Чтение 28–й страницы книги ~Темный замысел~

- Билл Оуэн! Господи, ты меня совсем не помнишь? Я же Билл Оуэн, твой
старинный приятель! Ты изменился, Пит. Я тебя едва узнал. Я - Билл Оуэн,
вспомни! Как давно мы не виделись, старина!

Фригейт хлопнул себя по лбу. Они обнялись и оживленно заговорили,
перебивая друг друга и поминутно громко смеясь. Немного успокоившись,
Фригейт представил Оуэна своим спутникам.

- Это мой однокашник. Мы знаем друг друга с четвертого класса, вместе
кончали школу в Пеории, а потом дружили несколько лет. Даже когда я
остался в Пеории один, мы время от времени встречались... не часто,
конечно - у каждого уже была своя жизнь и свой круг знакомых.

- И все же, - упрекнул Оуэн, - не понимаю, почему ты не смог узнать
меня. Впрочем, я тоже не был уверен. Мне ты запомнился другим: нос был
длиннее, глаза - не такие светлые, рот и подбородок - больше. А голос?
Помнишь, все шутили, что голос у тебя - точная копия Гарри Купера? Теперь
он совсем другой. Ну, неплохая у меня память?

- Да, ничего не скажешь! Но мы помним друг друга пожилыми людьми, а
сейчас опять выглядим двадцатипятилетними. К тому же, наши одеяния сильно
изменились... знаешь, в них лучше не показываться на глаза старым
знакомым.

- Да, верно! Слушай, ты - первый встретившийся мне человек из тех,
кого я знал на Земле.

- А ты для меня - второй. Одного я повстречал тридцать два года
назад, но лучше о нем не вспоминать.

Бартон знал, что речь идет о человеке по имени Шарко, чикагском
издателе научной фантастики, который впутал Фригейта в довольно
сомнительную сделку. Эта история тянулась несколько лет и едва не привела
к полному краху его писательской карьеры. Именно на этого типа Пит и
наткнулся почти сразу же после воскрешения. Бартон не был свидетелем их
встречи, но с любопытством выслушал рассказ Фригейта о проведенной над
Шарко экзекуции.

Сам Бартон лишь однажды увидел знакомое лицо, хотя на Земле общался с
огромным кругом самых разных людей по всему миру. Пожалуй, он тоже не
испытал большой радости. Тот человек был носильщиком в экспедиции к
истокам Нила. По дороге на озеро Танганьика (Бартон являлся первым
добравшимся туда европейцем) араб купил рабыню - девочку лет пятнадцати.
Она оказалась больной, и он отрубил ей голову.

Предотвратить убийство Бартону не удалось - в тот момент его не было
поблизости. По местным законам он не мог покарать убийцу, который имел все
права на рабыню. Но, однажды, придравшись к арабу, Бартон нещадно избил
его и выгнал - якобы за леность и воровство.

Потягивая вино из лишайника, Оуэн и Фригейт с увлечением вспоминали
былые дни. Бартон обратил внимание, насколько Билл лучше помнит друзей и
события прошлого. Странно, подумал он, ведь у Пита всегда была хорошая
память.

- Помнишь, мы не могли пропустить ни одного фильма в этих старых
киношках - "Принцессе", "Колумбии", "Аполлоне"? - увлеченно говорил Оуэн.
- В субботу мы решали, сколько лент нам удастся посмотреть за день. Мы шли
на два сеанса в "Принцессу", потом еще на два - в "Колумбию" и на три - в
"Аполлон", да еще умудрялись попасть на ночной фильм в "Мэдисон".

Фригейт смеялся и поддакивал, но по выражению его лица было ясно, что
многого не припоминает.

- А помнишь поездку в Сент-Луис вместе с Элом Эверхардом, Джеком
Диркманом и Дэном Дабином? Нас отдали на попечение кузине Эла, мы еще
гуляли по кладбищу... как оно называлось?

- Совсем не помню, черт меня побери.

- Держу пари, ты не мог забыть, как вы с нашей опекуншей бегали по
всему кладбищу, прыгали через могилы, целовались сквозь венки и
расцарапали носы о жестяные листья... Нет, такое не забывается!

- Господи, неужели это было на самом деле? - криво усмехнулся
Фригейт.

- Тебе вскружил голову ветер свободы! И кое-кто еще! Хо-хо!

Воспоминания продолжались. Затем разговор переключился на дни
Великого Воскрешения и стал общим. Это являлось излюбленной темой. Никто
не мог забыть тот страшный, неповторимый день, в каждом до сих пор жили
его ужас и смятение. Бартон вначале удивлялся, что об этом не перестают
толковать, но потом понял - возвращение к тому дню сродни исповеди. Люди,
выплескивая свой страх в словах, надеялись в конце концов избавиться от
потрясения.

На этот раз все пришли к общему мнению, что каждый из них вел себя
достаточно глупо.

- Я припоминаю, как пыталась сохранить достоинство благородной леди,
- улыбнулась Алиса. - И не только я одна. Но большую часть людей охватила
истерика - естественно, все испытали сильнейший шок. Даже странно, что
никто вновь не умер от сердечного приступа. Одна мысль, что ты
разгуливаешь после своей смерти, способна убить любого.

- Я совершенно уверен, - заявил Монат, - что перед воскрешением
неизвестные благодетели ввели нам какой-то препарат для смягчения шока. До
сих пор мы находим в своих чашах Жвачку Сновидений, своем рода психический
депрессант. Правда, она часто провоцирует людей на чудовищные поступки.

Алиса взглянула на Бартона. Даже после стольких лет при воспоминании
о том, что произошло между ними в первую же ночь, ее лицо заалело. Тогда в
несколько минут рухнули все созданные прошлой жизнью барьеры, и они вели
себя как настоящие животные. Все тайные помыслы и желания внезапно
вырвались на свободу.

Беседой завладел Монат. Несмотря на свою мягкую обходительность, он
при первой встрече обычно вызывал неприязнь. Людей отпугивала его странная
внешность и неземное происхождение.

Ему часто приходилось рассказывать о жизни на родной планете и на
Земле. Лишь немногие знали, что именно Монат уничтожил почти весь род
людской. Никто из присутствующих, за исключением Фригейта, не жил на Земле
в то время, когда космический корабль с Тау Кита прилетел на нашу планету.

- Все это очень странно, - заметил Бартон. - По словам Пита, в 2008
году на Земле обитало около восьми миллиардов человек. Из них я никого
здесь не встретил, кроме Моната и Пита. А вы?

Не посчастливилось и остальным. Из местных после семидесятых годов
двадцатого столетия жили лишь Оуэн и еще одна женщина. Она умерла в 1982
году, он - в 1981.

- На Реке обитает не меньше тридцати шести миллиардов. Из них,
по-видимому, многие жили в период между 1983 и 2008 годами. Но где они?

- Возможно, у соседнего грейлстоуна, - предположил Фригейт, - или
того, мимо которого мы проплыли вчера. Никто же здесь не проводил
переписи, да она и невозможна. Мы видели на берегах сотни тысяч людей, но
могли поговорить лишь с десятком в день.

Какое-то время они обсуждали причины воскрешения и его загадочных
организаторов. Потом разговор зашел об отсутствии растительности на лицах
мужчин и восстановлении девственной плевы у женщин перед воскрешением.
Половина мужчин осталась чрезвычайно довольной тем, что исчезла
необходимость бриться; другая - негодовала при мысли о потере усов и
бород.

Весьма удивительной казалась и та щедрость, с которой грейлстоуны
снабжали губной помадой и косметикой одинаково и мужчин, и женщин. По
мнению Фригейта, это означало, что их неведомые покровители не любят
бриться, но широко используют макияж - причем не взирая на пол.

Алиса перевела разговор на пребывание Бартона в предвоскресительном
коконе. Эта история всех заинтересовала, но Бартон отказался говорить на
эту тему, сославшись на потерю памяти; после удара по голове его мучили
сильные боли. Он заметил недоверчивую улыбку Моната и заподозрил, что
инопланетянин ясно видит его лукавство. Но тот не проронил ни слова. Не
зная причин, заставлявших Бартона молчать, он, признавал его право на
скрытность.

Фригейт и Алиса пересказали его историю - так, как она им
запомнилась. Кое-что они напутали, но он ничего не стал поправлять.

- Если все так, - заметил один из сидевших у костра мужчин, - то наше
воскрешение не является сверхъестественным событием. Оно - результат -
научного знания. Занятно!

- Да, действительно, - согласилась Алиса. - Но почему же воскрешения
прекратились? Почему мы вновь обречены на смерть, на вечную смерть?

Воцарилось угрюмое молчание. Его прервал Казз.

- Бьюсь об заклад, что Бартон-нак не забыл ту историю со Спрюсом,
шпионом этиков.

Со всех сторон посыпались вопросы.

Бартон хлебнул хороший глоток спиртного и начал рассказ. Однажды,
поведал он, его вместе с друзьями захватили в плен. Они превратились в
рабов, в живое приложение к своим чашам. Слушателям не надо было объяснять
смысл этих слов - почти каждый испытал и плен, и рабство. Захватчики
атаковали судно Бартона и, после ожесточенной схватки, его команда
оказалась в концлагере. У них забирали весь табак, вино, марихуану и
Жвачку Сновидений - вместе с половиной пищи. Пленники вели полуголодное
существование.

Прошло несколько месяцев и Бартон, вместе с человеком по имени
Таргоф, поднял мятеж и одержал победу.

- Через пару дней после того, как мы вновь обрели свободу, -
продолжал свою историю Бартон, - ко мне подошел Казз. Он был сильно
возбужден. "Помнишь, я говорил тебе, что вижу знаки? - сказал он. - Ты не
понял и не обратил внимания, хотя я пытался объяснить... но тогда я совсем