Чтение 28–й страницы книги ~Амулет Самарканда~

Натаниэль открыл глаза и произнес эти слова вслух, и голос его был громок, чист и звонок. И в конце пятнадцатого слова он с силой ударил рог об колено и разломил его надвое.

Когда слоновая кость раскололась и слова отзвучали, Рамутра замер словно вкопанный. Окружавшая его воздушная рябь затрепетала, сперва слабо, потом всё сильнее и сильнее. Щель в центре зала немного приоткрылась. А потом демон как-то внезапно съежился, отступил к щели и исчез.

Щель закрылась, и даже шрам на ее месте молниеносно затянулся.

Когда она исчезла, зал вдруг показался пустым, словно огромная пещера. Всего одна люстра и несколько небольших настенных светильников по-прежнему продолжали гореть, рассеивая полумрак.

За окном вечернее небо успело посереть - уже сгущались сумерки. Слышно было, как ветер шуршит в кронах деревьев.

А в зале царила абсолютная тишина. Толпа волшебников и парочка избитых, потрепанных бесов застыли недвижно. Двигался лишь один: мальчишка, что, прихрамывая, шел к центру зала, и в руке у него болтался Амулет Самарканда. Нефритовая вставка Амулета тускло поблескивала.

Среди всеобщего гробового молчания Натаниэль подошел к Руперту Девероксу, наполовину придавленному распростертым министром иностранных дел, и осторожно вложил Амулет ему в ладонь.

Бартимеус

Вот в этом весь этот мальчишка. После того как он свершил величайшее деяние всей своей невеликой жизни, логично было бы ожидать, что он тихо осядет на пол от изнеможения и облегчения. И что же, осел он? Как бы не так! Это был его счастливый шанс, и мальчишка использовал его на полную катушку, самым мелодраматическим образом. Он, еле живой, словно раненая птица, прохромал под взглядами присутствующих через разгромленный зал прямо к средоточию власти. Что он намеревался сделать? Этого не знал никто. И никто не смел предполагать (я собственными глазами видел, как дернулся премьер-министр, когда мальчишка протянул к нему руку). А затем состоялся кульминационный момент сей маленькой постановки: легендарный Амулет Самарканда - подними его повыше, чтобы всем было видно! - вернулся в лоно правительства. Мальчишка даже не забыл почтительно поклониться.

Естественно, это произвело фурор.

Каково представление, а? На самом деле это инстинктивное стремление произвести впечатление на толпу даже в большей степени, чем его способность изводить джиннов, заставило меня подумать, что мальчишке, возможно, суждено добиться в этой жизни редкостных успехов. [Примечание: Волшебники используют драматические эффекты не только для того, чтобы внушить трепет простому люду, - они с тем же успехом применяют определенные приемы, чтобы поразить и перехитрить друг дружку.] И эти его действия определенно произвели желаемый эффект: он в мгновение ока оказался в центре восхищенной толпы. Воспользовавшись тем, что в этой суматохе никому не было дела до меня, я сменил облик Птолемея на внешность мелкого беса и, когда толкотня немного улеглась, скромно повис у мальчишки за плечом. Я совершенно не желал, чтобы кто-нибудь засек мои истинные возможности. В противном случае кто-то мог вспомнить об отчаянном демоне, недавно бежавшем из государственной тюрьмы.

Плечо Натаниэля оказалось идеальным насестом для желающего понаблюдать за последствиями несостоявшегося государственного переворота, ибо мальчишка еще самое меньшее несколько часов оставался в центре внимания. Куда бы ни шли премьер-министр и прочие видные лица правительства, Натаниэль постоянно был рядом с ними, отвечал на множество их вопросов и подкреплял силы конфетами, услужливо подносимыми всякими мелкими сошками.

Когда наконец-то была произведена перекличка, выяснилось, что среди пропавших числятся четыре министра (к счастью, достаточно незначительных) и один замминистра. [Примечание: Кроме того, в щели или во рту у Рамутры также сгинули Аманда Кэчкарт, Саймон Лавлейс и шесть слуг, но, учитывая сопутствующие обстоятельства, эти потери мало печалили волшебников.] Кроме того, несколько волшебников сильно преобразились внешне либо претерпели иные неудобства.

Всеобщее облегчение быстро сменилось гневом. С уходом Рамутры волшебники сумели натравить своих рабов на магические барьеры в дверях и в окнах и поспешно выскочили из зала. Усадьбу тщательно обыскали, но так никого и не нашли, кроме множества слуг, мертвого старика и очень злого мальчишки-слуги, запертого в туалете. Тот волшебник с рыбьей физиономией, Руфус Лайм, удрал - что и неудивительно. Никаких следов чернобородого человека, охранявшего ворота, тоже не обнаружилось. Оба словно растаяли в воздухе.

Натаниэль также провел дознание на кухне, среди поваров, забившихся в кладовку и там дрожавших от страха. Повара сообщили, что примерно с полчаса назад [Примечание: То есть ровно в тот самый момент, когда сгинул Лавлейс.] шеф-повар испустил громкий вопль, вспыхнул синим пламенем и чудовищно увеличился в размерах, а потом исчез в облаке серы. При обыске кухни был обнаружен мясницкий нож, глубоко погрузившийся в камни очага - последнее воспоминание о рабстве Факварла. [Примечание: И на этот раз наше противоборство так ничем определенным и не закончилось. А жаль. Я уже предвкушал, как вздую Факварла. А то до сих пор всё как-то руки не доходили.]

Поскольку главные заговорщики погибли или бежали, волшебники принялись допрашивать слуг. Однако же те сумели доказать, что ничего не знали о готовящемся заговоре. Они сообщили, что несколько недель назад Саймон Лавлейс принялся наводить на зал новый лоск и вход туда надолго оказался закрыт для всех. Незримые работники - их труды сопровождались странными звуками и цветными вспышками - сделали стеклянный пол и заложили под него новый ковер, [Примечание: И, несомненно, соорудили в соседней комнате потайной механизм, который должен был привести в действие решетки, перекрывающие окна, и убрать ковер. Некоторые разновидности фолиотов чрезвычайно искусны в строительных работах; когда я трудился над стенами Праги, у меня под началом был отряд таких фолиотов. Они хорошо работают - если, конечно, позаботиться, чтобы до них не доносился звон церковного колокола. В противном случае они бросают инструменты и рассыпаются в прах. В праздничные дни это превращалось в настоящую обузу: мне пришлось нанять целую ораву бесов с совками и метелками, чтобы те убирали образующийся мусор.] а надзирал за ними некий хорошо одетый джентльмен, круглолицый, с рыжеватой бородкой.

Это дало новую зацепку. Мой хозяин тут же сообщил, что сегодня утром видел именно такого человека, уезжающего из поместья, и в лондонскую полицию - а также полицию окрестных графств - тут же полетели гонцы с описанием этого человека.

Когда все мыслимые меры были приняты, Деверокс со старшими министрами подкрепились шампанским, холодным мясом и фруктами в желе и наконец-то выслушали историю моего хозяина целиком. Что это была за история! Какую потрясающую байку он состряпал! Даже меня, хоть я давно привык к людскому двуличию, потрясла та наглая ложь, которую он сочинил. Откровенно говоря, ему действительно было что скрывать. Например, то, что он сам стащил Амулет Самарканда. Или мое столкновение с Шолто Пинном. Но в его истории наличествовало много и такого вранья, без которого прекрасно можно было обойтись. Я тихо сидел на плече у мальчишки и слушал, как меня именуют "мелким бесом" (пять раз) "разновидностью фолиота" (два раза) и даже "гомункулусом" (один раз). [Примечание: Гомункулус - крохотный человечек, созданный при помощи магии; их частенько сажают в бутылку, в качестве магического сувенира. Некоторые из них наделены провидческими способностями, но поступать всегда нужно строго наперекор их советам, поскольку гомункулусы очень злобные и стремятся напакостить своим создателям.] Можете себе представить подобное оскорбление?!

Но и это было еще не всё! Мальчишка поведал (сделав круглые скорбные глаза), что его дорогой наставник, покойный Артур Андервуд, давно подозревал Саймона Лавлейса, но не мог добыть доказательств. И так тянулось до того рокового дня, когда Андервуд случайно узнал, что у Лавлейса находится Амулет Самарканда. Но прежде чем он успел сообщить об этом властям, Лавлейс в сопровождении своего джинна явился к ним домой, задумав убийство. Андервуд вместе со своим верным учеником, Джоном Мэндрейком, оказал героическое сопротивление, и даже миссис Андервуд внесла свой вклад, отважно попытавшись остановить Лавлейса. Но всё было тщетно. Мистер и миссис Андервуд погибли, а Натаниэлю пришлось бежать, спасая свою жизнь. Ему помог один мелкий бес. Когда мальчишка рассказывал об этом, в глазах у него стояли слезы, как будто он и вправду верил во всю эту белиберду.

На этом основная часть вранья закончилась. Не имея возможности доказать вину Лавлейса, Натаниэль отправился в Хедлхэм-Холл в надежде как-нибудь предотвратить готовящееся чудовищное преступление. И теперь он счастлив, что ему удалось спасти жизни благородных правителей его страны, и так далее, и тому подобное. Честное слово, бес, и тот бы заплакал от умиления.

Но они это съели! Проглотили и даже не поморщились! Натаниэль еще раз наскоро перекусил, глотнул шампанского, и его увезли в министерском лимузине в Лондон, навстречу новым расспросам.

Я, конечно же, отправился следом за ним. Не хватало еще, чтобы он исчез из виду! За ним должок. Невыполненное обещание.

Шаги слуги стихли. Мы с мальчишкой огляделись по сторонам.

- Мне больше нравилась твоя старая комната, - сказал я. - Тут воняет. И даже повернуться негде.

- Ничего и не воняет.

- Воняет. Свежей краской, пластиком и всякими новыми сборными штуковинами. Хотя тебе это, я полагаю, как раз подходит - не так ли, мистер Мэндрейк?

Мальчишка не ответил. Он подошел к окну и выглянул наружу.

Шел вечер второго дня после великого хедлхэмского явления демона, и впервые с того момента мой хозяин оказался предоставлен сам себе. Большую часть миновавших суток он провел в беседах с министрами и полицией, пересказывая свою историю и, несомненно, с каждым разом привирая что-нибудь еще. Я тем временем торчал на улице [Примечание: В правительственных учреждениях обычно полно афритов и следящих шаров, и я боялся, что они могут меня засечь.] и дрожал от нетерпения. Когда Натаниэль остался на ночь в Уайтхолле, в спальне, специально сооруженной для особых случаев - а Уайтхолл охраняется нехило, - я занервничал еще сильнее. Пока он там храпел, мне пришлось слоняться снаружи. Мне необходимо было переговорить с ним, а случая никак не представлялось.

Но теперь миновал еще один день, и будущее Натаниэля было определено. Служебный автомобиль отвез мальчишку в дом его нового наставника - современное здание на южном берегу Темзы. Ужин должны были подать в половине девятого; наставник будет ждать мальчишку в обеденном зале в восемь пятнадцать. А значит, у нас с Натаниэлем есть час свободного времени. Я надеялся, что этого хватит.

Комната была обставлена совершенно заурядно: кровать, письменный стол, платяной шкаф (на этот раз - встроенный), стеллаж с книгами, тумбочка, стул. За дверью - крохотная ванная комната. На беленом потолке - мощный электрический светильник; в стене - небольшое окно. Снаружи лунный свет играл на водах Темзы. Мальчишка смотрел на здание Парламента, расположенное почти напротив, и на лице у него застыло странное выражение.

- Отсюда до него намного ближе, - заметил я.

- Да. Она гордилась бы мною.

Он повернулся и обнаружил, что я принял облик Птолемея и развалился у него на кровати.

- А ну уберись оттуда! Я не желаю терпеть твои... Ух ты! - Он заметил книгу на полке над кроватью. - "Компендиум Фауста"! Мой личный экземпляр! Вот здорово! Андервуд запрещал мне даже притрагиваться к этой книге.

- Не забывай - Фаусту она не принесла ничего хорошего.

Но он не слышал - увлеченно листал книгу.

- Блестяще... И мой наставник говорит, что я могу заниматься мелким чародейством у себя в комнате.

- Ах, да! Твой замечательный новый наставник! - Я печально покачал головой. - Ну и как, ты ею доволен?

Мальчишка энергично закивал.

- Мисс Уайтвелл очень могущественна. Она многому меня научит. И будет относиться ко мне с должным уважением.

- Ты так думаешь? Считаешь ее благородной достопочтенной волшебницей? - Я скривился. Моя старая знакомая, Джессика Уайтвелл, тощая, как кочерга, глава службы безопасности и лондонского Тауэра, контролирующая Скорбный Шар... О да, с могуществом у нее всё в порядке. И, несомненно, уже само то, что власти поручили Натаниэля ее заботливому уходу, свидетельствует, как высоко они его ценят. Конечно, она будет совсем не таким наставником, как Артур Андервуд, и позаботится, чтобы таланты Натаниэля не пропадали впустую... А вот как это всё повлияет на его характер - уже другой вопрос. Ну... Несомненно, он получил именно то, чего заслуживает.

- Она сказала, что меня ждет превосходная карьера, - продолжал тем временем мальчишка, - если я правильно воспользуюсь ситуацией и буду трудиться изо всех сил. Она сказала, что займется моей подготовкой и что, если всё пойдет хорошо, я окажусь на гребне волны и скоро уже буду работать где-нибудь в министерстве, набираться опыта.

Глаза Натаниэля снова вспыхнули торжеством, и мне сразу захотелось позлить его. Я демонстративно зевнул и хлопнулся на подушку, но он продолжал.

- Она сказала, что там нет никаких ограничений по возрасту - только по способностям. Я сказал, что мне хотелось бы поучаствовать в работе министерства внутренних дел, того отдела, который занимается поисками Сопротивления. Ты в курсе, что, пока нас не было в Лондоне, здесь произошло еще одно нападение? Взорвали кабинет в Уайтхолле. Пока что никому ничего не удалось обнаружить, но я готов поспорить, что сумею выследить этих типов! Первым делом я изловлю Фреда и Стенли, и ту девчонку. Потом я заставлю их говорить, а потом...

- Сбавь обороты, - сказал я. - Тебе что, мало подвигов? Прикинь: ты убил двух свихнувшихся на власти волшебников, спас сотню свихнувшихся на власти волшебников... Ты и так герой.

Мой сарказм пропал впустую.

- Вот и мистер Деверокс сказал то же самое.

Я резко сел и повернулся к окну, приставив к уху ладонь.

- Слушай! - воскликнул я.

- Что?

- Восхищенные кличи толпы. - Мальчишка нахмурился.

- Что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду, что правительство предпочло замолчать всю эту историю. Где фотографы? Где репортеры? Я думал, что твоя фотография будет сегодня красоваться на первой странице "Таймс". Они должны бы были расспрашивать тебя о жизни, торжественно вручить тебе медаль, выпустить марки с твоим портретом... И где же это всё, а?

Мальчишка фыркнул.

- Они держат это в секрете по соображениям безопасности. Мне так и сказали.

- Да не ради безопасности, а ради того, чтобы не выглядеть идиотами. "ДВЕНАДЦАТИЛЕТНИЙ МАЛЬЧИК СПАСАЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВО". Представляешь себе такой заголовок? Да над ними хохотали бы повсюду. А этого ни один волшебник не желает - уж можешь мне поверить. Когда над волшебниками начинают смеяться, это начало их конца.

Мальчишка самодовольно ухмыльнулся. Он был еще слишком молод, чтобы понять всё это.

- Нам следует бояться не простолюдинов, - сказал он, - а заговорщиков, тех, кому удалось ускользнуть. Мисс Уайтвелл говорит, что этого демона должны были вызывать как минимум четыре волшебника, значит, помимо Лавлейса, Скайлера и Лайма там участвовал по крайней мере еще один. Лайм удрал, а того рыжебородого волшебника не видели ни в портах, ни на аэродромах. Вот где настоящая загадка. Я уверен, что Шолто Пинн тоже в этом замешан, но не могу об этом говорить - после того, что ты учинил у него в магазине.

- Да, - согласился я, закинув руки за голову и задумчиво уставившись на него. - Полагаю, тебе и вправду есть что скрывать. Например, меня, твоего "мелкого беса", и все мои подвиги. И то, что это ты украл Амулет и подставил своего наставника...

Мальчишка вспыхнул и притворился, будто ему срочно понадобилось что-то отыскать в платяном шкафу. Я встал и подошел к нему.

- Кстати, - добавил я, - я заметил, что в своем изложении событий ты отвел мистеру Андервуду ведущую роль. И зачем, интересно? Чтобы избавиться от угрызений совести?

Натаниэль стремительно обернулся. Оказалось, что он покраснел еще сильнее.

- А если ты и прав, что с того? - огрызнулся он.

Я серьезно взглянул на него.

- Ты сказал, что отомстишь Лавлейсу за себя, - сказал я, - и ты выполнил свое обещание. Возможно, это немного уменьшит твою боль. Во всяком случае, я на это надеюсь. Хотя не уверен. Но ты также обещал, что, если я помогу тебе справиться с Лавлейсом, ты меня освободишь. Что ж, я помог, хоть это и было нелегко. Полагаю, несколько раз я спас тебе жизнь. Лавлейс мертв, а ты возвысился - в собственных глазах - на немыслимую прежде высоту. Итак, настало время выполнить обещание, Натаниэль, и отпустить меня.

На миг воцарилось молчание.

- Да, - наконец произнес мальчишка. - Ты помог мне... Ты спас меня...

- К вечному моему стыду.

- И я... - Он остановился.

- Смущен?

- Нет.

- Счастлив?

- Нет.

- Чуть-чуть благодарен? - Мальчишка глубоко вздохнул.

- Да. Я благодарен тебе. Но это не отменяет того факта, что ты знаешь мое подлинное имя.

Пора было решить этот вопрос раз и навсегда. Я устал. После девяти дней, проведенных в материальном мире, мою сущность терзала боль. Мне необходимо было уйти.

- Верно, - согласился я. - Я знаю твое имя, а ты знаешь мое. Ты можешь вызвать меня. Я могу причинить вред тебе. Мы квиты. Но кому я могу сказать твое имя, если буду находиться в Ином Месте? Никому. Так что ты сам заинтересован в том, чтобы как можно скорее отослать меня. Если нам обоим повезет, меня ни разу больше не вызовут при твоей жизни. Как бы то ни было, если даже... - Я сделал паузу и тяжело вздохнул. - Я обещаю не выдавать твоего имени.

Мальчишка ничего на это не сказал.

- Ты хочешь официальной клятвы? - выкрикнул я. - Так сойдет: "Если я нарушу эту клятву, пусть верблюды втопчут меня в песок и пусть меня разбросают по полям вместе с навозом"? [Примечание: Это древняя египетская клятва. Будьте с ней поосторожнее - она неизменно срабатывает.] Теперь ты веришь, что я говорю правду?

Натаниэль заколебался. В какой-то миг он уже готов был согласиться.

- Не знаю... - пробормотал мальчишка. - Ты же де... джинн. Для тебя клятвы ничего не значат.

- Ты путаешь меня с волшебниками! Значит, так? Ну, ладно! - Я в гневе вскочил с кровати. - Тогда, если ты немедленно меня не отпустишь, я спущусь вниз и расскажу твоей драгоценной мисс Уайтвелл, как всё было на самом деле! Ей будет очень интересно увидеть меня в моем подлинном облике!

Мальчишка прикусил губу и потянулся за книгой.

- Я могу...

- Да-да-да, ты можешь сделать массу всего! - сказал я. - В этом и кроется корень твоих бед. Ты слишком умен - отсюда все твои неприятности. Многое произошло именно потому, что ты был слишком умен, чтобы позволить событиям идти своим чередом. Ты хотел отомстить, ты вызвал благородного джинна, ты украл Амулет, ты заставил окружающих расплачиваться за это. Ты делал, что хотел, а я помогал тебе, потому что мне больше ничего не оставалось. И, несомненно, ты со своей сообразительностью вполне способен измыслить для меня какие-то новые узы - но ты не сможешь наложить их настолько быстро, чтобы я не успел рассказать твоей наставнице правду про тебя, меня, Андервуда и Амулет.

- Прямо сейчас? - тихо спросил он.

- Прямо сейчас.

- Тогда ты попадешь в жестянку.

- Тем хуже для нас обоих.

Несколько мгновений мы смотрели друг другу в глаза - кажется, впервые. Потом мальчишка вздохнул и отвел взгляд.

- Отпусти меня, Джон, - сказал я. - Я достаточно потрудился. Я устал. Да и ты тоже.

Мальчишка улыбнулся.

- Я как раз ничуть не устал, - возразил он. - Мне еще столько хочется сделать!

- Вот именно, - подхватил я. - Сопротивление. Заговорщики. Тебе нужно развязать себе руки, чтобы охотиться за ними без помех. Подумай обо всех тех других джиннах, которых тебе понадобится вызвать, когда ты начнешь свою великую карьеру. Конечно, они мне не чета, но зато они не станут так мотать тебе нервы.

Похоже, эти слова наконец-то задели в нем какую-то струнку.

- Ладно, Бартимеус, - сказал он. - Я согласен. Но тебе придется подождать, пока я нарисую круг.

- Никаких проблем! - Я превратился в живое воплощение энтузиазма. - Я готов развлекать тебя, пока ты будешь этим заниматься! Что ты предпочитаешь? Я могу петь соловьем, сделать так, чтобы прекрасная музыка играла сама собою, вызвать сотни чудных ароматов... Если хочешь, я готов даже показывать фокусы!

- Спасибо, не нужно.

Один угол в комнате нарочно не был закрыт ковром и слегка приподнят. Там мальчишка и нарисовал куском черного мела, обнаруженного в ящике письменного стола, простой пентакль - очень точно и четко, всего пару раз заглянув в свою книгу с формулами, - и два круга. Пока он этим занимался, я сидел тише воды, ниже травы. Наконец мальчишка завершил свой труд и разогнулся, держась за поясницу.

- Готово, - сказал он, потягиваясь. - Входи. - Я внимательно изучил руны.

- Он должен завершить действие пентакля Адельбранда?

- Да.

- И разрушить путы Бесконечного Заточения?

- Да! Видишь вот этот иероглиф? Он разрывает нить. Ну так ты хочешь, чтобы тебя отослали или как?

- Я просто хочу быть уверен.

Я запрыгнул в больший круг и повернулся лицом к нему. Мальчишка приготовился, мысленно повторил нужные слова, потом строго посмотрел на меня.

- Прекрати ухмыляться так по-дурацки, - сказал он. - Ты меня отвлекаешь.

- Извини.

Я изобразил на лице вселенскую скорбь.

- Это ничуть не лучше.

- Ну ладно, ладно, извини.

- Давай, приготовься.

Он набрал побольше воздуху в грудь.

- Одну минутку, - сказал я. - Если ты соберешься в ближайшее время вызывать кого-нибудь еще, я бы порекомендовал тебе Факварла. Он хороший работник. Поручи ему что-нибудь, требующее творческого подхода - например, вычерпывать озеро ситом или считать песчинки на берегу. Он просто создан для этого!

- Слушай, ты хочешь уйти или нет?

- Хочу! Очень хочу!

- Ну тогда...

- Натаниэль - последнее замечание.

- Ну что тебе?

- Послушай меня. Для волшебника ты обладаешь неплохим потенциалом. И я имею в виду вовсе не то, что ты думаешь. Во-первых, ты куда более инициативен, чем большинство волшебников, - но если ты не будешь соблюдать осторожность, они тебя раздавят. А еще у тебя есть совесть - опять-таки редкое свойство, которое очень легко потерять. Береги ее. Собственно, всё. Ах, да! Я бы на твоем месте был поосторожнее с твоей новой наставницей.

Несколько секунд он смотрел на меня, как будто хотел что-то сказать. А потом нетерпеливо покачал головой.

- Со мной всё будет в порядке. Можешь обо мне не беспокоиться. Ладно, это твой последний шанс. Мне через пять минут пора идти ужинать.

- Я готов.

И мальчишка быстро, без малейшей запинки произнес контрзаклинание. И с каждым произнесенным им звуком я чувствовал, как слабеет бремя слов, привязывающих меня к Земле. А когда он подошел к концу, мой облик расплылся и вышел за пределы круга. В планах открылось множество дверей, маня меня к себе. Я превратился в густое облако дыма и с ревом ринулся прочь, заполнив комнату, что с каждым прошедшим мигом становилась всё менее реальной.

Мальчишка завершил заклинание. И закрыл рот. Последняя ниточка уз лопнула.

И я ушел, оставив позади едкий запах серы.

Просто так, на память.