лагуны лишь подчеркнули то, что он молчаливо игнорировал последнее время.
Но прибытие Стренгмена и все, что за этим последовало, лишь прояснило то,
что подсознательно давно понимал Керанс, - необходимость оставить лагуну и
двигаться на юг. Его пребывание здесь изжило себя, и оборудованные
кондиционерами помещения с постоянной температурой и влажностью, с
запасами горючего и продуктов, стали теперь всего лишь закапсулировавшейся
формой его прежнего окружения, из которого он выбрался, как выбирается
птенец из яйца. Разрушенная скорлупа означала отброшенные сомнения,
означала прояснение его подсознательного стремления к действию, к выходу
наружу его яркого внутреннего археофизического солнца. Его прошлое,
представленное и Риггсом, и этим разорванным навесом, больше не имело
никакой ценности. Сомнения и колебания, измучившие его, кончились, его
вручение себя будущему было абсолютным.
бархатный живот выброшенного на берег кита. Керанс припал к земле в тени
бортового колеса, его сухощавое бронзовое тело сливалось с фоном. Он
прятался в узком промежутке между двумя лопатками колеса, каждая из
клепаной стали в пятнадцать футов длины и четыре - ширины. Только что
наступила полночь, и последние партии грабителей подходили к трапу.
Матросы, держа в одной руке бутылку, в другой - мачете, брели через
площадь. Булыжники площади были усеяны разбросанными диванными подушками и
барабанами, кости и различные отбросы смешались в одно месиво.
высвободил кольт, закрепленный на поясе. Далеко на противоположной стороне
лагуны возвышался дом Беатрис, его окна были темны. Вначале Керанс
собирался взобраться на верхний этаж этого здания, но потом решил, что
Беатрис там нет - скорее всего она является подневольным гостем Стренгмена
на пароходе.
отдалении чей-то голос, другой ответил. Люк камбуза открылся, и оттуда на
площадь выплеснулось полное ведро грязных помоев. Под кораблем уже
накопилась целая лужа отбросов, вскоре они заполнят лагуну, и корабль
поплывет в море собственных испражнений.
колесу. Оно слегка скрипнуло и повернулось на несколько дюймов под его
весом. На вершине колеса он подобрался к стальному колпаку, закрывавшему
ось. Придерживаясь за винты, он выпрямился, медленно прополз по колпаку
шириной в фут и перебрался на лестничную площадку. Узкая лесенка по
диагонали вела на наблюдательный мостик. Керанс беззвучно пошел по ней,
замирая, когда лестница оказывалась на уровне двух нижних палуб: он
боялся, что какой-нибудь матрос, мучаясь похмельем, выберется на палубу
глазеть на луну.
верхней палубе, Керанс двигался вперед, перебегая от одного вентилятора к
другому, и наконец достиг еще одной лебедки - ржавой. Она стояла рядом с
обеденным столом, за которым Стренгмен принимал их. Стол был очищен от
посуды, кресла и диваны поставлены в рад у все еще стоявшей большой
картины.
грабительский отрад выходил на площадь. В отдалении, над крышами,
скрываясь, за дымовыми трубами, вспыхнул сигнальный огонь. Когда он погас,
Керанс встал и пошел к люку, скрывавшемуся за картиной.
пятнадцати футах от него в темноте вспыхнул кончик горящей сигары.
Балансируя на кончиках пальцев, не в состоянии двинуться ни вперед, ни
назад, Керанс всматривался в темноту рядом с огоньком и постепенно
разглядел белые поля фуражки Адмирала. Мгновением позже, когда Адмирал с
наслаждением затянулся, огонек сигары отразился в его глазах.
палубу, Керанс слышал, как ударился о перила приклад ружья Адмирала.
Адмирал сдвинул сигару в угол рта, белый конус дыма рассеивался в воздухе,
как серебряная пыль. Две или три секунды он глядел прямо на Керанса,
силуэт которого вырисовывался во тьме на фоне многочисленных персонажей
картины, он ничем не проявил беспокойства: очевидно, он принял Керанса за
часть живописной композиции. Затем медленно ушел.
тень за нею. Полоса света из люка лежала поперек палубы. Согнувшись, держа
кольт наготове, он медленно спустился по ступенькам на вторую палубу,
внимательно следя за дверьми. Помещения Стренгмена находились прямо под
мостиком, в них вела дверь рядом. Он подождал у двери, пока в камбузе
хлопнул поднос, затем осторожно нажал на ручку, снял щеколду и молча
ступил в темноту. Несколько секунд он стоял у двери, приучая глаза к
слабому свету, который проникал в переднюю из-за вышитого бисером
занавеса. Его босые ноги мягко ступали по толстому ковру, он подошел и
заглянул за занавес.
отделана дубом, кожаные кушетки стояли друг против друга у противоположных
стен, под иллюминатором стоял большой старый глобус на бронзовом
пьедестале. Три люстры свисали с потолка, но горела только одна. Она
висела над византийским креслом с высокой спинкой, инкрустированной
цветным стеклом, в дальнем конце комнаты.
рукой тонкую ножку позолоченного бокала, стоявшего на столике красного
дерева. Ее синее парчовое платье было расстелено, как хвост павлина,
несколько жемчужин и сапфиров, выпавших из ее руки, сверкали в складках
платья, как электрические огоньки. Керанс колебался, глядя на дверь в
противоположной стене, ведущую в каюту Стренгмена, затем откинул занавес.
Бисеринки легко зазвенели.
звенящего бисера. В сундучках у ее ног лежала масса ювелирных изделий,
ножные браслеты, позолоченные пряжки, тиары и цепи из циркона, ожерелья из
фальшивых бриллиантов, кулоны, серьги из искусственного жемчуга. Они
переполнили сундучки, перебрасывались с одного на другой, падали на пол.
наркотиков: выражение ее лица было безучастным и бессмысленным, как маска
воскового манекена, глаза устремлены куда-то вдаль. Потом рука ее
зашевелилась, она поднесла к губам бокал с вином.
Распахнув занавес, Керанс быстро вступил в комнату, схватил ее за локоть,
когда она начала вставать с кресла.
креслом, она не поддавалась. - Стренгмен и его люди грабят город, я думаю,
на борту только Адмирал!
черные кровоподтеки, проступавшие сквозь его темный загар.
разрешал мне смотреть? - Облегчение и радость, которые она испытала при
виде Керанса, сменились тревогой. Она беспокойно оглядела комнату. -
Дорогой, оставьте меня и уходите. Я думаю, Стренгмен не причинит мне зла.
Он взглянул на изысканный профиль Беатрис, на ее карминовый лоснящийся рот
и лакированные ногти, смущенный тяжелым запахом парфюмерии и шелестом ее
парчового платья. После насилия и мерзостей последних дней он чувствовал
себя, как археолог, покрытый пылью, наступивший в гробнице Нефертити на
изящную маску.
подлую игру и чуть не убили меня.
ткани. Несмотря на обилие украшений вокруг, на ней не было ни одного
камня, ни одной нитки жемчуга.
следил за вздымающимися и опадающими его прядями, стараясь вспомнить, есть
ли в передней открытый вентилятор. - Я достроил маленький плот, он
выдержит нас двоих. Позже мы отдохнем и построим лучший.
распахнулись, что-то мелькнуло с змеиной скоростью и сверкающее серебряное
лезвие длиной в три фута разрезало воздух, как огромная коса. Сморщившись
от боли, Керанс пригнулся: лезвие слегка коснулось его правого плеча,
оставив рану длиной в три дюйма, и вонзилось в дубовую обшивку стены.
Беатрис, замерев от ужаса, смотрела широко раскрытыми глазами.
заполнила огромная горбатая фигура, наклонив одноглазую голову, как бык
перед препятствием. Пот струился по мускулистой груди негра, пятная его
зеленые шорты. В правой руке он держал двенадцатидюймовый нож, готовый
ударить им Керанса в живот.
следил за ним. Тут Керанс наступил на раскрытую пряжку, лежавшую на полу,
и повалился на диван.
описал в воздухе дугу, как лопасть пропеллера. Беатрис вскрикнула, но ее
голос потонул в громе выстрела. Отброшенный отдачей, Керанс сел на диван,
глядя, как негр, согнувшись, с грохотом свалился на пол, нож выпал из его
руки. Придушенный пузырящийся звук вырвался из его горла, со страшной
силой, в которой выразилась вся его боль и ярость, он сорвал занавес.
Мощные мускулы его тела сократились в последний раз. Завернувшись в
занавес, он упал вперед на пол, безжизненные конечности в последний раз
дернулись, тысячи бисеринок рассыпались вокруг по полу.
Земляной Андрей
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Шилова Юлия
Шилова Юлия