кресле и вертел в руке рюмку с хересом. Над ним, меж дубовых балок
попискивали, сверкая глазками, летучие мыши, тонкие медные скелетики,
обтянутые резиновой плотью. Он поднял рюмку, приветствуя их.
отведет он душу на старости лет... Отомстит этому антисептическому
правительству за расправу с литературой, за костры. Годами копился гнев,
копилась ненависть... И в оцепенелой душе исподволь, медленно зрел замысел.
Так было до того дня три года на зад, когда он встретил Пайкса.
черный колодец, наполненный едкой кислотой. Кто такой Пайкс? Величайший из
них всех, только и всего! Пайке - человек с тысячами личин, фурия, дым,
голубой туман, седой дождь, летучая мышь, горгона, чудовище, вот кто Пайкс!
"Лучше, чем Лон Чени, патриарх?" - спросил себя Стендаль. Чени, которого он
смотрел в древних фильмах, много вечеров подряд смотрел... Да, лучше чем
Чени. Лучше того, другого старинного актера - как его, Карлофф, кажется?
Гораздо лучше! А Люгоси? Никакого сравнения! Пайкс - единственный,
неподражаемый. И что же, его ограбили, отняли право на выдумку, и некуда
податься, не перед кем лицедействовать. Запретили играть даже перед зеркалом
для самого себя!
тот вечер, когда они конфисковали твои фильмы, вырывали, вытягивали, подобно
внутренностям, кольца пленки из кинокамеры, из твоего чрева, хватали,
комкали, бросали в печь, сжигали! Было ли это так же больно, как потерять,
ничего не получив взамен, пятьдесят тысяч книг? Да. Да. Стендаль
почувствовал, как руки его холодеют от каменной ярости И вот однажды - что
может быть естественнее - они встретились и заговорили, и разговоры их
растянулись на бессчетные ночи, как не было счета и чашкам кофе, и из потока
слов и горького настоя родился - Дом Эшера
зеленых шелках цвета лесных озер, в шелках цвета лягушки и папоротника.
Ждали роботы с желтыми волосами цвета песка и солнца. Роботы лежали,
смазанные, с трубчатыми костями из бронзы в желатине. В гробах для не живых
и не мертвых, в дощатых ящиках маятники ждали, когда их толкнут. Стоял залах
смазки и латунной стружки. Стояла гробовая тишина. Роботы - обоего пола, но
бесполые. С лицами, не безликие, заимствовавшие у человека все, кроме
человечности, роботы смотрели в упор на прошитые гвоздями крышки ящиков с
надписью "Франкоборт", пребывая в небытии, которого смертью не назовешь,
потому что ему не предшествовала жизнь... Но вот громко взвизгнули гвозди.
Одна за другой поднимаются крышки. По ящикам мечутся тени, стиснутая рукой
масленка брызжет машинным маслом. Тихонько затикал один механизм, пушенный в
ход. Еще один, еще, и вот уже застрекотало все кругом, как в огромном
часовом магазине. Каменные глаза раздвинули резиновые веки. Затрепетали
ноздри. Встали на ноги роботы, покрытые обезьяньей шерстью и мехом белого
кролика. Близнецы Твидлдам и Твидлди, Телячья Голова, Соня, бледные
утопленники - соль и зыбкие водоросли вместо плоти, посиневшие висельники с
закатившимися глазами цвета устриц, создания из льда и сверкающей мишуры,
глиняные карлики и коричневые эльфы. Тик-так, Страшила, Санта-Клаус в облаке
искусственной метели. Синяя Борода - бакенбарды словно пламя ацетиленовой
горелки. Поплыли клубы серного дыма с языками зеленого огня, и будто
изваянный из глыбы чешуйчатого змеевика, дракон с пылающей жаровней в брюхе
протиснулся через дверь: вой, стук, рев, тишина, рывок, поворот. Тысячи
крышек снова захлопнулись. Часовой магазин двинулся на Дом Эшера. Ночь
колдовства началась.
прибывали ракеты гостей.
женщины с замысловатейшимн прическами.
поднял руку, прося тишины. Потом повернулся, обратил взгляд к окну высоко в
стене замка и крикнул:
спустила вниз золотые косы. И косы, сплетаясь, развеваясь, стали лестницей,
по которой смеющиеся гости могли подняться в Дом.
есть выдающиеся политики бактериологи, психоневрологи! Вот они все тут,
между серых стен.
мистер Флетчер и еще две дюжины знаменитостей.
десятка блестящих женщин.
фантазиями, поборники запреть старых праздников - "всех святых" и Гая Фокса,
убийцы летучих мышей, истребители книг, факельщики, все без исключения
добропорядочные незапятнанные граждане, которые предоставили людям попроще,
погрубее первыми прилететь на Марс, похоронить марсиан, очистить от заразы
поселения, построить города, отремонтировать дороги и вообще устранить
всякие непорядки. А уж потом, когда прочно утвердилась Безопасность, эти
Душители Радости, эти субъекты с формалином вместо крови и с глазами цвета
йодной настойки явились насаждать свой Нравственный Климат и милостиво
наделять всех добродетелями. И все они - его друзья! Да-да, в прошлом году
на Земле он неназойливо, осторожно с каждым из них познакомился, каждому
выказал свое расположение.
которые там приготовлены. Мужчины - в эту сторону, женщины - в ту.
нравится мне здесь. Это... это похоже на кощунство.
носом.
будут одни развалины. По кабинам!
танцевали миниатюрную кадриль под музыку карликов, которые щекотали
крохотные скрипки крошечными смычками, флажки трепетали под закоптелыми
балками, и стаи летучих мышей кружили у разверстых пастей горгулий,
извергавших холодное, хмельное, пенное вино Через все семь залов
костюмированного бала бежал ручеек. Гости приложились к нему и обнаружили,
что это херес! Гости высыпали из кабин, сбросив годы с плеч, скрывшись под
маскарадными домино, и уже то, что они надели маски, лишало их права
осуждать фантазии и ужасы. Кружились смеющиеся женщины в красных одеждах.
Мужчины увивались за ними. По стенам скользили тени, отброшенные неведомо
кем, тут и там висели зеркала, в которых ничто не отражалось.
зеленый, один оранжевый, еще один белый, шестой фиолетовый, седьмой затянут
черным бархатом. В черном зале эбеновые куранты гулко отбивали часы. Из зала
в зал, между фантастическими роботами, между Сонями и Сумасшедшими
Шляпниками, Троллями и Великанами, Черными Котами и Белыми Королевами
носились опьяневшие гости, и под их пляшущими ногами пол пульсировал тяжело
и глухо, точно сокрытое под ним сердце не могло сдержать своего волнения.
оплавленных, почерневших колесиков, гайки, винты, болты.
мусоросжигатель.
Пайке. - Наши планы рухнут.
оранжевых людей. Музыка волнами неслась сквозь туманные просторы залов. - Я
должен был догадаться, что Гаррет не настолько глуп, чтобы явиться лично. Но
погодите-ка!
ответили тем же. Если он не будет очень уж приглядываться, то просто не
заметит подмены.
Акунин Борис
Корнев Павел
Орлов Алекс
Контровский Владимир
Круз Андрей
Плотников Александр