развели пламя пожарче и улеглись рядом, глотая дым и ощущая, как тепло
возвращает жизнь продрогшим телам. Уже стемнело, вовсю выл ветер, заметая
вход снегом. Время от времени его приходилось отбрасывать, чтобы выходил
дым.
скальный потолок, где углем были набросаны очертания большого оленя.
ковыряя ногой землю возле костра.
вернуться.
далеко. Они где-то рядом.
Стемнело быстро, и Ортнар едва нашел вход в пещеру со своей охапкой. Резко
похолодало, и ему пришлось растирать снегом белые пятна на щеках. Друзья
молчали, потому что время для бесед миновало.
включая большой. Выходили только за дровами, растапливали снег и пили
горячую воду. Голод уже начал терзать их желудки, но охотники берегли
оставшиеся крохи.
и снег как будто редел.
просветлело, и они увидели, как на галечный берег набегают тяжелые волны,
темные с белыми гребнями.
Маши руками, скорее!
крича охрипшими голосами. Высокая волна подкинула лодку вверх, и Керрику
показалось, что он заметил в ней какие-то фигуры. Потом волны вновь скрыли
неясные фигуры из виду. Лодку уносило на север.
метель едва не спрятала от них вход в нее.
последние прогорклые крохи, когда поймал на себе взгляд Ортнара. Керрик
хотел что-то сказать, но промолчал.
стонал в утесах. И земля под ними содрогалась от могучих ударов валов о
берег.
Глава девятнадцатая
льдам. Ничто живое не могло стать на пути у пурги, ничто не шевелилось на
заметенных снегом просторах... только снег, только ветер. Он взмывал над
окруженными снежными стенами паукарутами. Поземка, похожая на белую бороду,
вилась возле хижины. Над мерзлой пустыней царили только тьма и смерть.
черную шкуру уларуаква, поддерживающие ее белые ребра, смеющиеся лица
парамутанов. Они макали куски тухлого мяса в открытый пузырь с жиром,
кормили детей и то и дело разражались хохотом, когда те размазывали по лицу
сало.
вечно пытавшегося ее обнять как только она оказывалась рядом, не докучало
ей. Они были другими, не такими, как она, вот и все. Они делили внимание
женщин между собой, и никто не обращал на это внимания. Только посмеивались.
Но темперамент Армун был не таким, как у них. И она не могла так же бурно
радоваться,
присоединился к смеющимся. Они расступились, давая ему место, - некоторые
как обычно трогали его светлые волосы, это развлечение никак не могло
надоесть им. Между собой они звали тану эрквигдлитами, сказочными людьми.
Сами для себя они были ангурпиаквы - истинные, настоящие люди. Армун
понимала их разговор, ведь в паукарутах она проводила уже вторую зиму. Когда
парамутаны приняли их, она была рада, что осталась в живых; она очень
ослабела тогда, совсем исхудала и все беспокоилась, как Арнхвит будет себя
чувствовать в этом странном месте. Все здесь было совершенно иным: еда,
язык, образ жизни. Время шло очень быстро, и она сумела приспособиться,
поэтому вторая зима нагрянула прежде, чем она успела осознать ее
приближение.
постарается объяснить им, что ей нужно уйти. Силы вернулись к ней, мальчики
отъелись. Надо уходить, ведь Керрик наверняка уже узнал от саммадов об их
бегстве. И он решит, что они погибли. Темная мысль стерла улыбку с ее лица.
Керрик! Она должна идти к нему на юг, в то особенное место, где жили мургу и
которое сожгли охотники, в далекие неведомые края...
колено.
тараторил, показывая неровные еще зубы. Она улыбнулась и стерла с его лица
остатки жира.
по-парамутански. И так уже они общались с Харлом лишь на языке их хозяев.
кулачками. Армун покопалась в груде мехов и отыскала игрушку. Она сделала ее
из кусочка оленьей кожи, прикрепив вместо рогов изогнутые косточки. Схватив
ее, он со смехом убежал.
к ее рту пригоршню белого жира.
шерстью груди. Армун пальцем зацелила немного жира и отправила в рот.
Ангаджоркакв горестно зацокала языком.
она. У Ангаджоркакв на все находилась сказка и присказка, в каждом, даже
пустяковом, событии она видела смысл. - Рыба была очень большой и толстой,
она смотрела на нее, поблескивая чешуей, и ничего не понимала. "Скажи мне, -
спросила рыбина, - почему ты не хочешь меня есть? В глубинах моря я услыхала
заклинания рыбака и схватила крючок с яркой наживкой. Я проглотила наживку,
как и положено рыбе, а ты не хочешь есть меня, Почему? " Когда женщина
услышала это, она рассердилась и сказала, что не рыбе учить ее, а есть или
не есть - ее собственное дело. Но рыбий дух услышал ее речи и разгневался
еще больше, он поднялся из темных глубин океана, где обитал, и направился к
поверхности моря. Он плыл быстро-быстро. И он проломил лед, а потом открыл
рот и проглотил паукарут со всеми шкурами, и ребенка, и масляную лампу, и
женщину тоже. Вот что бывает с теми, кто отказывается есть. Ешь!
мальчиками уйдем...
раскачиваться из стороны в сторону. Услышав шум, Калалекв поднял
расширившиеся от изумления глаза, потом поднялся на ноги и отправился
посмотреть, что вызвало такой переполох. От жары он сбросил с себя всю
одежду, и гладкая бурая шерсть его лоснилась в свете масляной лампы. До сих
пор Армун не могла привыкнуть к тому, что все парамутаны покрыты шерстью с
ног до головы. Зажав хвост между ног, Калалекв благопристойно прикрывал его
пушистым кончиком признаки пола.
Женщине кость, которую принес с собой. - Вот посмотри, я сделаю из нее
свисток, на нем будет уларуакв, и звуки будут выходить у него изо рта.
со скорбью.
освещают паукарут. Мы едим, и смеемся, и нам тепло. А теперь... - она
застонала, раскачиваясь из стороны в сторону... - теперь Армун уйдет, и
светлые мальчики с ней вокруг станет темно.
смерть, разинув пасть, караулит возле паукарута. Тот, кто ушел из паукарута,
ушел к ней в зубы. Они не уйдут, и нечего плакать.
успокоить. - Видишь, они остаются. Лучше съешь чего-нибудь. Они остаются.
утра было для них удивительным праздником. Армун молчала, - ведь она уже
решилась. Они уйдут, как только достаточно потеплеет. Она вылизала пальцы
дочиста. Надо есть, чтобы хватило сил на дорогу. Ведь придется идти далеко
на юг.
Адамов Григорий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Якубенко Николай
Каменистый Артем
Ибсен Генрик