Чтение 28–й страницы книги ~Караван мертвецов~

- Прости, Крис. Мне самой не нравится то, что завтра предстоит сделать.
Дора, ты поедешь?

- Да. Вы без меня не справитесь, вы не умеете торговать. Не знаете,
как с ним надо говорить. И еще я сама хочу потолковать с этим Всемогущим.

- Только без оружия, - Греб строго посмотрел в глаза девушке.

- Да. Завтра - без оружия, - согласилась Дора.

- Мириам, скажи, может один воин изменить весь мир?

- Всемогущий, например.

- Нет, - Дора даже ладошками замахала. - Крис говорит, что он ошибка
природы. Я спрашиваю про обычного воина. Вроде Рэя.

- Обычный не может, - улыбнулась Мириам. - Это должен быть выдающийся
умом воин. Вроде твоего Мрака, когда он еще человеком был.

- Он был великим воином?

- Ему на Сэконде было бы самое место. Он четыре сотни человек в нуль
отправил. Для него человека убить - что для тебя лошака оседлать.

- Ты видела, как он сражается?

- Я видела, как дракон Мрак разделался с убийцами, послаными убить
меня и Греба. Для него это было вроде детской игры. Развлечение на полчаса.
Он их даже не убивал. Он подстроил так, что они сами убили друг друга. Как
пешки в его игре. Он их за людей не считал!

- Но ты сказала, он тебя защищал.

- Да, он защищал меня.

- Он - великий, непобедимый воин!..

- Ложись спать. Ничего ты не поняла.

Во сне старый кэптэн ласково разговаривал с ней голосом Криса,
спрашивал, готова ли она идти выбранным путем. А Дора не знала. Она понимала,
что это сон, хотела проснуться и, вроде бы, даже просыпалась, но оказывалось,
что все еще спит, опять пыталась проснуться, и так раз за разом. Ее разбудил
Крис. Она сжимала его руку и бормотала: "Не знаю, не знаю, не знаю!"

Дора посмотрела на звезды, прислушалась к ветру. Завтрашний день
обещал быть тихим и теплым. Крис уже снова спал. Греб о чем-то тихо беседовал
с Мириам. Дора не удержалась, открыла медальон, настроила на минимальную
громкость и прижала к уху.

- Ты ведешь очень интенсивный радиообмен. Не боишься, что старая
орбитальная тебя запеленгует? - это голос Греба.

- Нет. Или не запеленгуют, или эта информация за пятьсот лет затеряется.

- Ты так уверена? Раскопала что-нибудь?

- Да. Кажется, да. Мы, вроде, вписываемся в историческую линию. Надо
проверить по другим источникам.

- Это важно? До утра терпит?

- Конечно, терпит. Спи, завтра тяжелый день. Дора, ты тоже спи.
Спокойной ночи.

- Спокойной ночи, - машинально ответила Дора в медальон и услышала
смешок Греба.

Почему я их не понимаю? - подумала Дора. - Мы же одинаковые слова
говорим. Зверюшки лесные! Если я их не понимаю, то они меня тоже не понимают.
Вот в чем дело! Даже Крис... Это же не их мир. Им нет дела до людей. Они
еще не родились. Даже хуже. Они хотят, чтоб Всемогущий города сжег. Тогда
кто они? Нерожденные мертвецы? Точно, мертвецы! Только мертвецы могут
хотеть, чтоб люди людей убивали. Они - нерожденные мертвецы..!

- Мама, мамочка, - прошептала Дора, задрожав всем телом. - Мы
- караван мертвецов, вот что мы такое. Меня засосал караван мертвецов.
Никто мне не поможет, одна я.

- Рэй, ты с нами?

- Конечно.

- Зря.

Дора вскочила в седло и тронула бока лошака пятками. Оглянулась. Все
как обычно, лишь лица у всех мрачные, тяжелые. И всю ночь сон нехороший
снился. Сначала старый кэптэн с ней говорил, потом как их караван в засаду
попал. Дора постаралась припомнить сон, но он уже вылетел из головы, зато
день тот так и стоял перед глазами.

В тот раз они взяли груз катары и пошли на север за мехом. Северяне
охотно меняют меха на катару. Но вот беда, за три дня до них туда же
отправился караван одноглазого шакала Мустафы. А ведь всем известно, первый
получает все, второму достается то, что впору выкинуть. Не хватит даже
окупить поход. Мустафа схитрил: не стал продавать товар, а свалил все на
склады и отправился на север не дав даже лошакам отдыха. Старый кэптэн не
мог себе такого позволить: он не был настолько богат. Но он повел караван
короткой тропой через горы.

Горы прошли очень быстро и удачно. Только один лошак сломал ногу,
и его забили на мясо. Поэтому все были сыты, веселы и посмеивались над
Мустафой. Но на последнем перевале заметили, как всадник, который ехал
им навстречу, развернулся и поскакал назад. Кэптэн приказал разбить лагерь
в самом начале узкой долины, зажатой между отвесных стен, а утром послал
разведчиков. Разумеется, их ждала засада. Можно было договориться миром
и отдать половину товара. Можно было повернуть назад. Можно было просто
встать лагерем и подождать, пока горцам это не надоест. А надоело бы быстро.
Дней через пять-шесть. Но караван Мустафы! Три-четыре дня ожидания, и можно
смело поворачивать назад.

Дора впервые осмелилась открыть рот на совете каравана.

- Кэптэн, дай мне всех девушек, дай мне луки, и я договорюсь с горцами.

- Ты знаешь, что делают с рабыней, убившей свободного человека.

- Мы же не сами, нам хозяин прикажет луки взять. И мы не будем стрелять.
Это для вида. Если получится.

Почти все были против, но старый кэптэн поверил ей. Всем сорока
девушкам выдали луки, колчаны со стрелами, Дора выстроила их редкой цепочкой
и повела к лесу.

- Чуете, бабы! Есть шанс вставить мужику стрелу в задницу! Вот это
жизнь! - бодрилась Выдра, накладывая дрожащей рукой стрелу на тетиву.

- В задницу! Думаешь, тебя воин испугается?

- Выдру - нет. А тебя вблизи увидит - точно испугается!

- Не стрелять! - скомандовала Дора.

- Не стрелять, не стрелять, не стрелять! - покатилась от нее волна
приказа вправо и влево.

- Не стрелять, не стрелять, - откликнулось эхо.

Цепочка девушек подошла к первым деревьям.

- Здесь воин! - донеслось с правого фланга.

- Всем стоять! Не стрелять! - отдала приказ Дора и побежала выяснять.
Разведчик сидел в засаде на дереве. Видно, он не очень знал свое дело, если
проспал и подпустил девушек. Теперь четыре рабыни целились в него из луков.

- Не стрелять! Опустить луки! - скомандовала Дора. - Эй, воин, слезай!
Мы тебя не тронем, караваном клянусь. Иди к своим, скажи, что я говорить
хочу.

Дрожащие от страха и возбуждения рабыни опустили луки. Парень спустился,
бормоча ругательства, и легким бегом охотника убежал в лес. Дора отдала
команду и редкая цепочка тронулась дальше.

- Дора, здесь воины! - донеслось из центра. Девушки остановились даже
без команды.

- Не стрелять! - откликнулась Дора и побежала на зов. Пять воинов
вышли на караванную тропу и ждали ее. За деревьями стояли другие.

- Послушайте, уважаемые, вы неправильно на караван нападаете, - с
ходу начала Дора. - Поверьте мне, я много лет с караваном хожу. Нападать
надо неожиданно, из засады. Чтоб никто опомниться не успел. Тогда всех в
плен можно взять, никого убивать не надо. Товары забрать, а караван отпустить.
А так, как вы делаете - это что получается? Вы на нас, мы на вас. Вы воины,
вы, конечно, нас, девушек победите. Но сколько воинов под стрелами лягут?
И много славы девчонке голову срубить? У нее даже меча нет. А потом вам с
нашими воинами драться придется. От вас половина останется, и еще неизвестно,
кто кого победит. Когда на караван нападают, если один из десяти погибнет,
это уже никуда не годится. А из вас меньше половины домой вернется. Два
каравана - и вообще никого в живых не останется. Не делают так. Давайте
лучше торговать.

Посовещавшись, воины согласились с правотой Доры, караван направился
в форт. Весь день и всю ночь шумел праздник. К утру две девушки из каравана
получили ошейники, а на их место кэптэн взял двух рабынь из бараков.

А через два дня кэптэна не стало. Он умер в седле и упал на землю.

- Дора, патруль, - произнес медальон на груди голосом Мириам. Девушка
очнулась от задумчивости и подняла голову. Патруль был еще далеко.

- Не спугните их, - обернулась она к остальным. - Они мне нужны.

- Дора, только без уголовщины, - предупредил Крис. Она не поняла, но
кивнула. Главное, чтоб не помешал.

Патрульные их узнали, освободили путь и остановились метрах в
пятнадцати от дороги. Никто даже не потянулся за оружием. Это был хороший
знак. Не останавливаясь, Дора требовательным жестом позвала их к себе.
После приказа командира патруля один воин отделился от десятки и приблизился
к Доре.

- Скачи ко Всемогущему, передай, что мы едем к нему с беседой. - Кивком
головы Дора отпустила патрульного, и через минуту вся десятка пылила далеко