри.

Только тут он обнаружил, что из-под песцового покрывала торчат его босые ноги. Он все еще был в ночной сорочке.

- Вы ведь велели доставить баронов Маш-Магарт?.. - с некоторой неуверенностью в голосе начал Эри.

Лараф помнил, что именно с такой вкрадчивой интонацией обычно разговаривают со значительными людьми, переживающими похмелье. "Вы ведь заказывали вчера поросенка, начиненного липовой стружкой и семенем хорька?" - с ударением на словах "вы" и "заказывали" спрашивает трактирщик у купчины поутру. "Так вот мы вам именно такого сообразили".

- Я? Велел. Ну конечно я велел! Зверда здесь?

- Здесь, - с облегчением кивнул Эри, который был готов к тому, что гнорр, находящийся в таком несвойственном ему помрачении рассудка, да вдобавок и ударенный по голове случайным кирпичом, не вспомнит о своем приказании. - Звать?

- Зови. Немедленно.

- С ней ее супруг, барон Шоша, - вкрадчиво прибавил Эри.

- Мужа тоже зови, - отмахнулся Лараф.

- А вот - вода, - сказал Эри и сделал знак неприметному мальчику, жавшемуся к кустам.

Мальчик держал поднос, на котором стоял кубок. Эри передал кубок Ларафу.

- Это что, микстура? - Лараф брезгливо поморщился.

- Нет, это обыкновенная вода, - терпеливо повторил Эри. - Просто вода. Вы ведь заказывали воду?

- Все верно. Я заказывал, - стараясь казаться вменяемым, согласился Лараф.

- Совсем скоро я принесу вам ваше платье!

Когда провожатые подвели Зверду и Шошу к можжевеловой рощице невдалеке от Буковой Горки, где жили гнорр и его супруга, Зверда была взвинчена до предела. Шоша же - напротив, спокоен до заторможенности.

"Это была твоя идея", - процедил Шоша, когда они входили в ворота. Стена, окружающая дворец Сиятельной, степенно проседала и местами разваливалась под напором подземных толчков.

Зверда не стала уточнять, какую именно идею имел в виду Шоша: то ли насчет похищения Ларафа и обмена телами, то ли насчет изничтожения Вэль-Виры, которая потом трансформировалась в идею обмена телами. Да это было и не важно. Поскольку все стоящие идеи баронов Маш-Магарт были ее, Зверды, идеями. Даже когда тщеславный Шоша был убежден в обратном.

- Подождите. Я схожу спрошу, может ли гнорр принять вас сейчас, - сказал тот самый молодчик, которому Шоша так и не пересчитал зубы.

Они снова остались ожидать в обществе конвоя. Наконец, легавый вернулся и кивнул утвердительно. Зверда не знала радоваться этому или нет. Поскольку уверенности в том, что Большая Работа удалась, у нее по-прежнему не было. Ведь с Ларафом они договорились о встрече не раньше следующего утра!

- Гнорр ждет вас там, на лавке.

Зверда положила руку на плечо Шоши. "Я схожу сама", - читалось в ее глазах. Шоша кивнул.

Он знал, что если Большая Работа действительно не удалась и гнорру все известно, а теперь гнорр попросту хочет сказать последнее "прости" перед тем, как утопить баронов Фальмских в Жерле Серебряной Чистоты, то... то если у кого-то из них и есть шансы изменить мнение гнорра на противоположные, так это у Зверды! А он, пожалуй, только помешает.

- Супруга вашего, Шошу велиа Маш-Магарт, гнорр тоже просят...

- У моего супруга сейчас нет настроения. Он переговорит с гнорром несколько позже, - бросила Зверда и смело направилась в можжевеловые заросли.

Гнорр сидел на скамье, укрытый меховым покрывалом.

На расстоянии в десять шагов Зверда остановилась. Сердце ее бешено колотилось, по спине ползли предательские мурашки. Менее часа назад она рассчитывала и была готова без колебаний и страха умертвить Лагху в теле Ларафа. А теперь, глядя на Лагху, она снова трепещет, снова боится и снова не знает как действовать!

Зверда боялась заговорить первой. А шилолов гнорр был так погружен в себя, что просто не замечал ее. Или делал вид, что не замечает, хитрая бестия.